Газета Завтра 434 (12 2002) - Газета Завтра Газета

Что ж, спасибо, успокоила...

Анна СЕРАФИМОВА

СУДЬБА ГЕНЕРАЛА

Александр Росляков

18 марта 2002 3 0

12(435)

Date: 19-03-2002

СУДЬБА ГЕНЕРАЛА

На самом подъеме своей карьеры командир Отдельной дивизии Оперативного Назначения МВД (бывшей имени Дзержинского) генерал Турапин подал рапорт об отставке. Армия лишилась превосходного боевого офицера, а страна — надежного защитника. Почему?

ОТЕЦ СОЛДАТА

Николай Дмитриевич Турапин родился в 1956 году в глуши Моршанского района Тамбовской области, был в семье третьим ребенком. Отец его сломал в детстве позвоночник — и на всю жизнь остался с горбом. Работал бухгалтером в колхозе, мать — чернорабочей. Сыну сызмала врезались в память мощные руки и ноги отца: чтобы вырастить троих детей, и инвалид должен был вкалывать, как вол. С детства залегло в душе и тайное желание распрямить родовой хребет, возвысить честь фамилии — нисколько не уроненную и не сдавшимся судьбе отцом.

Стать военным Николай Турапин решил рано

— Посмотрел мальчишкой кино "Отец солдата" — и сразу понял, кем буду. Родной дядя был военным, ушел на Отечественную войну рядовым, умер подполковником. Я к нему все время лез: расскажи про войну, как наши били немцев…

Дядю направили служить в Омск, где было единственное тогда в Союзе Высшее танковое техническое училище, в которое Николай и двинул после школы.

— Пришел, мне сразу говорят: вон твоя группа пошла сдавать экзамены, беги за ней. Было еще собеседование: "А почему ты сюда приехал?" — "Люблю технику, в колхозе работал прицепщиком". — "А что будешь делать, если не поступишь?" — "Приеду на другой год". — "А если и тогда нет?" — "То на третий". Страшно боялся провалиться — но приняли, за 4 года ни разу не выпил даже пива, не сбегал в самоволку. Вдруг отчислят, как тогда в глаза родной деревне посмотрю?

Турапину повезло с училищем: в казарме жили дружно, учеба нравилась.

— Преподаватель по матчасти принес в класс проигрыватель, поставил прямо на двигатель танка, завел пластинку с классической музыкой: "Слышите, как плавно играет скрипка? Вот так же и клапана должны работать!" В прошлом году на 23 февраля мы встретились с бывшими курсантами, стали вспоминать первых учителей, всем позвонили и поздравили с праздником. Больше всего любили мы комроты Червякова, у него не было дома телефона, через военкома направили ему поздравление…

ГРУППА СПРАВЕДЛИВОСТИ

После училища лейтенанта Турапина как одного из лучших выпускников послали в Германию, в группу Советских войск, командовать взводом: 4 танка, 15 бойцов.

— Танк — коллективное оружие. Один за всех, все за одного. И у меня солдаты — чуть не изо всех 15 республик бывшего Союза. Русский, грузин, таджик — разъезжались после службы, как родные. Переписывались потом, ездили друг к другу в гости. Как же надо было постараться, чтобы это все разрушить! Я до сих пор не могу без скорби вспоминать о той великой силе, что была у нас!

Первый выходной после вступления в должность он смог получить только через полгода — и то лишь на полдня. С утра до вечера подготовка конспектов к занятиям с солдатами, занятия по теории и практике, присмотр за всем в своем подразделении. Зато на собственные, заработанные честной службой деньги, показавшиеся тогда огромными, купил первый костюм, рубашку и ботинки. Какое счастье — зарабатывать своим прямым, а не каким-то левым, как приходится сегодня офицерам, унизительным трудом!

Из Германии Турапина направили в Казанское высшее танковое училище командиром взвода, затем дали ему роту. Там он прослужил 6 лет, там и женился. А в 1984 году его, как снова одного из лучших и уже имевшего медаль "За боевые заслуги", послали на учебу в Академию бронетанковых войск в Москву.

— Москву я первый раз увидел в восьмилетнем возрасте. Впечатление неизгладимое. Дрожал от счастья, что стою на Красной площади, где проходили все парады, — тогда и в мыслях не было, что сам когда-то буду по ней маршировать. В Академии был потрясен образцами новейшего оружия — гордость за Родину, за наших конструкторов. Преподавали замечательные люди: маршал бронетанковых войск Лосик, участник Отечественной войны, в 27 лет стал полковником. Генерал-полковник Гудзь, в войну лично уничтожил 7 вражеских танков, ему оторвало руку, болталась на лоскуте кожи, он ее сам отрезал, перетянул культю — и продолжил бой. Кого ни взять — герой, живая легенда!

После Академии меня должны были послать в Тирасполь. Но тут нагрянула комиссия с самого верха, ее называли "группа справедливости". Посмотрели и всех "блатных" сынков распределили за рубеж, остальных — по Союзу. И выдали команду: все поменять наоборот. И вот мне объявляют: майор Турапин — командиром батальона танкового полка в Чехословакию…

Там за год Турапин дослужился до начальника штаба полка.

— Мой принцип был всегда — личный пример. Я провожу первые стрельбы, надо было пешим строем пройти 6 километров до полигона. Смотрю, один комвзвода построил солдат, а сам в машину со снаряжением. Второй — то же самое, третий. Молодые офицеры, а уже брюхо над ремнем висит. Командую: всем офицерам выйти из машин — и марш-бросок до полигона! Сам с ними же, ну, правда, я был чемпионом Академии по бегу, мне легко, а командиры взводов уже задыхаются. Еще я взял у одного солдатика тяжелую кувалду, бегу с ней — моим подчиненным уже стыдно. Но когда командир заставил всех бежать и сам при этом не сел в "бобик", — обид не возникает. И так — во всем. Если ты испытал на себе весь армейский труд, то можешь ставить реальные задачи бойцам. А не требовать неисполнимого и не орать попусту потом.

БЕЛОВЕЖСКИЙ КАПКАН

В 1990 году часть, в которой служил Турапин, переподчинили КГБ и перевели на Украину. Там он, назначенный командиром полка, и угодил в этот капкан.

Передача армейских частей в систему госбезопасности, которую возглавлял тогда Крючков, была, конечно, неспроста. В стране все активней выступали силы национального раздора, фатально близился некий час "Ч", день схватки между власть придержащими и власть желавшими; и первые, как могли, старались укрепить свой щит и меч.

Но вышло, что крепили его зря. Час "Ч" пробил в августе 91-го, когда стряслась неясная до сих пор история с ГКЧП — и в часть Турапина пришел приказ о приведении ее в боевую готовность. Сутки простояли в готовности, ждали приказа выдвигаться, но он так и не пришел. А дальше — дикое для военных зрелище: командующего войсками КГБ Крючкова на глазах всей страны тащат, как преступника, в тюрьму.

— Состояние было — хрен знает какое. Мы далеко от Москвы, никто толком ничего не говорит; тот, кому мы подчинялись, арестован; ум за разум…

Затем новый удар: распад страны, на верность которой присягала армия. Военчасть Турапина передается в сухопутные войска Украины, потом — в состав ее национальной гвардии. Все делопроизводство переводится на украинский язык, и русские офицеры, оказавшиеся на территории уже другого государства, попадают в жуткий оборот. Тактические занятия, на картах синим цветом вероятного противника обводится Белгородская область России. Как, даже на условной схеме, это можно уместить в мозгу? Или инспектор-лейтенант спрашивает полковника: "А если война с Россией, вы готовы с москалями воевать?"

— Мне все казалось, что это временно, какое-то затмение нашло — и вот-вот сгинет. Но время идет, а ничего не исправляется. Понял, что надо как-то возвращаться в Россию. Мой зам. по тылу, украинец, говорит: все, больше не могу здесь служить, не хочу, чтобы меня потомки прокляли, что нашу общую Родину по живому разрезал. И выехал в Россию. Я через него связался с российским командованием, получил добро на приезд. Взял свое личное дело под мышку, семью оставил, переселяться-то нам некуда, — и в Москву. Мне предложили должность намного ниже моей прежней, но я был согласен на любую. Как только смог — сейчас же перевез сюда семью.

ОГОНЬ — БАТАРЕЯ, ОГОНЬ — БАТАЛЬОН!

В 1995 году Турапина назначили командиром бригады внутренних войск в Чечне. Бригада под его началом провела более 60 боевых операций, штурмовала Грозный, Аргун, Бамут. И потеряла при этом всего одного бойца.

— Это было в августе 96-го при штурме Грозного. Была задача взять Заводской район. Я принял решение: не оставаться в Грозном на ночь. Выводил бойцов на ночевку в поле, ставил охранение, обсуждал прошедший бой, ставил задачу на завтра. Входить в город на бронетехнике было нельзя. Боевики били из гранатометов, использовали нефтяные емкости; в одну из них залез снайпер, прорубил дыру и из нее стреляет. Его не видно, вспышки от выстрела не видно, ничего не сделать. Я выдвигал передовой отряд на триста метров, следующий — еще на триста метров вперед и так далее. Бойцы занимали позиции, вели с них бой, за день удавалось развернуть в глубь города целый батальон.