Оранжевый парус для невесты - Вера Копейко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5
Все, что произошло в последнее время, выбило Ольгу из привычной колеи. Она сама не ожидала, что заведенный ритм жизни уже въелся в каждую клеточку, или она сама впечаталась в него так прочно? Казалось, делает то, что и прежде, – каждое утро спускается в лифте с двенадцатого этажа, десять минут идет до метро, по ступенькам топает под землю – на «Водном стадионе» эскалатор не везет пассажиров вниз, на платформу. Едет до «Белорусской», делает пересадку, выходит на «Кропоткинской». Работает. Возвращается.
Неужели она никогда не перестанет дергаться, услышав телефонный звонок, и замирать – Виталий? Они с ним не объяснились, впрочем, обоим все ясно без слов. Финиш. Но что гораздо хуже – она стала ждать каких-то вестей или знаков от Юрия.
Неужели потому, что удар в вагонное окно напомнил ей о том ударе, от которого рассыпалась их с Юркой жизнь? А они ведь были рядом почти двадцать лет. Они познакомились дошколятами.
Но как оказалось, рядом – это не вместе.
Если бы все было так, как они думали, то в ее жизнь не забрел бы Виталий – зачем ему, совершенно чужому человеку? Шел бы себе по другим тропам, рвал бы другие цветы. А это значит, не сидела бы она возле окна, в которое попал камень, пила бы свой чай дома, а не в поезде «Москва – Санкт-Петербург». Не опасалась бы за свои глаза сильнее прежнего. Как будто ей мало вечных и без того угрожающих минус пяти.
Веки тяжелели от страха, когда Ольга думала, что там, за глубинами зрачков. Если сетчатка отслоится, она ослепнет, что тогда увидит в темноте вечной ночи?
Она рылась в памяти, пыталась найти то, что могло бы поддержать ее. Мало. Всего мало – лиц, красок, городов, стран. Ноги и руки леденели, сердце замирало. Не-ет, этого ей не надо. Она не допустит.
«А что ты сделаешь, – спрашивала она себя, – если на самом деле случится страшное?» «Знаю что», – отвечала она. Если все будет так, она напишет одно слово и положит рядом с собой.
«Устала», – прочтут те, кто найдет ее бездыханное тело.
Она замерла, прислушиваясь, желая уловить собственную реакцию на то, что мысленно произнесла.
«Устала?» – услышала она насмешливый голос соседки этажом ниже, которая все время ворчит, что у Ольги гудят краны.
«Устала? – удивится начальница Наталья Михайловна. – А я еще во вкус-то не вошла… Так, слегка размялась».
«Устала? – покачает головой коллега Марина Ивановна. – Но она еще не жила по-настоящему…»
Ольга скривила губы. Не слишком здорово.
Но ведь можно поступить иначе, с пользой для других. Завещать себя клинике. Она читала в Интернете, что такое бывает… Наверняка ее почки, печень, сердце можно пересадить человеку, способному радоваться жизни гораздо сильнее, чем она. Она не износила себя до конца. Только вот глаза…
Ольга покачала головой. Ничего себе – додумалась. «Ты что, на самом деле хочешь уйти? – спросила она себя. – Ты и так уйдешь, как уйдут все, кто сейчас жив и даже здоров».
«Какая точная мысль, – насмешливо поздравила она себя. – Даже тот, кто здоров. Тогда зачем торопиться? Лучше остаться и посмотреть, что еще будет».
Ведь что-то будет, если будет она? Не обязательно плохое, может, даже случится что-то хорошее.
Раздался грохот, Ольга вздрогнула. Гром? Но он повторился. Она вскочила и подбежала к балкону. Эмалированное ведро упало с полки и подкатилось к перилам, а за ним – крышка. Да-а, молнии тоже были бы, они бы посыпались из глаз, если бы ведро или крышка свалились несчастному на голову.
Ольга задвинула ведро в угол, а крышку засунула под шкаф. А с какой это радости она должна быть такой щедрой? Отдать себя по частям? Она поежилась от ночного ветерка, который отрезвил бы человека и не с такими мыслями. Если с ее дарами будут обходиться плохо? Рвать сердце, заливать всякой дрянью почки и травить печень? Нет уж, все свое она доносит сама.
Ольга вернулась в комнату и зажгла свет. Из приоткрытой форточки повеяло чистыми запахами молодого лета. Она с шумом втянула воздух и шлепнулась в кресло. Откинулась на спинку, положила ногу на ногу и скрестила руки на груди.
Может быть, на самом деле пойти и выписать таблетки, о которых говорила докторица, осмотревшая ее в поезде, если ее так ломает? По дороге к медпункту в Клину она рассказывала, что от удивительных таблеток стала лучше спать, она чувствует, как жизнь наполняет каждую клеточку – всю ее, с головы до кончиков пальцев. Ольга чуть не сбила докторицу с ног, налетев на возбужденную женщину, когда та остановилась на бетонной дорожке, растопырив пальцы. Она шевелила ими, показывая, какие они живые.
Ольге не понравился лихорадочный блеск в глазах, он не по возрасту. Название таблеток записала, телефон и адрес московского гомеопата тоже, но, выйдя за дверь, выбросила листок в мусорный бак. В этих таблетках, думала она, есть нечто, что назвать гомеопатией вряд ли можно. Белые крупинки так быстро не способны примирить с окружающей жизнью и с собой. А Ольга никогда не хотела никакой подсадки. Она любила свободу.
«Да неужели? А что же ты, такая свободная, столько времени металась между Питером и Москвой?»
Но она независима, у нее нет штампа в паспорте, спорила она с собой. Она выбросила его и все, что с ним связано, из своей жизни.
«Да неужели? А что это болтается в ванной?»
Ольга вскочила и метнулась в ванную. Халат Виталия в сине-белую полоску свисал с красного крючка. Она сдернула его с такой силой, что крючок закачался в гнезде. «Полегче», – предупредила она себя. Перекинув халат через руку, потянулась к стаканчику с зубными щетками. Синяя – его. Она поморщилась. У Виталия была странная привычка – чистить зубы без пасты после еды и не мыть щетку. Сначала она никак не могла понять – откуда запах, как будто кто-то стоит рядом с больными зубами и противно дышит. Ольга обнюхала ванную, сунула нос даже за полотенцесушитель, втянула воздух и долго чихала. Никогда не думала, что там столько пыли.
Наконец обнаружила источник. Она хотела выбросить эту щетку, но подумала, что придется объясняться с Виталием. Поэтому поставила ее отмокать в стакане с зубным мятным эликсиром. С тех пор всякий раз после его отъезда она так и поступала. А вот теперь – Ольга выдернула щетку из гнезда, теперь – все.
Ольга вышла из ванной с халатом и щеткой в руках. А все для бритья? – напомнила она себе. Нет, этого он не оставлял у нее… с некоторых пор. Опасался, что кто-то другой может воспользоваться, насмешливо подумала она. Или… не был уверен, что вернется? Не важно, сказала она себе и дернула дверцу галошницы. Синие сланцы с белой птичкой стояли на нижней полке.
– Все, полетели, – сказала она и выдернула из гнезда.
Потом Ольга отстегнула цепочку на двери, осторожно открыла ее и пошла к мусоропроводу. Она затолкала в него все, что принесла. Постояла, слушая, как шуршат, цепляясь за стенки широкой трубы, ненужные в ее жизни вещи. Она представила себе, как раскрылился халат, словно хищная птица – какой-нибудь гриф, который питается падалью. Там, где он приземлится, ее в избытке, фыркнула Ольга.
