Выбери имя ребенку - Kolobok

    В ономастических и исторических работах часто встречается термин некалендарное имя. Он означает имя, которое нельзя найти в церковном календаре, где значились лишь христианские имена, то есть имена святых православной церкви. Естественно, в древнюю эпоху этот термин никогда не использовался русскими. Первым текстом, о котором достоверно известно, что он был написан на Руси, было Евангелие, переписанное в 1056—1057 гг. для новгородского посадника, который в приписке был обозначен в крьщении Иосиф, а мирьскы Остромиръ. Если крестильное имя было обязательным, поскольку крестили каждого ребенка, то прозвище не являлось обязательным, и форма его полностью зависела от родителей. И все же большинство детей нарекалось, по-видимому, двумя именами. В тех случаях, когда оба имени соотносились с одним лицом, первым всегда называлось крестильное(3)

    После XVII в. прозвища в России уже не сохранились. За немногими исключениями исчезли также древние языческие славянские и скандинавские имена. Эти имена могли стать крестильными только в том случае, если принадлежали святым, признанным православной церковью. В XI—XII вв. к лику святых было причислено несколько князей. Все они были канонизированы под христианскими, то есть греческими именами: Владимир как Василий, Борис как Роман, Глеб как Давид (все трое умерли в 1015 г.), Всеволод как Гавриил (умер в 1138 г.), Игорь как Георгий (умер в 1147 г.). Любопытно, однако, что их христианские имена были забыты, и сейчас они известны как святые только под языческими именами. Произошло это довольно скоро. Уже в середине XI в. св. Владимир/Василий приводится церковью как Владимир. У великого князя смоленского Мстислава Романовича (ум. в 1223 г.) было христианское имя Борис.

    Позже церковь признала и четыре других славянских имени — Ярослав, Мстислав, Ростислав и Святослав, хотя эти имена никогда не давались святым даже в качестве второго имени. Впоследствии еще два имени были приняты церковью: одно славянское — Вячеслав, русский эквивалент имени чешского святого Х в. Вацлава (Vaclav, Venceslas), и одно скандинавское — Олег, хотя никогда не было святого с таким именем. Кроме этих исключений, вся русская официальная роспись имен была церковнославянской, то есть византийско-греческой по происхождению.(4)

    В России долгое время имя человеку могла дать только церковь(5), лишь в 1905 г. эта прерогатива церкви была несколько ослаблена. С 1917 г. стало возможным называть ребенка любым именем без каких бы то ни было ограничений. Но этот последний период уже не имеет отношения к становлению русских фамилий.

Дохристианские славянские двухосновные имена, фигурировавшие в ранний период русской истории, после принятия христианства стали употребляться параллельно. Этот тип имен за редким исключением имел отношение только к князьям, и поэтому часто назывался княжое имя. Та же судьба оказалась и у нескольких скандинавских имен. В целом же в XIV в. ни одна из этих категорий не сохранилась.

    Уменьшительные формы древнеславянских имен, например, Добрыня, Добрило (от Доброслав или Доброгость), Путило (от Путислав), Жидята (от Жидислав) и т.д., имели, по-видимому, большую популярность и соответственно шире использовались, чем полные имена. Они в значительной мере сохранились, объединившись с одноосновными именами, представленными широким рядом нарицательных существительных и прилагательных, запас которых всегда неисчерпаем. Использование этих вторых имен позволяло выделить индивида в постоянно растущей массе носителей одинаковых крестильных имен из-за ограниченного числа последних.

    Вторым именем могло стать прозвище, данное не только родителями, но и соседями или даже индивидом самому себе. Существенное различие между крестильными и всеми другими именами состоит в том, что крестильное имя служило только одной цели — обеспечить человека личным именем. Это имя присваивалось ему священником во время официальной церемонии крещения. Прочие имена давались уже неофициально, без церемоний, либо родителями, либо соседями(6). Крестильные имена были обязательны и численно ограничены, тогда как остальные имена основывались лишь на традиции и число их практически могло быть безграничным. Среди последних могут быть четко выделены две группы: имена по профессии и по месту жительства. Все прочие имена такого типа определяются в настоящей книге как прозвища, причем в этот термин вкладывается скорее негативный смысл. Конечно, в широком смысле любое некрестильное имя может рассматриваться как прозвище, но в данной книге оно ограничено указанным выше значением.

    Итак, согласно древнерусскому традиционному способу именования, почти у каждого русского могло быть два имени — крестильное и/или второе имя, которое могло быть самого разного происхождения, а по форме — существительным или прилагательным.

    Однако более специфическая система именования получалась путем добавления имени отца, то есть патронима, к христианскому (крестильному) имени или ко второму имени, либо к тому и другому вместе.

Комментарии

(1) Выражение "к славянским именам прибавилось несколько скандинавских имен" не правильно отражает ситуацию. В действительности скандинавские имена были весьма популярны среди членов княжеских семейств и княжеских дружин. Едва ли в ситуации русского Х в. можно определить этническую принадлежность человека по его имени: вполне допустимо считать, что скандинавские имена могли принадлежать и не собственно скандинавам, т.е. что выбор имени определялся скорее социально, чем этнически. Если уж среди "прибавившихся" скандинавских имен называть Рюрика, то нельзя не назвать Синеуса и Трувора, братьев Рюрика, а также Аскольда и Дира, приближенных Рюрика ("не племене его, нъ болярина" — "Повесть временных лет"). Договор с греками 912 г. заключили послы князя Олега: Актеву, Верьмуд, Гуды, Ингельд, Карлы, Карн, Лидуль, Руалд, Рулав, Рюар, Стемид, Труан, Фарлоф, Фост, Фрелав. Договор с греками 945 г. заключен послами князя Игоря и членами его семьи. Имена послов: Алвад, Воист, Вуефаст, Грим, Егри, Ивор, Искусев, Каницар, Каршев, Кары, Кол, Либиар, Мутур, Слуды, Стегги, Студько (?), Улеб. Фруди, Шибрид, Шихберн. Имена членов княжеской семьи: Акун, Алдан, Аминд, Берн, Воик, Гунар, Гуд. Ерлиск, Етон, Клек, Сфирка, Тудор, Тулб, Турд, Ута, Фост. Имена купцов, принявших участие в заключении договора: Адулб, Адун, Алдан, Апубькарь, Бруны, Вузьлев, Гомол, Гунастр, Емиг, Иггивлад, Иггелд, Куци, Моны, Олеб, Роалд, Руалд, два Свена, Синко, Стир, Стен, Тилии, Турбен, два Турберна, Турбрид, Улеб, Фур. В числе заключивших договор имеются также и носители имен иранского происхождения (К а l m у k о w. Iranians and Slavs in South Russia. - Journal of the American Oriental Society, vol. 45, 1925, с. 68-71; 3 а л и з н я к А. А. Проблемы славяно-иранских отношений древнейшего периода. — Вопросы славянского языкознания. Вып. 6. M., 1962, с. 44): Истр, Прастен (трижды), Сфандра, Фрастен, Фрутан. Имя Ятвяг, фигурирующее в списке послов, вероятно, балтийского происхождения (о возможных славянских именах в этом списке см. Соловьев А. В. Заметки о договорах Руси с Греками. M., 1938, с. 409, о возможных славянских, половецких, литовских, еврейских и немецких именах. - Б а р а ц Г. M. Критико-сравнительный анализ договоров Руси с Византией. Киев, 1910, с. 64). Летопись свидетельствует, что среди лиц, заключивших договор, были христиане: "Мы же, елико нас крьстилися есмы" или "от людии Русьскыхъ, ли хрьстиян или не хрьстиян" ("русские люди" - это именно послы: "мы от рода Русьского", - говорят они о себе). Возникает вопрос, были ли в этом списке имен крестильные имена варягов-христиан, или это были только языческие имена, или, наконец, бывшие в посольстве христиане названы некрестильными именами? Если среди перечисленных имен были имена, под которыми были крещены исповедовавшие христианство участники посольства, то это были далеко не типичные календарные имена, во всяком случае, не имена восточных (православных) месяцесловов. С другой стороны, те скандинавские и вообще западные имена, которые как имена чтимых святых обнаруживаются в некоторых древнерусских молитвах, пришедших после христианизации Руси, по-видимому, от западных славян, явным образом вне этих молитв не засвидетельствованы. Наконец, начиная со Святослава, у князей и их роственников явно возникает мода (или иной вид потребности) на имена славянского происхождения, тогда как скандинавские имена, по крайней мере в древнерусских источниках, сходят на нет, остаются только освященные традицией Олег и Игорь: имя Рогволод, с одной стороны, принадлежит, как и Асмуд и Свенельд "кормилец" и воевода Святослава, к уходящей традиции (ср. борьбу Рогволода с Владимиром), а с другой - относится к таким именам, которые допускали осмысление и на славянской языковой почве; неясными исключениями остаются только имена Жьдеберн, Глеб. После христианизации Руси при Владимире на передний план выдвигаются имена из греческих месяцесловов. При сопоставлении этих фактов напрашивается вывод,что смена скандинавских имен на "греческие" обозначала (если сравнивать ситуации 945 г. и после 988 г.) смену религиозной ориентации от периферийно-западного к типично восточному христианству. Точно так же и смена скандинавских княжеских имен, начиная со Святослава, на славянские могла отражать, с одной стороны, эпоху "языческой реакции", а с другой - начало политики ассимиляции "рода русьского" местному славянскому населению. Княжеские имена этого времени, по-видимому, имели способность интерпретироваться сразу и на славянской и на скандинавской языковой почве. Так, имя Святослав, по остроумной догадке А. М. Членова, может быть, являлось исключительно удачно подобранным композитом из славянских соответствий скандинавских имен Helgi 'святой, освященный' и Hrorekr 'могучий славой, славный' (Членов А. М. К вопросу об имени Святослава. - Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. Проблемы антропонимики. М., 1970, с. 327). Имена Владимир - Valdamarr, Ярослав - Jarizleifr, Борис (возможно также Брячислав, Болеслав) - Bwizlafr, Володарь - Valadr, Вьсеволод - Visivaldr, и т.д. тоже, вероятно, ощущались как имеющие достаточно прозрачную внутреннюю форму как для древних русских (т.е. славян), так и для древних скандинавов.