Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры - Питер Дэвид

Действительно, трудно было узнать в нынешней молодой женщине ту девочку, какой она некогда была.

Император протянул руку дружбы девчонке, метнувшей в него камень, а она безрассудно оттолкнула ее. Вернувшись к нему той ночью, она была уверена, что он прогонит ее прочь, посмеявшись над наивностью девушки, возомнившей, что заслужила право на что-нибудь, кроме презрения.

Вместо этого она получила все, о чем могла бы мечтать.

— Почему? — спросила она у него на следующий день за завтраком. Она чувствовала, что не стоит углубляться, поэтому ограничилась всего одним словом.

Но Лондо понял.

— Потому что, — ответил он, — если я не могу позаботиться о теле и душе одной единственной женщины…. то что же говорить о всей Приме Центавра?

— Значит, я живой символ?

— Тебя это беспокоит?

Она на мгновение задумалась, а потом сказала:

— Нет, Ваше Величество.

И, казалось, все стало на свои места.

Но, когда ей начали подбирать учителей, вспыхнули ожесточенные споры.

Лондо без колебаний предложил в учителя Сенны самых лучших преподавателей, ученых и лекторов. Целый список известных имен. Но дальше дело застопорилось из-за Дурлы — капитана гвардейцев, которого Лондо — по причинам, необъяснимым для Сенны — назначил на важный пост министра Внутренней Безопасности. Сенна не могла понять мотивов этого поступка, в основном потому, что была уверена на все сто процентов в том, что Лондо ему не доверял. А если вы не доверяете министру Внутренней Безопасности, то зачем назначать его на этот пост?

Она вспомнила тот день, когда услышала громкий спор, донесшийся из тронного зала. Лондо и Дурла что-то обсуждали на повышенных тонах. Не так давно Дурла немедленно поджал бы хвост, не смея противоречить императору, но нынче все обстояло иначе. Дурла без колебаний высказал императору все, что было у него на уме, особо напирая на то, почему именно Лондо поступает глупо, не соглашаясь с ним.

Тогда прозвучало несколько имен, и Сенна узнала их, все они значились в списке учителей, у которых она хотела заниматься. Одно имя упоминалось особенно громко, и это было имя Телиса Элариса.

Учитывая обстоятельства… это было не удивительно.

Сенна перевернулась, и Телис насмешливо посмотрел на нее.

— Ну? — сказал он с многозначительным видом. Телис был одним из тех, кто открыто презирал условности: его черные волосы были длинными, но, вместо того, чтобы носить их в виде гребня, он позволил им свободно ниспадать на плечи.

Этот стиль вызывал отвращение у большинства стариков и восхищение большинства девушек, что приводило последователей старой моды в еще большую ярость.

— Что? — ответила она.

— Ну, что ты видишь в облаках?

— К Великому Создателю все эти облака, — ответила она с раздражением. Вот уже несколько месяцев Телис преподавал ей историческую философию, Лондо нанял его по просьбе самой Сенны. С самого детства она читала работы Телиса. Однажды она увидела, как ее отец в раздражении порвал одну из его книг в клочья. Она достала ее из мусора, и с тех пор Эларис стал ее тайным увлечением.

Исторической философией занимались несколько научных школ, последователи которых изучали, в основном, ранние годы Республики, искали связи различных философских направлений с политикой. Это интересовало Сенну больше всего. — Зачем мы пялимся на эти бесполезные облака, когда гораздо важнее смотреть на то, что у нас перед носом?

Сказав это, Сенна указала в сторону той части города, которая была уже почти отстроена заново. Целый район столицы был закрыт, ибо представлял опасность для граждан, так что его жителей переселили, и процесс восстановления шел быстрыми темпами. В своем роде, это захватывало дух.

— Зачем? Да просто так, — сказал Телис.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Просто так?

— Потому что все, что мы сами создали, не вечно. С другой стороны, облака…

— Тоже не вечны, — вмешалась Сенна. — Посмотри. Уже сейчас ветер несет их прочь. К утру они станут воспоминаниями, а здания, по-прежнему, будут стоять здесь.

Телис криво улыбнулся.

— Я слишком хорошо выучил тебя. Перечишь учителю, да еще в такой манере…. что мне с тобой делать?

Затем его лицо приобрело более серьезное выражение.

— Я имею в виду нечто большее, чем эти облака, Сенна. Я подразумеваю природу… красоту… свет. Они будут существовать и спустя долгое время после того, как нас с тобой не станет…. они будут существовать, даже когда сама память о Республике Центавр исчезнет, затеряется в тумане времени.

— Этого никогда не случится, — твердо сказала Сенна. — Предстоит еще столько сделать, чтобы выполнить предназначенное судьбой.

— Так… — он указал на нее, — говорит император, а не ты.

— Почему? Потому что это вопрос веры? — она снова потянулась, заложив руки за голову. — Вы иногда так утомительны, Телис. Всегда все ставите под сомнение. Ничего не принимаете на веру. Все обсуждаете, анализируете, обсуждаете и анализируете заново…

— Что ты хочешь сказать, Сенна?

— Неужели это вас не огорчает? Неужели вы ни во что не верите?

— Ты так считаешь?

Он действительно был поражен. Она посмотрела на него и с удивлением заметила, что ее замечание всерьез его расстроило.

— Ты действительно так считаешь? — снова спросил он. — Если это так, то все эти месяцы обучения прошли для тебя впустую.

Сказать по правде, она уже была не рада, что задела его. Телис Эларис был ее любимым преподавателем, и она вовсе не хотела его обидеть. Но чувствовала, что, раз уж высказалась, обязана теперь объяснить свое суждение.

— Ну, а что еще я должна подумать? Вы же сомневаетесь во всех моих выводах. Даже когда я упомянула о фундаментальных аспектах нашей жизни, вы выразили свое несогласие. Иногда мне кажется, что вы стали бы оспаривать даже существование самого Великого Создателя.

— Конечно.

Сенна удивленно моргнула.

— Вы шутите.

— Да.

— Но зачем?

— Чтобы заставить тебя шевелить мозгами, конечно, — ответил ей Телис. — Заставить тебя спрашивать, раззадорить твою страсть к исследованиям. Ты ничего не должна принимать на веру, Сенна.

— Вы хотите сказать, что я не должна ни во что верить.

— Я?

Она раздраженно стукнула по земле кулаком.

— Вот! Вы снова это делаете! Отвечаете вопросом на вопрос.

— Это должно приветствоваться в свободомыслящем обществе, — он отвел взгляд и мягко добавил. — Но, боюсь…. что подобное окажется не по нраву… всем.

Она заметила, что он смотрит в сторону дворца, стоящего на холме.

— Телис, — твердо сказала она, — вы не можете говорить такое об императоре. Ведь это он настоял на том, чтобы вы стали моим учителем.

— Да. Он боролся за это. Боролся потому, что есть другие, старающиеся запретить свободу слова… свободу мысли. Они не желают этих свобод, потому что это не идет на пользу им лично и мешает достижению своих целей. Они требуют, чтобы ты принимала все так, как тебе это подают, а за лишние вопросы предадут тебя анафеме.

Если император, как ты говоришь, борется за свободу, что ж, это можно только одобрить. Но, моя дорогая Сенна… императоры приходят и уходят. А общество остается, по крайней мере, на некоторое время. И зачастую те, кто реально изменяет жизнь общества…. предпочитают действовать тайно.

— Вы не правы. Вот там… — и она указала на окраину города, где стояло небольшое, весьма скромное на вид здание. Тот факт, что оно еще стояло, несмотря на бомбардировки, потрясшие планету, сам по себе вызывал удивление. — Вон там находится ваша редакция. Все это знают. Там вы печатаете свои газеты и статьи, бросая вызов всему, что мы делаем на Приме Центавра. Вы сообщаете всему миру о том, что ни во что не верите…. а обижаетесь на меня, когда я указываю вам на это?

Он грустно покачал головой.

— А я-то считал тебя одной из моих лучших учениц.

Во-первых, моя дорогая, я не пытаюсь переделывать общество. Я не смею навязывать ему свою волю. Я даже не пытаюсь указывать путь. Я просто стараюсь заставить общество думать о том, о чем прежде никто не задумывался, дать толчок к изменениям. Что же до того, во что я верю, Сенна… то я верю в то, что я ни во что не верю.

— Вы не можете верить в то, что вы ни во что не верите.

— Как тебе угодно, — безмятежно ответил Телис. — Дитя мое, недостаточно просто открыть себя для новых идей. Это может каждый. Проблема в том, что разум способен воспринять лишь определенное количество нового. Рано или поздно двери разума снова захлопнутся. Большинство способно воспринять определенное количество информации, не больше. По-настоящему мудрая личность периодически очищает свой разум от старых знаний… освобождая его для новых. Только так можно сохранить способность воспринимать новое. Только так ты сможешь принять бесчисленное множество возможностей, которые тебе предлагает мир.