Записки рецидивиста - Виктор Пономарев

— Хорошо, ты только закусывай получше, — сказал я, и мы выпили.

Я видел, как она «поплыла», помог ей снять свитер, помог прилечь на кровать, сам сел рядом. Она взяла меня за руку, притянула к себе, и мы стали целоваться. Я почувствовал, как меня начинает бить озноб, сказал:

— Нина, давай согрешим.

— Давай, — последовал ответ.

Я быстро разделся, помог ей. Потом она вскрикнула: «Мама!» — и мы забылись на некоторое время. Забывались еще несколько раз. Уже под вечер я поднялся с кровати, подошел к столу, налил два стакана, один протянул Нине в кровать.

— А теперь, Нина, я хочу выпить за твою честность, которую ты отдала мне. Ты не жалеешь об этом?

— Нет.

— Кстати, совсем забыл, я же приготовил тебе подарок взамен сломанного вчера, — сказал я. Достал из тумбочки полдюжины больших, ярких, цветастых бюстгальтеров и протянул Нине. — Примерь.

По-быстрому мы оделись, прибрали в комнате, скоро с работы должны были прийти Володя с Сашей. Мы немного погуляли по улице, и я проводил Нину домой. Возле дома поцеловал ее, спросил, когда встретимся.

— Я сама приду, — ответила Нина и ушла домой.

Было еще рано. Настроение было хорошее. Решил съездить в город на вокзал, может, что «вертану», а то бабки у меня были уже на исходе, а у Володи просить неудобняк. Сел на трамвай и покатил в город. Походил по вокзалу, подошел к кассам. Народу полно, каждый ждал своего поезда. Приметил пьяненького мужичонку, он поставил свой «угол» (чемодан) к стенке и полез в толпу к кассе. Я огляделся, подошел, взял чемодан и направился к выходу, сел на трамвай, проехал четыре остановки и вышел. В чемодане оказалось восемьсот рублей денег, бутылка водки, крупные женские бусы из янтаря и мужское нижнее белье.

Деньги, бусы и водку я забрал, а чемодан с бельем поставил под кусты. Сел на трамвай и поехал в затон. В магазине купил еще две бутылки водки, круг сыра голландского, колбасы, хлеба. Все сложил в авоську и пошел в общежитие.

В комнате еще никого не было.

Первым пришел Саня, уже в подпитии.

— О, капитан, привет! Как жизнь?

— Нормально, — ответил я.

— Да тут стол богатый дыбом стоит. По какому случаю праздник, капитан?

— Свадьбу справляю, Санек.

— А где же невеста?

— Я без нее, она у себя дома справляет.

— Шутишь, артист?

Тут и Володя зашел в комнату. Я пригласил Володю и Саню сесть к столу и рассказал, что было в их отсутствие. Что зовут девушку Нина, живет здесь на Волочаевке вместе с отцом. Девушка очень хорошая, и не то чтобы жениться, а встречаться с ней буду.

Санька перебил меня:

— Ты знаешь, Володя, девчонка ему честная попалась. Димка сегодня самый счастливый человек в мире. Выпьем по такому поводу за его счастье.

Мы выпили и еще раз.

С Ниной мы встретились еще два раза. Она мне сказала, что уезжает в Николаевск-на-Амуре к тетке с дядькой. На другой день я пошел провожать Нину на речной вокзал. Народу было много. Нина стояла у трапа и разговаривала с отцом, он ее напутствовал на дорогу. Увидев меня, Нина махнула рукой, крикнула:

— Дима, иди сюда.

Когда я подошел, она сказала:

— Папа, познакомься. Это Дима.

— Леонид Павлович, — представился отец. — Ладно, вы тут побеседуйте, а я побежал, на работу успеть надо. Будешь, Нина, ехать назад, дай телеграмму, я встречу.

Мы остались вдвоем. Постояли на трапе, и я предложил:

— Пойдем посмотрим каюту, где будешь ехать.

По трапу мы поднялись на палубу, матросу я сказал, что провожаю, сейчас вернусь. Нашли каюту, вошли. Я обнял Нину, поцеловал.

— Нина, вот тебе мой подарок, чтобы не забывала меня. — И я протянул ей флакон духов «Красная Москва», а на шею надел ворованные бусы.

Она подошла к зеркалу, посмотрела и воскликнула:

— Какая прелесть!

Я сидел на диване и любовался ею. Она повернулась, прыгнула мне на колени и стала целовать.

— Димочка, я люблю тебя.

— Я тебя тоже, только не мучь меня, я могу задохнуться, — ответил я, поднялся с дивана, подошел к двери и повернул ключ. — Быстро раздевайся, — а сам стал сбрасывать с себя рубашку и брюки.

Легли на диван, и я стал быстро-быстро получать удовольствие. Опомнились, когда пароход дал первый гудок к отходу. Встали, быстро оделись и пошли на палубу.

— Дима, ты будешь меня ждать? Я через месяц вернусь.

— Да, Нина. Дай телеграмму, я встречу.

Я спрыгнул с трапа на дебаркадер. Трап убрали, и пароход отчалил. Долго я еще стоял на причале и махал Нине рукой, пока лица людей на палубе стали неразличимы. И тогда только вспомнил: «Дай телеграмму». Она же фамилии моей не знает. Кому давать телеграмму? На общежитие? Диме? Да и не Дима я по ксиве вовсе.

Глава 6

ЗДРАВСТВУЙ, ОДЕССА-МАМА!

Я приехал на рынок. Человека моей профессии подспудно тянет или на вокзалы, или на базары, где большое скопление народа. Это самые удобные места для бродяг и воров. Пройдя по рынку пару раз, я заметил паренька, который ловко украл у одной раззявы сумку и стал уходить, петляя между рядами. Я сел ему на хвост, уже в городе догнал и сказал:

— Привет, бродяга, не боись меня, я такой же. Есть смысл дыбануть, что там в сумке.

Мы зашли в темный угол, открыли сумку, там были новые мужские туфли и барахло разное.

— Сумку с барахлом выбрось, а туфли я сейчас толкну какой-нибудь торговке, — сказал я.

Вернулись на рынок, я подошел к одной бабке и предложил:

— Купил туфли, а они большие. Возьми, дорого не прошу, четвертной всего.

Старуха без разговора вытащила деньги и забрала туфли. Пацан поджидал меня поодаль. Только теперь мы с ним познакомились. Зовут его Павлик, сам коренной одессит, родителей нет, убежал из детдома, шел ему шестнадцатый год.

Павлик предложил поехать в Одессу: на родину тянет, надоело скитаться. Подумав, я сказал:

— А что, Павлик, махнули. Никогда не был в Одессе-маме, но наслышан от воров про нее много в зонах. Можно съездить, так сказать, по обмену опытом. Только сейчас заедем в общежитие, я предупрежу ребят, что еду в Одессу отдыхать на Черном море, сезон только начался. Мне после Ванинской зоны ой как не повредит Черное море.

Приехали в общежитие. Дома никого не оказалось. Я взял маленький чемоданчик-балетку, бросил туда мыло, полотенце, смену белья. Спустились вниз, и я сказал бабке Анисье:

— Придут ребята, скажите, что я уехал в Одессу отдыхать на море.

Приехали на вокзал, взяли билеты на Одессу, сели в поезд и покатили. До Одессы доехали без приключений, деньги у меня были.

На перроне в Одессе я осмотрелся. Это действительно был прекрасный город, недаром воспетый поэтами.

Павлик говорит:

— Пойдем на «Привоз», увидишь, что там делается.

— А что такое «Привоз»?

— Придем, Дима, увидишь. Одесса — единственный город в мире, где нет базара, а есть один большой «Привоз», он возле вокзала.

Зашли на «Привоз», народу — ни пройти ни проехать. Какая-то всемирная барахолка, где можно купить все на свете. Мы шастали по «Привозу», и я даже очумел от такого скопления народа и барахла.

Произошел забавный случай. Навстречу нам шла молодая цыганка и кричала:

— Липучки. Липучки кому от мух.

Когда поравнялась со мной, нагнулась и спросила:

— Автомат русский, немецкий не надо?

— Может, чавела, у тебя под юбками пулемет болтается или противотанковая пушка спрятана, я не знаю. Но такую дуру мне ни к чему. Пистолет нужен, пистолет возьму, — ответил я цыганке.

— Иди, парень, за мной, только близко не подходи.

Мы с Павликом потащились за цыганкой, а она все кричала:

— Липучки. Липучки от мух кому?

Подошли к тиру, полуподвальное помещение. Цыганка сказала:

— Зайдешь за мной через пару минут.

Я велел Павлику подождать меня снаружи, а сам спустился в подвал. За стойкой стоял цыган под два метра ростом с кучерявой квадратной головой размером с приличный чемодан. Цыган сказал мне:

— Поверни доску на двери.

Я повернул дощечку, на которой с одной стороны было написано «Открыто», а с другой — «Закрыто».

— Проходи сюда, — позвал цыган.

Я прошел за стойку, остановился возле длинного стола, цыган выдвинул ящик. У меня слегка помутилось в голове, и глаза разбежались, как бешеные голодные тараканы, от такого изобилия пистолетов. Каких тут только не было: «вальтеры» и парабеллумы, кольты и даже японский «намбу». Я стал перебирать пистолеты, щупая каждый за рукоять, пробуя, как она прилегает к ладони руки. Сначала хотел взять кольт калибра одиннадцать сорок три, но передумал, очень уж большая дура, таскать будет неудобно.

— Этот подойдет, — сказал я, держа в руке советский «ТТ».

Цыган дал мне запасную обойму, я заплатил двести рублей и пошел к выходу.