Вокруг Гекубы - Александр Рыбошлыков

– Одну минуту, – сказал он и, повернувшись к дверям, крикнул: – Идите сюда! Здесь сухо!

Никто не ответил на его зов. Вспыхнул прожектор на носу звездохода. Луч света, исчерченный частой сеткой дождя, выхватил из тьмы неколебимую в своем ожидании фигуру любителя рыбной ловли. Ниагары воды срывались с козырька фуражки, мутные потоки с ревом неслись в складках макинтоша, молнии озверело лупцевали безбоязненно поднятый ввысь конец удилища. Но ничто не могло отвлечь внимание героя от опущенной в заповедные глубины наживки. Там обитала его Рыба, а прочее было так ничтожно. Призыв капитана остался без ответа.

Стойко пожал плечами и задраил дверь. После этого все повернулись к гостям, и Литте, извиняясь, сказал:

– Простите, что мы явились столь экстравагантным способом, но в коридоре спят Анастасио Папа-Драки и Песя Вагончик. Сам я просто перешагнул бы их, но перетащить тетю Ангаму, не разбудив сторожей, мне не под силу.

– Но как вы сумели выбраться из клетки? Прутья там такие частые, что даже бабочка не протиснется. Как вы прошли? – задала вопрос Лира.

– Как ртуть! – торжествующе ответил Литте.

– Видите ли, – музыкально прозвучал голос Ангама Жиа-хп, – дело в том, что наши тела, как и все на свете, состоят из частиц, и как ни густы прутья решетки, частицы все же меньше, чем просветы между ними. Так что нет ничего удивительного, что мы прошли сквозь сетку.

– Почему же мне это никогда не удавалось? – строго спросил Крыжовский.

– А вы пробовали? К тому же ваши частицы крепче связаны друг с другом. Не забывайте, что мы не являемся истинными существами.

– А лингвист? – не удержался от подкола Стойко.

– Да будет вам известно, – снисходительно объяснил, простите, объяснила Ангам Жиа-хп, – что попугаев на свете не бывает. Подумайте сами, может ли где-нибудь обитать птица, имеющая клюв осьминога, голос человека и оперение, напоминающее клоунское одеяние? Это был бы нонсенс! Запомните, что попугаи, да и не только они, являются метасуществами. А теперь – к делу. Капитан, если это возможно, введите нас в курс событий.

Дин Крыжовский немногими словами обрисовал ситуацию и поведал, что собирается предпринять экипаж звездохода для своего избавления. Молчаливый… – вая Ангам Жиа-хп (запутавшиеся в терминологии авторы приносят извинения, что с этой минуты, принимая во внимание изменившуюся природу дуэнца, а точнее – дуэньи, они будут относиться к нему… к ней… как к женщине), Ангам Жиа-хп внимательно слушала, поникнув вершиной. Потом она сказала:

– К сожалению, ваш план неосуществим. Вы сумели открыть много свойств Гекубы, большинство которых было мне неизвестно, но многое осталось покрыто мраком. Вы не учли, что Гекуба представляет собой антропоморфную раскристаллизацию пространственного континуума. Я не могу сказать, что вызвало энтропийную флюктуацию генезисного узла, но, раз возникнув, Гекуба стремится к высшей организации, ибо она антропийна, но по своей энтропийной природе не может ее достичь. В этом заключается диалектическое противоречие: Гекубе, уничтожающей всякие организованные структуры, самой требуется организующее начало, которое Гекуба жаждет поглотить и не выпускать. Можно предположить, что ваши намерения осуществятся, но даже самое высокогуманное образование не сможет отпустить вас, и вы из плена хамского попадете в ласковый плен.

– Что же делать? – простонала Лира Офирель.

– Выход есть, – произнесла Ангам Жиа-хп. Она запнулась, собираясь с мыслями, потом решительно сказала: – Только что мной уничтожен Идин прихвостень Модест фон Брюгель!

Лира ахнула, Стойко протяжно свистнул, а Крыжовский не терпящим возражений голосом потребовал:

– Расскажите поподробнее, если это, конечно, вас не слишком затруднит.

В течение одиннадцати минут конандойловцы в волнении выслушивали отчет Ангам Жиа-хп, перебиваемый порой сбивчивыми дополнениями Литте. В заключение Ангам Жиа-хп заявила:

– Я предлагаю следующий план: вы разбираете меня на куски, покрываете ими поверхность «Конан Дойла» и выходите из Гекубы, стараясь держаться изохондрической зоны. Отдельные фрагменты Ангама Жиа-хп сохраняют метажизнеспособность в течение трех суток, так что времени вам должно хватить с избытком.

– Неужто вы мыслите, – патетически вскричал Дин Крыжовский, – что мы, аки львы рыкающие, способны разорвать на части своего собрата, а потом, обрядившись в венки и помахивая сорванными ветвями, отправиться на пир жизни, оставив мученика засыхать в катакомбах Гекубы?

Вообще говоря, подобная манера излагать мысли была не типична для доблестного космопроходчика, и изреченная фраза свидетельствовала лишь о том, что, подбирая человеколюбческую литературу, капитан делал немало ложных шагов.

– Я против такого плана, – упрямо сказала Лира Офирель.

Литте плакал, обхватив руками кадку и увлажняя слезами подзолистую почву.

– Я тоже против, – высказался Стойко. – Позорно спасать свою шкуру ценой гибели женщины!

– Если дело только в голосе, – вставила Ангам Жиа-хп, – то его можно изменить.

Благородная представительница дуэнской флоры протянула руку к хвосту блок-лингвиста, но тут же отдернула ее, ибо в звуках, издаваемых Калиостро, отчетливо послышались милые детские интонации.

– Дело не только в том, – пояснил капитан. – Мы должны выбраться на волю все вместе. Кроме вашего, могут быть и другие варианты. Например, раз Гекуба боится метасуществ, мы можем развести их на корабле. Думаю, что сорок тысяч попугаев заменят одного Ангама Жиа-хп.

– Сорок тысяч попугаев не смогут действовать синхронно.

– В таком случае, сооружаем инкубаторы, высиживаем двести пятьдесят миллионов какаду и пускаем в распыл всю Гекубу разом!

– Вы лучше меня знаете мощности космоплана, – примирительно сказала Ангам Жиа-хп, – но не забывайте, что доступ к лабораториям и механизмам для вас закрыт. Ида Клэр строго следит за этим.

– Что касается Идочки, – прошипела Лира Офирель, – то я специально для нее выращу в своей каюте чертову дюжину самых убийственных ара.

– Долг наш – прощать ненавидящим нас… – пробормотал капитан. Потом он тряхнул головой, отгоняя опийные пары идеологически вредной литературы, и скомандовал обычным своим голосом: – Отставить террор! Хотя использование попугаев как личного оружия представляет определенный интерес. К сожалению, многотоннажного производства птиц мы действительно не сможем организовать. Зато теперь мы знаем путь…

Резкий стук прервал речь на полуслове.

– Кто там? – согласно инструкции спросил Крыжовский.

Молчание.

– Кто там? – капитан подбежал к двери и выглянул в проход.

Никого.

Стук повторился, за ним последовали еще какие-то звуки, не то смех, не то бульканье. Заговорщики многозначительно переглянулись. Звуки доносились из гузгулатория.

До сей минуты он был темен, недвижен и тих. Чуть слышно мурлыча и пощелкивая, переваривал никому не ведомую информацию. И вот, когда этого уже никто не ждал, на панели гузгулатория праздничными гирляндами засветились огни, звуковые сигналы слились в причудливую, смутно знакомую мелодию, и на словах: «Трусишка зайка серенький под елочкой скакал», легко откинулась массивная крышка, и на фоне опадающей, перепревшей пены появился исследуемый объект.

Одновременно взревел перфоратор выводного устройства, клацнули ряды острейших глоссопетров и принялись откусывать и выплевывать рулоны, неисчислимые километры и гексапарсеки бумаги, испещренные бесценной информацией.

Лира Офирель подбежала к зубастой морде перфоратора, подхватила начало первой ленты и, глядя на просвет, прочла:

– Гузгулаторное исследование опытных объектов. Объект № 1 – носок желтый, нейлоновый (далее именуемый «Носок»). Объект № 2 – субъект в одном желтом носке (далее именуемый «Субъект»).

Объект № 2 прыгал на одной ноге, стараясь натянуть на вторую Объект № 1. Он, речь идет об Объекте № 2, далее именуемом Субъектом, был чист, причесан и свежевыбрит, от него вкусно пахло туалетным мылом и лосьоном «Цветочный». Пестрая ковбойка и простроченные желтой ниткой джинсы составляли его одеяние, если, конечно, не считать знаменитых желтых носков. Субъект из гузгулатория оказался молодым и довольно симпатичным. По его лицу непрестанно блуждала добрая, хотя и несколько рассеянная улыбка.

Завершив свой туалет, то есть объединившись с Объектом № 1, незнакомец обошел всех присутствующих, пожал им руки и, не порадовав никого разнообразием, представился каждому:

– Субъект В Желтых Носках. Очень приятно… – затем осведомился у капитана, где он может остановиться, и, узнав, что направо по коридору каюты от номера семь до пятьсот сороковой свободны, пожелал хозяевам спокойной ночи и с достоинством удалился.

После его ухода Стойко Бруч завладел лентой и продолжил чтение: