Искушай меня в сумерках - Лиза Клейпас

В последовавшей за этим тишине Джейк обвел взглядом бумаги на столе и заметил письмо, адресованное Поппи Хатауэй почтенным Майклом Бэйнингом.

Его удивило, что письмо оказалось у Ратледжа. Поппи Хатауэй... одна из дочерей семьи, которая останавливается в отеле "Ратледж" во время сезона. Как остальным семьям, не имеющим собственной резиденции в городе, им приходилось снимать меблированный дом или останавливаться в частном отеле. Хатауэи оставались клиентами Ратледжа вот уже три сезона подряд. Могла ли Поппи быть той девушкой, с которой видели хозяина несколько часов назад?

– Валентайн, нужно сменить обивку на одном из стульев в кунсткамере, – небрежно приказал владелец отеля. Утром произошла небольшая неприятность.

Обычно, Джейк умел сдерживаться и не задавал лишних вопросов, но в этот раз он не устоял.

– Какого вида неприятность, сэр?

– В виде хорька. Думаю, он пытался устроить гнездо из обивки.

– Хорек? – Ну точно не обошлось без Хатауэев. – Животное все еще там?

– Нет, его забрали.

– Одна из сестер Хатауэй? – предположил Джейк.

Холодные зеленые глаза предупреждающе сверкнули.

– Именно так. – Ратледж отложил отчеты в сторону и откинулся в кресле. – Расслабленной позе противоречило настойчивое постукивание пальцев по столу. – У меня есть для тебя несколько поручений, Валентайн. Во-первых, отправляйся в резиденцию лорда Андовера на Аппер-Брук-стрит и согласуй время нашей личной встречи с хозяином в ближайшие два дня, желательно здесь. Доведи до его сведения, что об этом никто не должен знать и что дело огромной важности.

– Слушаюсь, сэр. – Джейк подумал, что с назначением встречи трудностей не возникнет. Всякий раз, когда Гарри Ратледж желал встретиться с человеком, тот сразу же соглашался. – Лорд Андовер – это отец Майкла Бэйнинга?

– Совершенно верно.

Дьявол, что происходит?

Джейк не успел вымолвить ни слова в ответ, а Ратледж уже продолжил давать поручения.

– Далее, возьми это, – он подал помощнику сверток, туго перевязанный кожаным ремешком, – и доставь сэру Геральду из военного министерства. Передай из рук в руки. После чего направляйся в "Уозерстон и сын" и купи за мой счет ожерелье или браслет. Что-нибудь посимпатичнее, Валентайн. Отнеси его в резиденцию миссис Ролинз.

– С вашими наилучшими пожеланиями? – с надеждой спросил Джейк.

– Нет, вот с этой запиской. – Хозяин протянул письмо. – Я избавляюсь от нее.

Джейк изменился в лице. Господи, еще одна сцена.

– Сэр, по мне так лучше отправится в Ист-сайд и подраться с уличными ворами.

– Возможно, в конце недели тебе это предстоит, – улыбнулся Ратледж.

Джейк бросил на хозяина выразительный взгляд и вышел.

Поппи прекрасно понимала, что в смысле "замужествопригодности" у нее есть плюсы и минусы.

Первый плюс – надежное финансовое положение семьи, которое гарантировало ей приличное приданое.

Минус – семья Хатауэев не принадлежала ни к знаменитым, ни к особо родовитым, несмотря на титул Лео.

Плюс – ее привлекательность.

Минус – болтливость и неуклюжесть, часто одновременно, и когда она нервничала, оба недостатка проявлялись ярче.

Плюс – аристократы не могли себе позволить разборчивость, которой славились в прежние времена. Влияние пэров постепенно слабело, а класс промышленников и торговцев стремительно поднимался. Поэтому браки представителей обедневших благородных семейств и денежных, но не знатных семейств, заключались все чаще. Образно говоря, пэрству все чаще приходилось вставать на одну доску с людьми из более низких сословий.

Минус – отец Майкла Бэйнинга, виконт, придерживался наивысших стандартов, особенно в том, что касалось его наследника.

– Виконту придется серьезно обдумать матримониальные планы, – разъясняла ей мисс Маркс. – У него безупречное происхождение, но состояние постоянно уменьшается. Его сын обязан жениться на девушке из богатой семьи. Почему бы не из семьи Хатауэй?

– Надеюсь, ты права, – с чувством ответила Поппи.

Поппи нисколько не сомневалась, что будет счастлива, выйдя замуж за Майкла Бэйнинга. Он джентльмен симпатичный, разумный, любит повеселиться. И она его любит, пусть эта любовь не пылает огнем страсти, но дарит тепло ровно горящего пламени. Ей нравится характер Майкла, уверенность в себе, в которой нет ни намека на высокомерие. И его внешний вид очень нравится, хотя леди не должна в этом признаваться: густые каштановые волосы, теплые карие глаза, высокая поджарая фигура.

При первой же встрече, слишком легко, в мгновение ока она влюбилась в Майкла.

– Надеюсь, вы не играете со мной, – сказал он однажды, когда они бродили по художественной галерее лондонского особняка во время приема. – Надеюсь, я не ошибаюсь, принимая обычную вежливость с вашей стороны за более сильные чувства. – Они остановились напротив большого пейзажа, выполненного маслом. – Правда в том, мисс Хатауэй... Поппи... что каждая проведенная в вашем обществе минута дарит мне такое наслаждение, что я с трудом переношу время, когда я не с вами.

Поппи с удивлением поглядела на него и шепнула.

– Как такое возможно?

– Что я люблю вас? – в ответ прошептал Майкл, и его губ коснулась робкая улыбка. – Поппи Хатауэй, вас невозможно не любить.

Она прерывисто вздохнула, до краев наполненная счастьем.

– Мисс Маркс никогда не рассказывала, как в такой ситуации должна вести себя настоящая леди.

Майкл улыбнулся и наклонился чуть ближе, словно доверяя очень важную тайну.

– Могу я предположить, что вы осторожно поощряете меня?

– Я тоже люблю вас.

– Не слишком осторожно с вашей стороны, -его карие глаза блеснули, – но как мне приятно это слышать.

Ухаживание велось крайне осмотрительно. Отец Майкла, виконт Андовер, всячески оберегал своего наследника. Сын отзывался о нем, как о прекрасном, но очень строгом человеке.

Майкл попросил больше времени, чтобы найти подход к виконту и убедить его в правильности выбора своей невесты. Поппи готова была дать Майклу столько времени, сколько потребуется.

Остальные Хатауэи оказались не настолько сговорчивыми. Они считали Поппи настоящим сокровищем, заслуживающей открытого и честного ухаживания.

– Не лучше ли мне обсудить этот вопрос с Андовером? – советовался Кэм Роан с родными, которые в полном составе расположились в гостиной их апартаментов в отеле. Откинувшись, он сидел на диване рядом с Амелией, укачивающей шестимесячного сына. Когда малыш подрастет, его имя для gadjo - этим словом цыгане называли не цыган – будет Ронан Коул, но в семье его называли цыганским именем Рай.