Солнечный удар - Рэйчел Кейн

Жизнь джинна так же отличалось от человеческой, как двумерная игра в триктрак от трехмерного кубика-рубика. Мне по-прежнему было необходимо работать с разными масштабами, искать равновесие – если я хотела регулировать погоду, я, как и раньше, должна была выходить на тонкий план и создавать маленькую подушку теплого воздуха, двигающуюся навстречу холодным воздушным массам, идущим с моря, и – вуаля – дождь! В человеческом виде это бы стоило мне личной энергии.

Будучи джинном, для того, чтобы создать дождь, я должна соблюдать баланс между физическим планом, эфирным и десятком других, и все это без использования моей собственной сущности. Потому, что как джинн я в действительности никакой сущности не имела. Я черпала силу у земли, солнца, окружающей жизни. Это было неожиданно сложно.

И, как я обнаружила, я тянула силу из Дэвида. Много силы. Через большой серебряный трубопровод, идущий от него на эфирном плане, как гладкая, едва заметная пуповина.

– Все нормально, – сказал он, когда я подняла этот вопрос, – учебная страховка. Однажды ты начнешь подпитывать себя из других источников, и она исчезнет.

Она давала много энергии. Я задумалась над тем, как сложно ему, должно быть, поддерживать свои силы. Картина переливания продолжала стоять перед моими глазами – кровь вытекала быстрее, чем тело успевало пополнить ее. Сока с печеньем, вероятно, было бы не достаточно, если бы донор отдавал кровь, как Дэвид силу.

Учеба очень утомляла. И джинны, как я обнаружила, все-таки нуждались во сне – не в таких количествах, как люди, да и проявлялось это иначе, но потребность оставалась, и на седьмой день я заснула в объятиях Дэвида под успокаивающую россыпь политических шуток, выдаваемых Джо Ленно. Это был первый раз, когда я уснула после того, как умерла.

Я проснулась рывком, выдирая себя из сна. Кошмар. Горящий дом, боль, крики, моя душа, разрываемая и поглощаемая…

– Ш-ш. – Дэвид повернулся на кровати и приподнялся на локте, глядя на меня.

В комнате было темно, хотя я видела серые пальцы лучей по краям задернутых штор. Похоже, приближался рассвет.

– Как долго я спала?

– У тебя было видение.

Я моргнула и уставилась на него, соображая, откуда он знал об этом.

Мое сердце билось очень часто – это было именно так, хотя бы потому, что я верила, что это так – и, может быть, так оно и было; может, он смог почувствовать быструю ровную дробь моего пульса. А может, он просто знал, потому что знал. В общем-то, я и представить себе не могла, какой силой он обладал. Я едва стала понимать, какой силой обладала сама, только начинала об этом забываться. Или, если быть более точной, задумываться, насколько я беспомощна на данном уровне развития.

– Видение, – повторила я и удивилась собственной мысли, – а у джиннов бывают сны?

– Конечно, – его густые брови выразительно приподнялись, – почему бы и нет?

– Ну, я не знаю… У вас ведь на самом деле нет мозга…

– У нас, – поправил он. Ну да, я продолжала забывать, что и сама теперь являюсь джинном. – Создание сновидений не является функцией органа или тела. Это функция души. Подобно… – он сдвинул простыню и положил ладонь мне на сердце, но его взгляд при этом не отрывался от моих глаз. – Как это, – закончил он. – Поняла?

– Нет.

– Отпусти.

Я ничего и не держала. На всякий случай я раскрыла ладони. Он покачал головой.

– Нет, отпусти свое тело, выйди из него.

– М-м… ну хорошо. – Я потратила последние семь дней, чтобы научиться оставаться в теле, – подожди секундочку.

Он растворился в туманной дымке до того, как последнее слово сорвалось с моих губ, но я все еще ощущала тепло его руки на своей коже.

Я отпустила реальность, позволила ей расплыться вокруг и скользнула на эфирный план, где мир имел другой спектр, другие измерения и возможности. Он тоже был реальным, но по-другому.

Дэвид оставался рядом, он продолжал касаться моей груди, хотя ни у одного из нас тела не имелось.

– Понимаешь? – снова спросил он.

Это был не физический голос, и не ментальный – особый вид вибрации, переводящий его речь в слова где-то внутри моей головы. Все происходило неясно и неэмоционально, но я, тем нё менее, понимала его. Странно, но это больше всего было похоже на вибрацию серебряной нити, соединявшую его и меня.

– Как я могу чувствовать что-то без…

– Тела? – я не видела его, но могла ощущать, и мои ощущения сообщили мне, что он улыбается.

– У тебя всегда есть тело. Ну же, Джо, ты ведь изучала физику. Материя и энергия. Материя существует в трех состояниях…

– Твердом, жидком и газообразном.

– По крайней мере, в физическом мире. И разве смена агрегатного состояния вещества означает его исчезновение?

– Это не объясняет того, каким образом я продолжаю чувствовать твои прикосновения.

– Ты думаешь, прикосновение – это чувство, непосредственно присоединенное к нервам? – Он делал совершенно неприличные вещи с моим телом, не существующим ни в каком материальном виде. Каким бы то ни было образом, я чувствовала жар внутри, ощущала как некоторые части меня, существующей непонятно в каком виде, начинали наливаться болью желания.

– Ты думаешь, что все это можно проделывать, только имея тело?

– Хорошо, но не думаю, что готова заниматься с тобой любовью в газообразном состоянии.

– Очень плохо. – Его голос – в моей интерпретации – вибрировал внутри меня, и это было очень сексуально. – А как насчет жидкости? Ты готова стать влажной?

– Ты дурно на меня влияешь, знаешь об этом?

Я почувствовала его улыбку, похожую на легкое касание губ к моей коже.

– Да. Ты только что мне это сказала.

– Может, прекратишь?

– Прекратишь что? Если у тебя нет нервных окончаний…

Ну, как, интересно, можно задыхаться, если в данный момент ты не дышишь?

– Можно ли нам сейчас вернуться назад?

Я постаралась привести в порядок свои ощущения на тонком плане. Конечно, я его не видела, но, тем не менее, могла чувствовать. Это было немного похоже на ночное зрение – на краю сознания мерцали – то есть, то нет, то снова есть – изменчивые серебристые слои тумана. Прекрасно. Призрачно. Будучи человеком, я провела на эфирном плане немало времени. Но тогда мои глаза – даже мои глаза Хранителя – не имели возможности наблюдать спектр, на котором излучали джинны.

Пространство распахнулось, не искажаемое пределами восприятия, и это было… красиво. Даже прекраснее, чем раньше. Зрение джинна на эфирном плане глубже, богаче и сложнее. Я видела предметы в красных и синих контурах, в зеленых и золотых. Слои разных цветов переплетались и вытекали один из другого, подобно нефтяной радуге на воде. Контуры были одновременно и более четкими и размытыми – оставались знакомыми, но из-за глубины объема узнавались с трудом. Теперь я видела не просто кожу – я видела кожу, мышцы, кости и органы. Сосредоточие жизни.