Мисс Грейнджер? Продолжение истории - Camber

— Хватайте ее, парни, — приказал Малфой, не переставая целиться в Гермиону палочкой, — Что, грязнокровка, без своей деревяшки ты уже не такая смелая?

Крэбб и Гойл встали по бокам гриффиндорки, схватив ее каждый за одну руку.

— И что ты собираешься делать Малфой? Ты думаешь, тебе все сойдет с рук?

— Поверь, Грейнджер, скучно тебе не будет, — Малфой махнул парням, которые затащили девушку в класс. Сам слизеринский принц вошел следом, запер дверь заклинанием и повесил заглушающие чары.

— Что это значит? Отпустите меня немедленно! Я буду жаловаться!

— Испугалась, грязнокровка? Рано, дальше будет веселее, — процедил Малфой,

— Что ты собираешься делать? Я буду кричать!

— Кричи, кричи. Это тебе не поможет. Я поставил заглушающие чары. А что мы будем делать, — Малфой мерзко ухмыльнулся и провел пальцем по щеке девушки, — Догадайся. Может тебе даже понравится, правда, парни?

— Грязнокровной шлюшке точно понравится, — хохотнул Крэбб.

— Поняла, Грейнджер? Ты будешь кричать от восторга, — улыбнулся Малфой, — Тебя сейчас трахнут три чистокровных волшебника. Цени! Вряд ли у тебя был шанс трахнуться хотя бы с одним настоящим магом…

— Малфой, ты с ума сошел? Это изнасилование! Ты думаешь, я буду молчать? Да я не только учителям пожалуюсь, я в аврорат заявлю!

— Попробуй, заяви, — рассмеялся слизеринец, — Ты никто. А я Малфой. Я скажу, что сама за мной бегала, а парни подтвердят. Твое слово против наших трех. Как думаешь, кому поверят?

— Ты псих, Малфой. Тебе никогда такое не сойдет с рук.

— Уже сходило и не раз, — улыбнулся Малфой, подходя почти вплотную, — Или ты думаешь, что ты единственная грязнокровка в замке? К несчастью, грязи стало даже слишком много. Да мы так с начала года развлекаемся! Это единственное, на что вы, грязнокровки, возомнившие себя ведьмами, годитесь. Это, если хочешь знать, традиция. Так еще мой отец развлекался. И другие предки. В старые добрые времена любая грязнокровка была счастлива услужить настоящему аристократу. Это сейчас вы тут ходите, как у себя дома, тащите к нам свою маггловскую грязь! Это все Дамблдор виноват, ну и Диппет до него… Но ничего, Темный Лорд вернется и покажет вам ваше место! Так что давай, Грейнджер, привыкай. Сделай все сама и добровольно. Если ты хорошо нас обслужишь, то я даже не буду сильно тебя наказывать. Так, вылижишь нашу обувь потом — и все. Тебе же не привыкать к грязи?

— Неужели ты думаешь, что я на такое соглашусь?

— Ну и дура, — поскучнел Малфой, — Тебе же хуже. Придется как обычно, да парни?

— Ага, — пробасил Гойл, — Зачем она тебе только понадобилась, Драко? У нее даже сисек нет.

— Она меня оскорбила и должна поплатиться. Так что вперед, трахнем ее по очереди. Или все вместе.

— Сначала лучше по очереди, — сказал Гойл.

— А потом вместе, — заржал Крэбб

— Я вам не дамся. И все расскажу. Я молчать не буду.

— Да не расскажешь ты ничего, Грейнджер, — скучающим голосом сказал Малфой, — Ты забыла, что мы маги? Я тебе скажу, что сейчас будет, чтобы ты осознала. Мы тебя разденем. Привяжем вон к той парте. Поимеем. Потом я, может быть, еще чего веселого придумаю. Знаю я парочку заклинаний, которые следов не оставляют… Когда нам надоест, мы тебе сотрем память. И очнешься ты одетая и в другой части замка. И все. А мы будем смотреть на тебя и улыбаться каждый день. И не только мы. Я обычно так не делаю, но в этот раз покажу свои воспоминания парочке друзей. Ты станешь звездой. А потом, через недельку или через месяц, мы, возможно, повторим встречу еще раз.

— Неужели ты рассчитываешь, что у тебя получится?

— Конечно, получится. Уже получалось. Или ты думаешь, что какая — то особенная? Совсем нет, — Малфой перевел взгляд на парней, — Короче, я парту на центр комнаты передвину, чтоб было удобнее. А вы раздевайте ее пока, только аккуратно, а не как в прошлый раз. Не хочу потом латать одежду грязнокровке.

— Ага, я осторожно, — ответил Крэбб, крепко держа девушку за правую руку, и начал возиться с застежками мантии Грейнджер. Малфой развернулся и пошел к партам, отодвинутым к дальней стене класса.

Пора этот фарс заканчивать, решила Гермиона. Она еле сдерживала свою ярость. Ладно, она аккуратно постарается… Слизеринцы расслабились, уверившись в беспомощности жертвы. А зря. Вообще — то, в браслете на правой руке Гермионы по — прежнему хранилась вторая палочка. А в браслете на левой — кинжал. Правда, Крэбб с Гойлом завели руки девушки за спину, так что колдовать палочкой было проблематично. Но Гермиона и без палочки могла. Всего пару простеньких заклинаний, но могла.

— Дифиндо, — шепчет девушка, на ощупь нацеливая правую кисть на Крэбба, стоящего вплотную и шарящего где — то в районе ее груди. Гермиона не видит луча заклинания, но судя потому, что Крэбб вскрикивает и отпускает ее руку, она попала. В это время в левой руке у девушки появляется кинжал, которым она, крутанув кистью, наносит глубокий порез запястью Гойла. Гойл тоже отпускает руку Гермионы, хватаясь за рану. Грейнджер отскакивает к дверям. Малфой оборачивается. Парта, к которой он направлялся, бросается ему навстречу и сбивает с ног, повинуясь жесту Гермионы. Гермиона достает, наконец, свою вторую палочку и тремя невербальными Ступефаями успокаивает копошащихся слизеринцев.

— Настоящие чистокровные маги, — передразнивает Малфоя Гермиона и сплевывает на пол.

Это нервное. Гермиона понимает, что ей повезло. Прежде всего, ей повезло, что Малфой — напыщенный индюк. Был бы умнее — молча шарахнул бы в спину Ступефаем. И очнулась бы она уже привязанной. Не то, чтобы это парням сильно помогло, в конечном итоге. Но было бы неприятно. Но нет, это же Малфой! Он должен был произнести речь и показать свое превосходство над жалкой грязнокровкой! На его же счастье. Если бы она очнулась, так сказать, в процессе… То не сдержалась бы. Обернулась бы пумой и загрызла всех нафиг. Потом, конечно, пришлось бы бежать из страны куда — нибудь в Бразилию. Но Малфою это бы уже не помогло.

Гермиона подходит к Крэббу. Из глубокого пореза на его бедре вытекает кровь. Поморщившись, девушка залечивает рану. Ту же операцию она проделывает с рукой Гойла. Затем чистит от кровавых пятен их одежду и латает прорехи. После забирает у Малфоя свою палочку и убирает ее в кобуру.

— Ну, и что мне с вами делать? — спрашивает Гермиона у бессознательных слизеринцев.

Оставлять их просто так нельзя. Очнутся — повторят свою попытку. К тому же, мысль о том, что троица придурков будет продолжать свои развлечения если не с ней, то с другими девушками, приводит Гермиону в бешенство. А представив на своем месте Луну, Гермиона едва сдерживает желание прирезать всех прямо сейчас. Но в Азкабан или в бега не хочется.

— Обливиэйт, говорите? Ну — ну…

Вообще — то против опытного оклюмента Обливиэйт не поможет. Одно из ежедневных упражнений, которые Грейнджер неукоснительно выполняла, это проверка и сортировка собственных воспоминаний за день. Если предположить, что все бы пошло по плану Малфоя… Прореху в несколько часов воспоминаний Гермиона обнаружила бы сразу. А обнаружив — восстановила бы память. Может не сразу, но восстановила бы. А когда бы она все вспомнила — в Хогвартсе прибавилось бы трупов.

Но Малфой и компания не производят впечатления опытных оклюментов. Гермиона наколдовывает веревки, связывая всех троих парней. Затем приводит поочередно каждого из них в чувство. И сразу же обливиэйтит, стирая память о сегодняшнем происшествии и вообще о встрече с собой. И даже об их намерении встретить Грейнджер. После этого девушка погружает слизеринцев в глубокий сон. Затем Гермиона убирает веревки, связывающие парней. А потом ее ждет полчаса довольно тяжелой и не самой приятной работы.

Если кто — то думает, что раздеть три бесчувственных тела очень просто, то этот человек просто никогда не пробовал такое провернуть. А если учесть, что два тела из трех довольно упитанны. И раздевает их довольно хрупкая девушка, которая, правда, сильнее, чем кажется…

Утерев рукавом пот со лба, Гермиона разглядывает результат своих стараний. Три обнаженных слизеринца вповалку лежат на груде снятой одежды. Внимательно оглядев парней, Гермиона хмыкает:

— Знаешь, Малфой, я всегда знала, что ты мелкий гаденыш. Мелкий — во всех смыслах этого слова.

Малфой, конечно, ничего не ответил, сопя в две дырки.

Гермиона достает из своей сумки кодолдокамеру и запас пластинок. После чего приступает к выкладыванию композиций из слизеринцев и к фотосъемке. Особенно удачным, как она считает, получился последний кадр: Крэбб лежит на спине, Малфой лежи наполовину на Крэббе, нежно обнимая его. А Гойл, в свою очередь, привалился к Малфою со спины. Сделав пару фото, Гермиона картинным жестом смахивает с ресниц несуществующую слезу: