Очарованная легендой - Бетти Бити

Глава 5

С облегчением я выбежала на полуденное солнце. Я пыталась забыть явное недоброжелательство мистера Фицджеральда. Пыталась забыть дона Рамона — его романтическую внешность и романтическую историю. До встречи с Хестер еще оставалось время, поэтому я медленно шла по площади. Индейцы уже разложили на тротуаре свой товар — яркие цветные шерстяные пончо, изделия из кожи, глиняная посуда и позолоченные стеклянные бусы покрывали каменные плиты и свешивались с перил. Шерстяные пончо украшали вытканные картины с одним и тем же излюбленным сюжетом: маленькая индеанка и коленопреклоненный высокий человек с серебряным шлемом, очевидно ее Конкистадор.

Я направилась к статуе и окружавшему ее кольцу фонтанов в центре площади. Сияющее лицо босой принцессы стало поистине шедевром неизвестного скульптора, а каждая деталь брони и платья ее мужа-испанца была им вырезана любовно и тщательно. Правда или ложь, но, как бы там ни было, романтическая история дона Рамона, казалось, жила повсюду.

Даже в пышных садах белых вилл, мимо которых я шла в парк, я заметила в зарослях фиолетового гибискуса и под облаками жасмина два памятника — дон Рамон шестнадцатого века и его маленькая невеста, — так британцы ставят садовых гномов или каменных кроликов и пестрые поганки. В одном саду дон Рамон предлагал принцессе корзину белых орхидей. В другом они стояли по обе стороны декоративных ворот с протянутыми друг к другу руками.

Я дошла до кафе в парке и увидела уже привычную картину: в центре между столиками на террасе был устроен маленький декоративный водоем. Струился фонтан, и под каскадом его струй нежно улыбались друг другу каменные дон Рамон и его невеста.

Кафе было полупустым. Чарагвайцы, как я знала, завтракают поздно. Я присела за крашеный деревянный стол перед фонтаном и стала ждать.

Есть не хотелось. После встречи с мистером Фиццжеральдом я наслаждалась миром и солнечным светом. Я слушала нестройный перезвон колоколов, приглушенный шум уличного движения и крики детей, играющих среди душистых деревьев. Посетители смотрели на меня с некоторым любопытством, даже задерживались на секунду у моего столика, но никто не заговаривал. Чарагвайцы — народ любознательный и романтический, но, как сказал мистер Фицджеральд, очень осмотрительный.

В час раздался звон колоколов на всех часах и колокольнях в городе. В час пятнадцать я начала немного беспокоиться за Хестер. Кафе заполнялось. За моим стулом все чаще вежливо, но настойчиво останавливался официант. В час тридцать я услышала, что официант кому-то тихо говорит по-испански:

— Английская сеньорита сидит у фонтана.

Позади меня послышалась оживленная поступь. Тень упала на стол — выше, чем от Хестер. Я отвела пристальный взгляд от каменной статуи под фонтаном и с тревогой обнаружила, что появился реальный дон Рамон.

Мы оба удивились, дон Рамон — преувеличенно. К моему удивлению примешивалось чувство вины. Я нервно оглянулась через плечо, не видно ли кафе из окон посольства. Но столик закрывали пышные тропические деревья. Нас можно было заметить только с высоких современных зданий на другой стороне парка. И за столиками не было никого из посольства.

— Buenos dias, сеньорита, — весело улыбаясь, сказал он, поскольку заметил сменявшуюся череду, выражений на моем лице. — Какая встреча. Счастливая неожиданность — и большое удовольствие.

Я сомневалась. Многовато неожиданности и удовольствия. И глубоко в темных глазах дона Рамона светилась насмешка, возбудившая мое недоверие.

Довольно натянуто я поздоровалась и пробормотала, что рада видеть его снова.

— Вы, конечно, кого-то ожидаете? — Он все еще стоял, прямой и вежливый.

— Да. Но садитесь. — Мы обменялись улыбками, которые напомнили друг другу, что таким образом началось наше знакомство на борту самолета. — Я жду Хестер.

— Хестер? — Он поднял его брови. — Ах да, Хестер. Дочь вашего посла, нет? — Он прищурился, напрягая память. — Приземистая молодая леди? Темноволосая?

— Нет, высокая, — сказала я, — красивая. С темно-рыжими волосами.

Глаза дона Рамона задумчиво остановились на моих волосах. Он покачал головой.

— Плохо помню ее, — развел он руками и виновато пожал плечами.

— Ну, в таком случае, — улыбнулась я, — скоро вы сумеете освежить память, когда она придет.

Я посмотрела на часы. Десять минут второго.

— Если придет, — сказал дон Рамон. Моя тревога вызвала у него улыбку. — Вам известно, сеньорита, понятие hora inglesa?

Я отрицательно покачала головой.

— Это выражение, сеньорита, повсюду в Латинской Америке обозначает точность. Английский час. Нет более пунктуальных людей, чем англичане, поэтому точность называется английским часом. Если англичанин не пришел в hora inglesa, то и не придет.

Казалось, он был доволен своей логикой.

— Ах, — улыбнулась я, — но это англичанин. Вы никогда не слышали, что привилегия женщин — опаздывать?

— Никогда. — Он покачал головой. — И англичанки, конечно, не опаздывают! Это, даже от вас, сеньорита, я не могу принять. Верьте мне, увы, ваша подруга не придет.

— Ну, в общем, посмотрим, — улыбнулась я.

Я не теряла уверенности, несмотря на то, что мое замечание сопровождалось новым перезвоном колоколов, на сей раз пробило два.

— Заключим маленькое пари? — Его вызывающие глаза дразнили меня.

— Если хотите.

— Хочу. На что? Может, в случае проигрыша снизойдете до завтрака с… — вздохнул он, — одиноким мужчиной?

— Вы же не одиноки, дон Рамон?

— Просто Рамон, пожалуйста. И да, я очень одинок. Когда-то, как мой предок у фонтана, я встречался в этом парке с красивой девушкой. Увы, не мы превратились в камень, а только наши сердца. Все кончено. Но иногда я возвращаюсь в то время. Призраки прошлого не лучшие компаньоны. Пожалуйста, сеньорита, вы согласны?

От предложения в такой форме было трудно отказаться.

— Когда признаете поражение, сеньорита? В два тридцать ваш разочарованный маленький официант отчается дождаться от вас заказа. Они — бедные люди, зависят от чаевых. Кроме того, если ваша подруга Неста придет…

— Хестер.

— Ну, Хестер… она сможет разделить нашу скромную трапезу.

В два тридцать, как только я признала поражение, дон Рамон заказал количество блюд, достойное скорее небольшого банкета, чем скромной трапезы. Выяснилось, что в Куиче можно найти разнообразную и вкусную cuisine typique[3] даже в самом маленьком кафе. Мы пили охлажденный апельсиновый сок. Мы ели омара, а затем какое-то сырное блюдо. Солнце пригревало, воздух был ароматен и свеж. Я чувствовала, что расстройства и опасения утра тают как снег.