Крестовые походы. Священные войны Средневековья - Джеймс Брандедж

IХ

Пока Балдуин создавал латинское графство Эдесса, Танкред, захвативший несколько городов Киликии, присоединился к главным силам армии крестоносцев на севере Сирии, перед стенами древнего города Антиохии. Взятие этого освященного веками города было необходимо до атаки на Иерусалим, который являлся целью крестоносцев. Пока Антиохия находилась в руках противника, христианская армия в Палестине или Сирии не могла чувствовать себя в безопасности.

Но взятие Антиохии представляло собой серьезную проблему. Главная часть города располагалась на равнине у подножия горы Силпиус. На высоте тысяча футов над городом возвышалась крепость, построенная на вершине горы. Весь город был окружен стенами с встроенными через одинаковые промежутки 360 башнями. Когда в октябре 1097 года крестоносцы подошли к Антиохии, город находился в руках турецкого эмира Яги-Сияна, в распоряжении которого был грозный гарнизон. Хитрый турок уже давно принял соответствующие меры предосторожности на случай продолжительной осады и сосредоточил в городе крупные запасы.

Огромные размеры Антиохии вначале удержали крестоносцев от массированной атаки на стены, но, с другой стороны, альтернативы этой тактике в тот момент не было, поскольку город оказался слишком велик, чтобы его можно было окружить имевшимися в распоряжении крестоносцев силами. Крестоносцы разбили на равнине свой лагерь перед городом. Антиохия ожидала осады.

Шли недели, но ни одна из сторон так и не получила преимуществ над другой. Обе стороны предпринимали небольшие вылазки без особых успехов. Пришла зима, и над крестоносцами нависла угроза голода. Они рассылали во все стороны отряды, единственной задачей которых была добыча продовольствия. Осажденных также беспокоили холод, зимние проливные дожди… и дезертирство. Дважды к городу подходили турецкие войска, чтобы снять осаду, но оба раза были отбиты, и осада продолжалась. Весной 1098 года, получив подкрепление и запасы по морю через удобный морской порт Сент-Симеон, расположенный в двенадцати милях от Антиохии, крестоносцы начали строить собственные укрепленные башни. Эти сооружения стали барьером перед городскими воротами и существенно затруднили туркам организацию вылазок для атаки на крестоносцев.

А тем временем у Боэмунда были собственные планы на Антиохию. По условиям клятвы, которую Боэмунд и другие лидеры крестоносцев дали византийскому императору, Антиохию, являвшуюся бывшим византийским владением, после взятия следовало вернуть императору. Но Константинополь был далеко, и не было похоже, что у Византии в ближайшем будущем появится возможность подкрепить свои требования силой. В июне 1098 года Боэмунд установил контакт с предателем из Антиохии и начал осуществлять свой план, согласно которому он мог получить город в свое владение.

Взятие Антиохии

[69]

Был турецкий эмир по имени Фируз[70], ставший близким другом Боэмунда. В посланиях, которыми они часто обменивались, Боэмунд обещал, что, если Фируз встретит его по-дружески в городе и добровольно примет христианство, Боэмунд, со своей стороны, сделает его богатым и почитаемым. Фируз поддался на эти уговоры и обещания и сказал: «Я отвечаю за три башни. Я обещаю их Боэмунду и, когда он захочет, свободно пущу его в них».

Теперь Боэмунду был обеспечен вход в город. Он пришел с радостью, со спокойным умом и невозмутимым лицом ко всем лидерам. Он, ликуя, сказал им: «Храбрые рыцари! Вы знаете, что все мы, великие и нет, живем здесь в нищете и лишениях. Мы не знаем, откуда может прийти улучшение нашей ситуации. Поэтому я предлагаю, если вы считаете это правильным и честным, чтобы один из нас стал добровольцем. Если он сможет, любыми способами и средствами, взять или ослабить город, в одиночку или с помощью других, мы с общего согласия отдадим ему город».

Лидеры были против и с презрением отвергли такое решение. Они сказали: «Город не будет отдан одному, лучше мы разделим его поровну между собой. Поскольку мы трудились одинаково, то и должны получить равную часть собственности». Услышав эти слова, Боэмунд усмехнулся и быстро ушел.

Вскоре после этого мы услышали сообщения о вражеской армии, состоящей из турок, павликан, азимитов и других народов[71]. Лидеры сразу собрались на совет[72]. Они сказали: «Если Боэмунд может взять город сам или с помощью других, мы единодушно и добровольно отдадим его ему, но при одном условии. Если император придет нам на помощь и выполнит все свои обязательства перед нами, как он обещал и поклялся сделать, тогда мы отдадим ему город по праву. Если нет, пусть город достанется Боэмунду».

Вскоре после этого Боэмунд стал надоедать своему другу ежедневными просьбами. Он смиренно обещал все, что угодно. «Близится нужное время, чтобы осуществить все то, что мы хотим. Пусть мой друг Фируз поможет мне сейчас». Фируз был доволен и объявил, что поможет Боэмунду так, как надо. На следующую ночь Фируз тайком послал своего сына заложником к Боэмунду, чтобы Боэмунд ничего не опасался, входя в город. Он также отправил послание, что на следующий день Боэмунд должен собрать все франкские войска и увести их якобы для набега на землю сарацин. Потом он должен сделать обманный маневр и быстро вернуться через гору, что по правую руку[73]. «Я буду внимательно наблюдать за войсками, – сказал он, – и увижу их, и впущу их в башни, которые под моим началом».

Боэмунд сразу приказал одному из своих сержантов[74], а именно Мейли Куронну, прийти к нему. Боэмунд велел ему как герольду собрать франков, чтобы готовить их к путешествию в землю сарацин. Так и было сделано. Боэмунд поведал о своем плане герцогу Годфруа, графу Фландрскому, графу де Сен-Жиллю и епископу Ле-Пюи. Он сказал: «Милостью Божьей сегодня Антиохия будет нашей».

Все было организовано так: рыцари держались равнин, пехотинцы – гор. Они шли и ехали всю ночь до рассвета. Потом они приблизились к башням, которые страж[75] охранял ночью. Боэмунд сразу спешился и приказал всем: «Идите спокойно и уверенно. Забирайтесь на стены по лестнице и входите в Антиохию, которая, благодарение Богу, скоро будет нашей».

Они подошли к лестнице, которая была уже поставлена и прочно привязана к городским укреплениям. Шестьдесят наших человек залезли наверх и рассыпались между башнями, которые охранял Фируз. А Фируз, видя, что людей так мало, задрожал, опасаясь, что он и его люди могут попасть в руки турок. Он вскричал: «Здесь только несколько франков! Где свирепый Боэмунд? Где непобедимый?» Один из ломбардских сержантов сразу же спустился и поспешил к Боэмунду, говоря: «Почему вы стоите здесь, мудрый господин? Зачем мы пришли сюда? Три башни уже наши!» Он бросился к стенам вместе с другими, и они, ликуя, забрались наверх.

Те, кто уже были в башнях, увидели их и радостно закричали: «Господь с нами!», и мы подхватили эти слова. Люди начали ловко подниматься по лестнице и бежали к другим башням. Они убили тех, кого там нашли, и вместе с ними брата Фируза.

А тем временем лестница, по которой мы поднимались, сломалась, что встревожило и опечалило нас. Но, хотя лестница сломалась, слева от нас были ворота, о которых не все знали. Была еще ночь, но мы на ощупь нашли их. Мы бросились на них и, когда они были сокрушены, вошли через них.

Ужасный шум разнесся по городу. Боэмунд не давал своим людям передышки. Он приказал установить свое прославленное знамя на вершине у крепости. В городе все кричали. На рассвете те, кто был за стенами в палатках, услышали громкий шум в городе, вышли и увидели знамя Боэмунда, развевающееся на вершине. Они бросились бежать и вошли в город через ворота. Они убили турок и сарацин, которых там нашли, кроме тех, кто сумел скрыться в крепости[76]. Другие турки выбежали за ворота и, покинув город, сумели спастись.

Яги-Сиян, их господин, бежал сломя голову вместе со своей свитой. Убегая, он попал на территорию Танкреда, находившегося неподалеку от города. Их лошади устали, и они вошли в деревню, где укрылись в доме. Сирийские и армянские жители узнали Яги-Сияна и схватили его. Они обезглавили его и принесли голову Боэмунду для того, чтобы посредством этого получить свободу. Его пояс и ножны они продали за шестьдесят византинов[77].

Эти события произошли в четверг 3 июня [1098 года], в день третий до июньских нон[78]. Все площади города были заполнены мертвыми телами, и там невозможно было находиться из-за ужасной вони. Нельзя было пройти по городу, не наткнувшись на тело убитого.

Взятие Антиохии произошло как раз вовремя. Слухи о приближении вражеской армии основывались на надежных фактах. Через два дня после вступления крестоносцев в Антиохию их в городе осадила армия Кербоги, могущественного атабега Мосула. Положение христианской армии было очень опасным. В городе было мало продовольствия, на улицах лежали горы трупов, и существовала реальная возможность возникновения эпидемии. Местным христианам нельзя было доверять, а сил крестоносцев было недостаточно, чтобы обеспечить войсками многочисленные фортификационные сооружения. Ситуация усложнялась тем, что крепость на горе Силпиус, находившаяся в пределах города, оставалась в руках противника.