Команда «Братское дерево». Часы с кукушкой - Йован Стрезовский

Из-за парты поднялся Коле и нерешительно, страшно волнуясь, попытался от имени всех сказать:

— Обещаем вам, учитель… — Но губы у него задрожали и взгляд затуманился.

Учитель ласково, чего никогда раньше с ним не случалось, погладил Коле по голове. В горле у нас запершило.

Во дворе дядя Петре, не скрывая слез, долго жал учителю руку. Он знал, что с уроками покончено и ставший ненужным звонок будет теперь пылиться на полке. В коридоре и классах стихнет беготня и галдеж, которые так часто выводили его из себя… Но нет ничего печальнее школы, в которой устанавливается тишина и покой, она напоминает тогда храм, в котором живет лишь гулкое эхо…

— Значит, покидаешь нас, дорогой учитель, — всхлипывал старик сторож.

— Хоть и нелегко расставаться со всем, к чему прикипел сердцем, во что вложил душу, но выбора у меня нет. А случись, что я цел останусь и нам доведется свидеться, счастлив буду, если ни один из моих учеников, которых я любил, как своих детей, не пойдет по дурному пути. Это было бы больнее всего. Очень хочется верить, что этого не произойдет… Ну, прощай, старик, прощайте, мои дорогие!

Уже несколько дней, как опустело наше село. Почти все мужчины ушли вместе с учителем. На улице и у чешмы, да и то редко, можно встретить теперь одних женщин. Время от времени они собираются то в одном, то в другом доме, куда пришла весточка от мужа или сына. Тихо в селе, будто холера над ним пронеслась.

Сегодня мы условились собраться рано утром у шалашей. Пришли и глазам своим не поверили: шалашей как не бывало. На шесте трепыхалась записка:

«Если вам невдомек, чьих это рук дело, знайте: это сделали мы! Только уж на сей раз вам не удастся побить нас здесь, как слепых кутят. Захотите встретиться — добро пожаловать в кошару Чендры. Имейте в виду, придется немного попотеть. Ну и выдерем мы вас, небо с овчинку покажется!»

Взбешенные, мы хоть сейчас готовы были бежать и отомстить шайке Бузо за все.

— Негодяи! Наверняка ночью здесь побывали, — досадовал Коле.

— Что будем делать? — сжал кулаки Танас.

— Не сомневайся, в должниках не останемся!

— Тогда вперед! — закричал Танас.

— Экий ты торопыга, — охладил его пыл Коле. — Сперва нужно план налета обдумать. Крепкий орешек эта кошара. Во-первых, высоко в горах, а во-вторых, неприступна, что твоя крепость.

— Хорошо бы моего Шарко на них натравить, поплакали бы они у нас, — предложил Калчо.

— Ура! — хлопнул его по плечу Танас — Веди Шарко. Ух и задаст он им жару!

Коле задумался.

— Шарко, конечно, свиреп, как рысь, но для нашего дела не годится. Он же не кошка, чтобы карабкаться по стенам кошары. Пусть себе дремлет в конуре, а не то бузовцы от него мокрого места не оставят.

Неслышно, точно лисица, подкралась к нам Мира. Губы ее были сложены в хитрющую ухмылку. Увидав, что осталось от шалашей, она ойкнула и всплеснула руками:

— Не Бузо ли тут похозяйничал?

— Не твоего ума дело! — обозлился я.

— Можно я вам чем-нибудь помогу? — словно не слыша меня, спросила Мира и опять лукаво улыбнулась.

— Уж не слезами ли? — съязвил я.

Мира и впрямь готова была разреветься, но уходить и не собиралась.

— Ребята, — сказал Джеле, — с налетом придется, видно, повременить. Предлагаю сделать рогатки…

— Зачем? — перебил его Танас.

— …и начать осаду. Будем издалека обстреливать кошару из рогаток, так что бузовцы побоятся нос высунуть, а кончатся у них хлеб и вода, тут-то они и попались.

— И долго мы их там держать будем?

— Пока не сдадутся. Так поступали римляне и древние греки.

— Молодец! — похвалил Коле, предложение пришлось ему по душе. — Пусть каждый сбегает домой, смастерит рогатку и сразу назад. Никому ни гугу, все должно остаться в тайне. Кто протреплется, язык вырву. Пробираться к кошаре будем так: вдоль виноградников, через ивняк, по ручью и броском — наверх.

— А мне что делать? — опять встряла Мира.

— Будешь раненых перевязывать, — решил Джеле.

— По мне, лучше бы ей черта перевязывать, — сказал я. — В девчонках не нуждаемся.

Мира скисла и умоляюще поглядела на Коле. Коле недовольно поморщился, но не сказал мне ни слова. Из осады ничего не вышло. Когда мы переправлялись через ручей, лазутчики Бузо засекли нас и забросали камнями. Вода в ручье здорово поднялась и доходила нам до колена, а тут еще этот град камней! Оступившись, Коле свалился в воду и раздосадованно сказал:

— Эх, узнать бы, кто нас предал! Изменник! Кое-как выбравшись из ручья, мы пустились наутек.

Вслед нам свистели и отпускали ехидные шуточки бузовцы.

Добежав до первого попавшегося сарая, я осторожно выглянул из-за угла и чуть не лопнул от злости: мокрый как мышь, в ручье барахтался Калчо, а Бузо держал его за шиворот и окунал головой в воду. На берегу стояла Мира и весело смеялась, глядя, как Калчо вырывается из рук Бузо.

— Так вот кто нас предал!

Моему возмущению не было предела. Я бросился вызволять Калчо, и надо мной с новой силой засвистели камни.

Откуда ни возьмись, прибежали женщины и накинулись на нас с палками.

— Обормоты, опять они счеты сводят! Мало вам того, что вокруг творится? Забыли, где ваши отцы? А вы тут, бессовестные…

Не знаю, намеревались ли они и впрямь отходить нас палками — тогда, уж будьте уверены, по первое число досталось бы и правым, и виноватым, — но тут в небе раздался оглушительный вой, и мы увидели, как какая-то громада пронеслась над холмом и, вся в дыму и пламени, рухнула на луг.

— Самолет! Самолет! — закричали мы и, еще не остыв от драки, гурьбой помчались к тому месту, где упал самолет.

На лугу уже толпился народ; староста и две-три женщины осаживали назад всех, кто хотел подойти к самолету поближе. В нем каждую минуту что-то взрывалось. Забравшись в яму, мы дожидались, когда все утихнет.

— Господи, да чей же это? — испуганно перешептывались женщины.

Староста, сверля их глазами, бурчал:

— Не иначе, немецкий…

Через несколько минут на дороге послышался рокот моторов, а вскоре по лугу уже бежали солдаты.

— Наши, — пронеслось по толпе.

Быстро осмотрев самолет, солдаты поманили старосту и долго с ним о чем-то говорили.

Мало-помалу взрывы прекратились. Дым, столбом поднимавшийся к небу, осел и стелился по траве. Снова прибежали солдаты и принялись обыскивать самолет. Немного погодя они опустили на землю погибшего летчика.

— Ох, несчастный! — запричитали женщины.

— Не видите — враг это! — одернул их Коле.

Солдаты, казалось, до скончания века будут мельтешиться у самолета. От нетерпения мы места себе не находили. Наконец, погрузив в машины все самое ценное, что смогли отыскать, солдаты укатили. Пришел и наш черед! Стремглав вылетели мы из ямы и понеслись к самолету. Бузовцы увязались за нами.

— Стойте! — крикнул им Коле. — Куда это вы разбежались?

— Твой, что ли, самолет? — ощетинился Бузо.

— Нет, но и шалаши были не твои, с какой стати ты их разрушил?

— А вот захотелось — и разрушил.

— Вот и нам захотелось. Проваливайте, пока целы.

— Ну, это мы еще посмотрим, — хорохорился Бузо.

— Посмотрим, — подступил к нему Коле.

Мы затаили дыхание, ожидая любого приказа. Насторожились и бузовцы. Было ясно: сцепись сейчас вожаки, стычки не избежать. Жестокой стычки, от исхода которой зависит не только кому достанется самолет, самое главное — мы разом рассчитаемся за все: и за шалаши, и за предательство Миры, и за угрозы Бузо, говорившего, что Длинному-де лучше жить в лесу или вообще где-нибудь на краю света, иначе ему несдобровать.

Стоим, пялимся на Коле и Бузо, и кулаки сами собой сжимаются. У меня по спине бегут мурашки, так и подмывает выскочить. Коле решительно шагнул к Бузо, но тот вдруг попятился. Ну что ты пасуешь, заячья душа! Бей давай! Драка нужна была нам позарез, а при трусливом отступлении Бузо мы растерялись.

— Что ж ты медлишь? Или кишка тонка? — допытывался Коле. В его голосе было столько бесстрашия, что мы могли быть уверены — наш командир не дрогнет. — Ребята, идите к самолету!

Через минуту самолет был наш. Коле все еще не отходил от Бузо.

— Если хотите, можете перейти к нам, — обратился он к сбившимся в кучу бузовцам. — Кто прошлое помянет, тому глаз вон! Не дело сейчас враждовать, давайте объединимся в одну команду и перестанем ссориться. Подумайте, пока не поздно.

Робко, неуверенно один за другим потянулись к Коле бузовцы. Бузо бесился, кусал губы и ненавидящим взглядом окидывал каждого, кто осмеливался перейти к нам. И не выдержал — одним махом перескочил через яму и побежал в село. За ним ушла и Мира. На этот раз сама, никто ее не прогонял. Зря, выходит, я ждал, когда она подойдет, чтоб устроить ей хорошенькую встрепку! Ух и запищала б она у меня! Неповадно было бы в другой раз предавать. А Мира возьми да улизни…