Любовь без права выбора - Елена Малиновская

А затем он начал двигаться. Сначала еще пытался сдержаться и делать это как можно медленнее и аккуратнее, но потом непроизвольно начал набирать темп, с силой вдавливая меня в подушки.

Я искусала себе все губы в кровь, силясь сдержать новые стоны. И если сначала мне было неприятно, то потом все болезненные ощущения растворились в новых ощущениях. Сладкая истома набирала силу. И вдруг я вскрикнула в полный голос, почувствовав теплую пульсацию внутри себя. Удивительным образом это совпало с таким взрывом наслаждения, что тьма вокруг меня вдруг стала ослепительно-белой.

Стоило отдать Гарольду должное: сразу после этого он остановился и навис надо мной на вытянутых руках.

— Было больно? — обеспокоенно спросил он.

Я невольно поразилась тому, как неестественно ярко сверкали его глаза в сумраке спальни. Интересно, а не обладает ли он ночным зрением? Маги любят улучшать себя при помощи всевозможных заклинаний. Тогда получается, что мрак особо не мешал ему.

— Нет, — смущенно ответила я. Неуверенно добавила: — Немного. В начале.

Убедившись, что все в порядке, Гарольд не стал тратить время на лишние расспросы. Он вновь вошел в меня и несколькими быстрыми резкими толчками завершил свое дело. Прерывисто вздохнул, в последний раз особенно глубоко войдя в меня.

Почти сразу некромант отстранился, и я ощутила, как по внутренней поверхности моих бедер неспешно стекает теплая жидкость.

В комнате повисла тишина. Мой язык словно прирос к нёбу. Я боялась брякнуть что-нибудь глупое. Да и вообще, я понятия не имела, что принято говорить после подобного.

Гарольд первым нарушил затянувшуюся паузу. Он привычным жестом прищелкнул пальцами, и над нами вновь заплясал крошечный магический огонек, чей тусклый свет отражался красными искорками в зрачках мужчины.

— Ну как? — спросил он, опираясь на подушку локтем и глядя на меня. — Ты в порядке?

Забавный вопрос. Я едва не рассмеялась в полный голос, но веселья при этом не ощущала. Боюсь, мой новый взрыв хохота закончился бы нервной истерикой. В порядке ли я? Наверное, можно сказать и так. Вот только моя жизнь уже никогда не станет прежней.

— Неужели все было настолько ужасно? — продолжил расспросы Гарольд, когда я торопливо отвернулась от него, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Интересно, мне показалось, или его тон действительно прозвучал обеспокоенно? Неужели переживает, несчастный, что я не оценила его терпения и ласки?

— Нет, все было… прекрасно. — Как я ни старалась сохранить бесстрастность, но на последнем слове мой голос все-таки предательски дрогнул.

Наверное, мне повезло. Виер Гарольд действительно является отличным любовником. Полагаю, мало кто из молодых девушек, потерявших свою невинность в первую брачную ночь и с любимым человеком, сможет похвастаться, что пережили такой взрыв наслаждения, как только что я. Но это не отменяло того, что отныне я — всего-навсего содержанка. И это еще мягко сказано. Для девиц, зарабатывающих себе на жизнь собственным телом, в обществе бытуют другие, куда более обидные определения.

И еще одна долгая томительная пауза. Я лежала на боку, прижав ноги к животу и обхватив их руками, и опасалась кинуть даже взгляд на своего нового хозяина.

— Не переживай. — В следующий момент Гарольд на удивление мягко и нежно поцеловал меня в плечо. — Хеда, не ты первая, не ты последняя. Поверь, ты не пожалеешь о своем выборе.

Затем его пальцы скользнули по моему животу и ниже. Я негромко ахнула, когда кожу обожгло какое-то заклинание. И тотчас же в тепле растворилось то саднящее чувство неприятного жжения, которое досаждало мне после лишения девственности.

— Неужели ты думаешь, что я удовлетворюсь лишь одним разом? — с иронией вопросил Гарольд, без лишних слов поняв причину моего удивленного вздоха. С силой развернул меня к себе лицом, небрежно обронив напоследок: — Нет, моя дорогая, ночь для тебя только началась.

Я покорно откинулась на подушки в ожидании продолжения, которое не замедлило последовать.

Тьма в комнате медленно серела, доказывая, что скоро рассветет. Я лежала на спине и слушала размеренное дыхание спящего рядом мужчины, одна рука которого по-хозяйски покоилась на моей груди.

Спала ли я этой ночью? И да, и нет. Тяжело назвать сном те мгновения, когда я проваливалась в небытие и тут же выныривала из него с тяжелой головой и ломотой в висках. Перед моим мысленным взором мелькали картины прошлого. Такие яркие, такие насыщенные, что их легко можно было перепутать с реальностью. А может быть, я просто вижу слишком затянувшийся кошмар? И на самом деле не было ничего этого: ни обвинения отца, ни самоубийства родителей, ни моих попыток выжить и не дать умереть брату… А самое главное: не было этой ночи, когда едва знакомый мужчина досконально изучил мое тело, а я стонала в его объятиях от удовольствия, щедро приправленного горьким вкусом отчаяния и невозможности отказать никакой фантазии.

И все-таки стоило признать очевидное: Гарольд даже не думал злоупотребить той властью, которую получил надо мной. Он действовал сегодня ночью, как мудрый и терпеливый супруг, получивший в жены неопытную перепуганную девчонку, которая еще вчера играла в куклы и не помышляла ни о каком замужестве.

На этом месте своих рассуждений я горько хмыкнула. Да, о свадьбе в моем случае речи и быть не может. Кто рискнет назвать своей избранницей ту, которая уже познала вкус и сладость чужих мужских ласк?

И опять я вспомнила того милого юношу, которого прочили мне в мужья. Нашу прогулку погожим летним вечером, быстрый и неожиданный даже не поцелуй, а звонкий чмок в губы, и то, как поспешно мы после этого разбежались в разные стороны, испугавшись содеянного. Ох, как ругала меня мать, когда узнала об этом! Как она выговаривала мне, что девушка прежде всего должна думать о своем добром имени. Представить страшно, какие слухи могут пойти обо мне по округе после столь отвратительного деяния! А если Сигурд после этого потеряет ко мне всяческий интерес, убедившись, как легко от меня получить поцелуй?

Как много неприятного и обидного высказала тогда мать, сколько обвинений она бросила в мою повинно склоненную голову! И целую ночь после этого я не спала, переживая свой страшный промах. Неужели отныне и навсегда я опозорена, и Сигурд больше не захочет знать меня, посчитав ветреной и легкодоступной особой?

Но на следующее утро Сигурд уже был на пороге нашего дома — с букетом цветов и помолвочным кольцом. А за спиной перепуганного предстоящим объяснением паренька маячила его мать, безуспешно пытающаяся скрыть довольную улыбку.