Избранные письма - Дмитрий Мамин-Сибиряк

30

А. Н. ПЫПИНУ

3 декабря 1888 г. Екатеринбург

Многоуважаемый Александр Николаевич!

Решаюсь обратиться к Вам с письмом по поводу посланной на днях в редакцию «Вестника Европы» статьи «Старая Пермь» — это путевые заметки, в которых, между прочим, помещена коротенькая история Пермского края. О новгородском и московском периодах нашей пермской истории я раньше печатал в «Новостях», а в предлагаемой статье эти материалы переработаны заново. Посылая эту статью именно в «Вестник Европы», я мало рассчитываю на возможность ее помещения, но все-таки посылаю, потому что некуда посылать… Раньше я начинал работать в «Северном вестнике» и думал послать эту статью туда, потому что там есть областной отдел, но, кажется, в августовской книжке нынешнего года меня так обругали за вышедшую книжку моих «Уральских рассказов», что продолжать сотрудничество в «Северном вестнике» сделалось невозможным. Вообще негде работать — остаются одни иллюстрированные издания, но туда меня заставит пойти только последняя крайность.

На «Вестник Европы» я не рассчитываю потому, что редакция мне уже возвратила три последних статьи — эта по счету будет четвертая. Кстати, на днях посылаю вам книжку «Уральских рассказов», где помещен рассказ «Лётные», возвращенный мне, как порнографическое произведение, — повторяю Ваши собственные слова. Прочтите его, чтобы убедиться, кто прав — редакция или автор.

Примите уверение в истинном и глубоком уважении.

Д. Мамин.

P. S. Когда я был в Петербурге в конце 1885 года, Вы советовали мне сделать визит Щедрину, и я хотел поступить по Вашему совету, но г. Стасюлевич так меня принял, что я в тот же день уехал из Петербурга, — для меня окончательно выяснилась роль литературного кустаря, у которого все отношения с редакциями ограничиваются спросом и предложением. Отсюда прямой вывод: зачем совать нос, куда не следует.

31

В ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ[19]

Каждое лето мне приходится путешествовать по Уралу, и по пути я не упускаю случая записывать все, что касается этнографии и вообще бытовой обстановки этого обширного и разнообразного края. Между прочим, мне хотелось бы заняться собиранием песен, сказок, поверий и других произведений народного творчества, поэтому решаюсь обратиться к Обществу с просьбой, не найдет ли оно возможным выдать мне открытый лист для указанной выше цели. Значение такого листа хорошо известно всем исследователям глухих углов далекой провинции, где можно натолкнуться на неприятные недоразумения и препятствия.

Действительный член Общества любителей российской словесности

Дмитрий Мамин.

1889 г. 22 января.

Екатеринбург.

Мой адрес:

Екатеринбург, Дмитрию Наркисовичу Мамину.

32

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

5 февраля 1890 г. Екатеринбург

Многоуважаемый Виктор Александрович!

На днях посылаю в редакцию «Русской мысли» первую половину своего романа «Три конца», а вторая будет выслана к посту. Всего выйдет около 25 печатных листов, — размер не особенно страшный, хотя все-таки довольно опасный. На Вашу благосклонность не особенно рассчитываю, потому что знаю, как редакция «Русской мысли» относится к моим романам.

Для меня лично писать романы — прямой убыток, но что будешь делать, если у человека такое уж «влеченье — род недуга»… Во всяком случае, интересно будет знать Ваше строгое и беспристрастное мнение, а место роману найдем.

Послал я Вам в ноябре статейку «Самоцветы», и буде она не будет напечатана в февральской книжке, то не будет ли редакция настолько милостива и не вышлет ли мне авансом рублишек 200, чем, конечно, много меня обяжет. Совестно просить эти авансы, но прошлый год я весь прохворал, так что не успел сделать своего романа к январю.

С искренним почтением и уважением остаюсь готовый к услугам.

Д. Мамин.

P. S. Кстати, какой наивный человек г. Шелгунов… Печатает о Юзовских заводах, как об Америке, а того не знает, что они получили при основании двухмиллионную правительственную субсидию да были еще обеспечены до нынешнего года казенными заказами. В статье «Самоцветы» я хотя и привожу данные о Юзовских заводах в духе г. Шелгунова, но с целью кольнуть наших уральских заводчиков, умалчивая о субсидиях и заказах.

Затем, в январской книжке «Русской мысли» тем же г. Шелгуновым пропет дифирамб нашей «Екатеринбургской неделе», от которой напахнуло на г. Шелгунова «горным воздухом»… Эта газета 10 лет издается у меня под носом, и я, работая в десятках других изданий, не могу в ней участвовать именно из чувства порядочности. Сначала под редакцией Штейнфельда она писала в духе горных инженеров, а сейчас на откупу у городского головы Симонова: в ней нельзя поместить ни одной строки, чтобы не задеть «симоновскую родню», которая захватила и городские и земские дела. Мы хлопочем лет шесть о второй газете, и Симонов нам не дает ходу, через губернскую администрацию конечно. Действительно, горный воздух… Уж писал бы г. Шелгунов о том, что знает, а не совался в чужие дела.

Что касается м-ме Остроумовой, так прельстившей г. Шелгунова своими журнальными обозрениями, то, во-первых, она женщина с высшим образованием, а во-вторых — кто же нынче не пишет таких обозрений, начиная с самого г. Шелгунова с его кисло-сладкой размазней «из русской жизни».

33

В. А. ГОЛЬЦЕВУ

30 апреля 1890 г. Екатеринбург

Многоуважаемый Виктор Александрович.

Ваше желание уничтожить роман Мухина с Катрей — мое собственное, хотя я и не успел его оговорить, посылая рукопись. Действительно, совершенно лишний эпизод, особенно рядом с такими же случаями других действующих лиц. Не забывайте, пожалуйста, одного, именно, что действие происходит в самой развращенной среде, как заводская, и я во всех случаях смягчил щекотливые факты, насколько это было возможно. Другое Ваше желание относительно сокращений я понимаю, как нежелание с Вашей стороны понять всей сжатости моей летописи. Ведь это не тэма, а целая тэмища, и я бегу бегом мимо действующих лиц, выпуская даже описания природы, деятельности фабрики и т. д. Я думал, что Вы мне скажете другое, именно, что написано слишком сжато офортом, а не «в несколько красок». Право же, пугающий Вас объем не погоня за лишним печатным листом, а только предел необходимости: выгораживаешь каждую страничку, как место где-нибудь на маленьком пароходе. Я знаю сам, что большие вещи мне удаются меньше, чем маленькие, но пишу протяженно сложенные летописи только потому, чтобы не разбивать на осколки целую тэму. Жаль ломать то, что в жизни связано органически. С точки зрения пятачков нет ничего выгоднее фельетонной газетной работы, а большие вещи пишешь буквально самому себе в убыток.

Во всяком случае, постараюсь сделать все, что от меня будет зависеть. Кстати, нельзя ли будет выпустить «Три конца» тем же набором, каким он печатается в «Русской мысли» — отдельным изданием, как Вы издали «Гардениных»? Что это будет стоить и какие Ваши условия?

Жму Вашу руку.

Д. Мамин.

Не может ли редакция «Русской мысли» выслать мне некоторую часть мзды за роман авансом, — сильно прохарчился я на этой работе и по уши сижу в долгах.

Отчего до сих пор нет рецензий на «Горное гнездо»? Господа рецензенты совсем позабыли меня: послано для отзыва всего три экземпляра: в «Русскую мысль», в «Русские ведомости» и еще не помню куда — в «Северный вестник» или в «Вестник Европы», и нигде ни строчки. Что сей сон означает?

34

А. С. МАМИНОЙ

2 июля 1891 г. Лесной

Милая дорогая мама,

Посылаю тебе пока 30 р. на твои расходы по домашности, а раньше не высылал потому, что у самого не было. Мои дела, благодаря бога, понемногу налаживаются, — полугодовое молчание разрешилось июльской книжкой «Северного вестника», в которой запечатано начало повести «Верный раб», написанной уже в Петербурге. Другие статьи в других журналах будут напечатаны осенью. О газете «Русская жизнь» я уже тебе писал, что устроился в ней. Сначала я взял в ней один фельетон в среду, а теперь пишу и воскресный, следовательно, два фельетона в неделю, а в месяц восемь. Это порядочно, а по моей арифметике, в переводе на «язык простых копеек», значит следующее: в месяц у меня занято 8 дней обязательной фельетонной работой, за каковую получу от 120 р. до 200 р. Гонорар, вернее прогоны — 5 коп. со строчки. «Новости» платят 6 к., а «Русские ведомости» 10 к. за строчку, но печататься у них приходится редко, а в «Русской жизни» я буду иметь определенный заработок, что особенно ценно. В месяц у меня остается для журнальной работы целых 22 дня — ничего лучшего никогда не желал. «Русскую жизнь» буду тебе высылать. Итак, я устроился, милая моя мама, и теперь буду аккуратен[20] своей стипендией тебе, а то на одних журналах трудненько: то вскачь, то хоть плачь.