Сталин: биография вождя - Арсен Мартиросян

Однако «бес» считал, а Господь Бог располагал. Потому, естественно, «бес» и "обос. ся". Потому как фальшивку-то запустили в дело в 1937 г., когда и должен был состояться государственный переворот силами военных во главе с Тухачевским. Это во-первых. Во-вторых, вбросили ее сразу в каналы германской и японской разведок, прямо в Германии и на Дальнем Востоке. Но ведь именно на них-то и делалась ставка заговорщиков, которые с подачи Троцкого согласились на территориальные уступки Германии и Японии в обмен на их помощь в осуществлении заговора. То есть по своему обыкновению Троцкий в очередной раз абсолютно ясно подтвердил как реальность заговора, так и реальность существовавших с этими враждебными тогда СССР государствами договоренностей оппозиции о помощи в обмен на территориальные уступки. А информации об этом у Сталина было хоть отбавляй.

Хуже того. Помните, что Николаевский указывал на то обстоятельство, что к нему кто-то обращался в середине 30-х гг. с просьбой предать огласке «документик», да еще и со своими комментариями авторитетнейшего в кругах русской эмиграции ученого-историка. Едва ли окажется столь уж затруднительным согласиться с тем утверждением, что с такой просьбой мог обратиться лишь только весьма близкий к Николаевскому человек, имя которого впоследствии он так и не назвал. Более того, поскольку речь шла о компромате на Сталина, этим человеком должен был быть только очень хорошо известный Николаевскому оппозиционер, причем из числа лидеров антисталинской оппозиции. Конечно, жаль, что Николаевский не назвал имя этого человека. Но, опять-таки, не беда. Поскольку именно так все и было, то мы можем смело и категорично утверждать, что этим самым близким к Николаевскому человеком был… Коля Балаболкин, он же Николай Иванович Бухарин — один из лидеров антисталинской оппозиции. В середине 1930-х гг. из состоявших в оппозиции Сталину, но близких к Николаевскому людей в Париж приезжал только Н.И. Бухарин — в конце февраля 1936 г. Сталин отправил его туда, чтобы договориться с лидерами европейской социал-демократии о выкупе «взрывоопасных» архивов К.Маркса и Ф. Энгельса. Бухарин, естественно, не только переговоры по этому вопросу вел, но и встречался со многими известными эмигрантами, в том числе и с Николаевским. И молол, и молол своим несносным языком без костей, ни в малейшей степени не отдавая себе отчета в том, что за ним непрерывно ведется слежка, что русская эмиграция в Париже буквально нашпигована как агентурой Лубянки, так и многих иностранных разведок. Впрочем, Троцкий не зря обозвал его Коля Балаболкин — по способности болтать о чем угодно и сколько угодно, ни в малейшей степени не отдавая себе отчета о последствиях такой болтовни, Бухарина можно смело выдвигать на одну из страниц пресловутой Книги Гиннесса.

Именно Бухарин и обратился к Николаевскому с просьбой о предании гласности уже состряпанной фальшивки путем публикации ее в парижской, в том числе и в эмигрантской, прессе со своими комментариями маститого ученого-историка. Дело в том, что Троцкий передал фотокопию фальшивки своим сторонникам в СССР. При аресте в ночь на 19 мая 1937 г. одного из подельников Тухачевского эта фотокопия была обнаружена во время обыска. Когда же после ареста Ежова был вскрыт его личный сейф, то там было обнаружено немалое количество досье с компроматом на многих членов ЦК, Политбюро и даже самого Сталина. В досье на последнего хранилась странная записка какого-то старого большевика, в которой высказывалось подозрение о якобы имевшей место в прошлом связи Сталина с царской охранкой. Там же была и фотокопия этой фальшивки. Вполне возможно, что это досье было как бы переходящее от Ягоды к Ежову «наследство». Аналогичные документы были найдены и в сейфе застрелившегося во избежание ареста Гамарника.

А то, что Бухарин обратился к Николаевскому именно в 1936 году, — не случайность. Именно тогда активно завершалась работа над новой Конституцией СССР, против которой вся оппозиция резко протестовала, считая ее серьезным отступлением от "ленинизма, марксизма и коммунизма". Вся эта банда прибывших вместе с Лениным "подонков больших городов Европы и Америки" сугубо по шкурническим соображениям была настроена резко против введения в Конституцию 1936 года различных демократических, как они считали, «новшеств», прежде всего против прямых, всеобщих выборов при тайном голосовании. Потому как верно поняли, что Сталин решил мирным, подлинно демократическим путем провести крайне необходимую ротацию руководящих кадров СССР, сплоченно-бандитское ядро которых составляли не способные на созидательный труд так называемые ленинские гвардейцы. Потому что в случае принятия этой Конституции они лишились бы всех колоссальных привилегий, которые установили себе еще сразу после октябрьского переворота. Но самое главное, конечно же, в том, что они лишились бы власти. Вот и психовали из-за этого, обвиняя Сталина во всех смертных грехах, прежде всего в том, что-де его вариант Конституции открывает путь к постепенной реставрации буржуазного строя. А для такого случая фальшивка с обвинением в сотрудничестве с царской охранкой — в самый раз. Тут уж не просто любое лыко в строку — тут тютелька в тютельку выходило. Этой же акцией одновременно планировалось и дезавуирование советско-французского и советско-чехословацкого договоров 1935 г. о взаимопомощи в отражении агрессии, в отношении которых оппозиция была настроена решительно против еще на стадии переговоров о них.

Однако, на беду «Балаболкина» и Троцкого, Борис Иванович Николаевский оказался просто порядочным человеком и наотрез отказался это делать. Не в его правилах было опускаться до грязи фальшивок даже в отношении идейных противников. А он был крутым идейным противником Сталина. Правда, прежде всего он был просто порядочным человеком. Короче говоря, у оппозиции эта затея сорвалась. И вот после этого, не без содействия Троцкого, оппозиция и полезла одновременно к германской и японской разведкам. Но и там приключился облом. Короче говоря, это продолжалось до тех пор, пока Троцкому не проломили череп альпенштоком. Только тогда возня вокруг этой фальшивки стихла. Кстати, небезынтересно отметить, что последний предвоенный всплеск этой возни был связан с советско-финляндской войной— на «беса» тогда опять «поставили», но тут ему благополучно раскроили череп…

Самое интересное в грязной истории фальшивки то, что и в 1956 г. она получила немедленный и крайне жесткий отпор даже у профессиональных антисоветчиков-советологов Запада. Такие специалисты, как Дэвид Даллин, Бертрам Вольф, Борис Суворин, М. Титтл уже тогда, в 1956 г., то есть в прямом смысле прямо по горячим следам, в клочья разнесли глупейшую затею МИ-6 с научно-исторической точки зрения. Причем осуществили это столь квалифицированно, что и по сию-то пору невольно удивляешься. Тем не менее профессиональные советологи-антисоветчики — они и есть профессиональные советологи-антисоветчики. Тот же Д. Даллин завершил свое исследование абсолютно «естественным» для любого русофоба-антисоветчика выводом — "в отношении Сталина все сгодится и чем грязнее подозрение, тем больше оснований, что оно окажется правдивым".