Краткая история славян - Д. Таевский

Можно предположить, что именно с этого момента место берегинь занимают вилы (в видоизмененном виде сохранившиеся до наших дней в южнославянской мифологии), существа, имеющие как форму, образ, так и имена. Представление вил в сиреноподобном виде, в форме летающих женщин, свидетельствует о формировании представлений об образе духа человека после смерти, о невидимом сопровождении живых духами предков.

Так как хронологически вилы в представлениях славян существуют одновременно с высшими божествами, а их функциональное назначение не исключает общение как с людьми, так и с богами, то, исходя из внешнего облика этих существ, они вполне могли выполнять роль посредников между небом и землей.

Любопытно, однако, что в примитивных представлениях о духах предков нет места для так называемых «упырей», в том виде, в котором они описаны в поучениях против язычества. Авторы этих поучений совершенно откровенно используют образ упыря в его вампирской, некромантической интерпретации, для запугивания современного им обывателя. Нет никакого сомнения, однако, в том, что у славян имелся культ мертвых, совершенно аналогичный такому культу у всех народов Европы, Азии и Африки. В основе этого культа – трепет перед мистикой факта смерти и последующее почитание как самих умерших, так и их духов. Безусловно, в представлениях славян существовало допущение о возможности оживления мертвецов; вполне вероятно, подобные легенды основываются на реальных фактах летаргического сна и других подобных состояниях. Крайне любопытным является и предположение ряда современных исследователей о том, что упырем первоначально называли некремированного покойника, который, не освободив дух, оставался в мире живых и мог ожить при некоторых сопутствующих обстоятельствах. Период кремации покойников у славян не вызывает сомнений, подтверждаясь как летописными источниками, так и археологическими находками.

Как бы то ни было, около двух процентов всех захоронений на территории Европы представляют собой тела мужчин с отрубленными стопами ног, а в некоторых случаях – и с полным посмертным расчленением тела. На сегодняшний момент нет иной версии подобного расчленения, чем страх перед выходом умершего из могилы. В то же время развитые представления у славян об упырях-кровопийцах относятся к значительно более позднему времени, к XIII-XV вв., и появление их, вероятно, связано именно с поучениями против язычества и последующей мифологизацией и демонизацией таких ересей, как вальденсы, богомилы и люцифериане.

Переход от примитивных представлений, от «славянского синто», к пантеону высших божеств в славянской религиозности произошел при нарастании уровня абстракций в понимании природы вещей, наряду с развитием общественных отношений, торговли, накопления материальных ценностей и их переоценки, а также связанным с этим процессом ростом противоречий – как материальных, так и духовных. Переход этот в сути своей имеет ту же самую природу, что и последующий переход от политеизма к монотеизму, и связан он исключительно с потребностями общества. Укрупнение славянских общин и переход их к земледелию потребовали перестройки структуры управления, что, в свою очередь, вызвало к жизни консолидацию жреческой и светской властей. Необходимость, вследствие этого, перевода духовных представлений на более высокий уровень, вызвал к жизни формализацию божеств и создание их пантеона и иерархии.

Есть основания предполагать, что подобные процессы, независимо друг от друга, произошли практически во всех человеческих сообществах, перешедших от племенного строя собирателей и охотников к более упорядоченному и экономически развитому земледельческому. «Назначение» высших божеств, произошедшее естественным образом, вытекало из самой человеческой природы, и потому мы можем найти аналогии между божествами даже совершенно оторванных друг от друга территорий. Пантеон политеистических божеств иерархически представляет собой аналог человеческой общины с сильными мотивами матриархата; так, наличие практически во всех известных пантеонах двух богинь, связанных с плодородием, указывает на высокую значимость рождающего женского начала и его преемственность, а наличие высшего божества, первого среди равных – на принципы управления общиной.

С другой стороны, общества, не вышедшие из состояния племенных отношений, не смогли породить представления о высших божествах (если эти представления и появлялись в таком социуме, то они были заимствованы либо навязаны внешним давлением), и столкновение их напрямую с монотеистической идеей неизбежно производило культурный шок, порождая таких религиозных монстров, как «черное христианство». При этом остается, однако, открытым вопрос об обратном процессе, когда развитие общества не влекло за собой отрицания духов предков, как, например, в японском «древнем синто», традиции которого не смогли преодолеть ни буддизм, ни официальный синтоизм, ни христианство во всех его ипостасях.

Развивая представления о мире богов, человек не мог придумать то, с чем не сталкивался в жизни. Именно развитие иерархии человеческих отношений породили представления об иерархии божеств. Процесс этот, безусловно, был весьма постепенным, однако не мог затянуться на века, вследствие весьма тесного общения народов на незначительном по размерам европейском континенте. В человеческом мире построение иерархии отношений шло двумя путями, иногда пересекающимися.

Первый путь – переход от собирательства, рыболовства и охоты к оседлому обитанию и земледелию, с последующим накоплением материальных ценностей и торговле. Этот процесс вызвал расслоение общества, зависимость людей внутри общины, необходимость защиты от внешних врагов и конкурентов.

Второй путь – путь оседлого обитания без отказа от охоты и собирательства, но со значительным военным фактором. Наиболее наглядно этот путь наблюдался у скандинавов-викингов, когда основы благосостояния общины закладывались путем военных походов, а повседневная жизнь обеспечивалась охотой и рыбной ловлей.

Независимо от избранного пути, общество вынуждено было избирать лидера, формировать систему социальной защиты, правила общежития. Соответственно менялось и представление о богах -поклонение духам предков не отвергалось, однако не было столь насущным, как потребность в мистической защите от врагов, непогоды, а самое главное – в продлении рода и увеличении численности общины. Именно поэтому во всех политеистических пантеонах пара богинь плодородия, хотя и не занимает никогда главенствующие позиции, тем не менее, пользуется особым уважением.

Здесь необходимо заметить, что принятое в российском религиоведении выделение культа Рода и рожаниц в отдельный хронологический период не может быть верным. Род, безусловно, отождествляется с главой общины, главой рода, а пара рожаниц символизируют преемственность продления рода и развития общины, и такое представление возможно лишь при наличии общего представления о высших богах. Каждый представитель пантеона имел свой аналог в структуре человеческого общества, либо отождествлял некие макрокосмические представления, такие, как повелитель грома, молний и грозы.

Как уже было сказано выше, подобные представления весьма типичны для большинства политеистических верований, не подвергавшихся внешнему воздействию. Именно этим и можно объяснить наличие аналогичных друг другу божеств у разных народов, например, Дажьбог-Осирис-Аполлон-Юпитер.

Дальнейшее укрупнение общин и племен, связанное с формированием единого государства, потребовало соответствующего пересмотра и воззрений на пантеон божеств. Политеистический славянский пантеон предполагал формальное равенство основных божеств, и глава пантеона был лишь первым среди равных – что не могло не находить соответствующих аналогий в обществе. Процесс же создания единого государства, требовавший жесткой и единоличной власти, не мог оставить подобный демократизм без изменений. Переход от общинной формы общества к государственной в принципе не мог обойтись без монотеизма, и общество в этом процессе могло пойти по одному из двух путей: либо переосмыслению пантеона божеств и установлению жесткой иерархии с главенством одного бога, либо принятию пусть чужой, но монотеистической религии.

Ситуация осложнялась тем, что, несмотря на признание могущества славянских (и не только) богов, взаимоотношения между богами и людьми в политеизме достаточно родственные и даже панибратские – так, практически все политеистические религии признают возможность общения с богами, брака между богами и людьми, перехода человека в статус божества. Монопольная же власть, отрицавшая принципы демократических выборов, вынуждена была опираться на мистические обоснования своей законности, то есть, в пределе, на божественное происхождение этой власти. Политеистические божества для этой цели не подходили никаким образом: бог, провозглашающий божественность земной власти, должен был быть максимально отстранен от человеческого мира, чужд ему и даже непонятен.