Будни Магической Академии или Только через мой труп! (СИ) - Титова Катерина

— И нечего на мое озеро лезть! Это не площадка для приземлений косокрылых летунов! — у берега вынырнул рассерженный Аэрил. — Ты чуть озеро не вскипятил. Как мне теперь его остужать? Куда девать всю эту вареную рыбу? Да наша столовая из нее три недели будет без перерыва уху варить, изверг ты чешуйчатый! — русал ударил кулаком по воде, и новая волна накрыла Файра с головой.

Бедный ящер отплевывался водой и тихонечко порыкивал: ну разве был он виноват, что Зарил решил его немного придушить, так что он упал в эту мерзкую холодную, мокрую лужу? Файр попытался в ответ плюнуть огнем, но слишком наглотался воды, и получившиеся жалкие струйки дыма могли вызвать разве что смех.

— Не кипятись, коллега, — О’кеши с трудом выпутался из заботливых крыльев ящера. Полудракон решительно не любил воду, а потому сейчас мечтал переодеться и согреться, а не устраивать разборки. — Ну приземлились разок неудачно… Больше не будем. Файр маленький, невоспитанный, мы ж на твоих рыбок не обижаемся, когда идем купаться, а они в трусы лезут.

— Мои рыбки не грозятся никого испарить! — Аэрил с трудом сдерживался, чтобы не облить этого нахала водой. А лучше смыть его волной в озеро, и топить-топить-топить! Он спавшую в домике в центре озера Наю разбудил и рыбок сварил!

— Мы тоже не хотели! Так получилось. Первый блин всегда комом! — Зарил плюнул на все и стянул через голову рубашку: мокрая ткань неприятно липла к телу. Девочки вокруг сразу подошли поближе, хотя рассматривать было особенно нечего: слишком худым оказался полукровка. Разве что золотистая чешуя по бокам тускло поблескивала в лунном свете.

— Ты вот сам плавать сразу научился? А ходить? — тут Зарил, сам того не подозревая, наступил на больную мозоль: Аэрил был превосходным водником, но обращать хвост в ноги не мог. За что и получал вечные насмешки других русалок и издевательства однокурсников.

— Ходить, говоришь? — вода вокруг русала поднялась, готовая выплеснуться на берег.

Зарил тут же окутал руки пламенем, дабы контратаковать в любой момент. И быть бы драке, если бы не вмешался магистр Дарринг.

— Вы о студентах подумать не хотите? Сейчас ночь, вокруг полно народу, а у них тут поединок? Как дети малые, честное слово! Аэрил, успокойся, все живы, рыбок новых запустим.

— И свадьбу завтра сыграем? — тут же переключился русал, пользуясь удобным случаем.

— И свадьбу сыграем, — покладисто кивнул дроу.

— Завтра же!

Артерриан вздохнул: как он должен будет это объяснять Никкиа? Хотя если хотят свадьбу — пусть будет, ему же не сложно.

— Завтра так завтра, — пришлось кивнуть. — Шустрый ты парень, однако. Зарил, ты зачем устроил купание красного дракона в озере? Не мог его просто под дождиком тряпочкой протереть?

— Дождика нет, — пожал плечами огненный. — И мы просто неудачно приземлились. Файр решил спалить оранжерею, пришлось его успокаивать.

— Прохладной ванной с рыбками, — ехидно вставил Аэрил.

— Прохладной ванной с рыбками, — подтвердил О'кеши. — Ты бы лучше своих водников к оранжерее отправил, пока там все окончательно не сгорело.

Русал собрался было что-то ответить, но его отвлек высокий женский визг.

Под шумок разобиженный Файр решил укусить за ногу ближайшую студентку. Студентка это заметила и отважно дала чешуйчатому по носу маленьким камушком. Обидевшийся еще больше дракон попытался-таки дотянуться до ее руки, раз до лодыжки не получается, но девушка опрометью бросилась в толпу своих однокурсниц, а те, видя несущегося на них чихающего дракона, завопили и дунули в разные стороны.

— Так, Зарил, забирай свою животинку, — Дарринг отрешенно наблюдал за догонялками. — Аэрил, остужай и наполняй заново озеро. А я схожу к оранжерее, — и дроу пружинистой походкой направился к разрушенному зданию.

Оплавленные руины медленно остывали. От черных камней веяло жаром, и все равно дроу нашел в себе силы войти в эту обитель разрушения. Зарил сказал ему, что последнее время дракон начал вести себя беспокойно, шугался от каждого звука и хотел выбраться из оранжереи.

Пробираясь по горячим камням, дроу замер перед оплывшим булыжников, за которым виднелась уводящая под пол арка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся началом винтовой лестницы.

Артерриан удивленно присвистнул: ни в одной из карт не значилось ни этого прохода, ни подвалов или катакомб, куда он мог бы вести. Хотя Академию строили так давно, что тех карт история уже не сохранила. А потом перестраивали многократно. Да и местное кладбище могло навести тоску на любого любителя мрачной красоты: там могилы торчали вкривь и вкось. И оставалось только удивляться живучести некромантов-практикантов.

Чем ниже спускался дроу, тем темнее становилось и тем сильнее разгоралось любопытство. Каменная кладка поросла мхом, то тут, то там свешивались тонкие корни. По стенам бежали едва заметные привычным к темноте глазам руны.

Наконец лестница закончилась крохотной площадкой перед массивной деревянной дверью, стянутой проржавевшими железными скобами. Сколько Артерриан ни присматривался, но ни замка, ни замочной скважины различить не смог. Но никто ведь не станет строить дверь, которую невозможно открыть!

Изучив каждую трещину, дроу обнаружил тоненькую вязь полустертых рун, бегущих по периметру двери. Вход запирался магией, и запирался надежно. Но кого могли прятать строители древности? Уж не это ли зло почувствовал дракон и испугался?

Руны… из них темный знал всего парочку: что-то про смерть и неживых. Значит, дверь мог открыть только живой. Мужчина приложил ладонь к холодному дереву досок и, глубоко вздохнув, мысленно приказал: «Откройся!».

Ничего не произошло.

Темный поморщился, пиная дверь носком сапога. И зачем он вообще сюда полез? Если закрыли дверь, значит, так надо было! Но сама мысль о том, что кто-то из студентов может набрести на эту лестницу и попробовать проникнуть в тайну забытого хода, не давала покоя. Да и дракон вряд ли будет сидеть спокойно, если не убрать нежить.

А ее… Дарринг усмехнулся: никогда он не чувствовал себя таким молодым, как в моменты совершения глупостей. Ну и еще когда Никкиа тихонько посапывала под боком. Хотя нет, с девушкой рядом он скорее ощущал себя счастливым. Все-таки хорошо, что ректор согласилась остаться в его доме.

Дроу вытащил из-за голенища сапога кинжал и полоснул по ладони. Приложив раненную ладонь в двери, провел вниз, окрашивая доски собственной кровью. Алая жидкость мгновенно впиталась, дверь вздрогнула — и распахнулась, пропуская темного в царство пыли и мрака.

Внутри были книги. Много книг. От пола до потолка высились огромные стеллажи, заставленные потертыми фолиантами. Пахло древностью и пергаментом. По обеим сторонам от узкого прохода возвышались тумбочки с запечатанными сургучом свитками. И ни пылинки, ни соринки на пожелтевших томах. Артерриан замер. Сбоку доносился едва уловимый шелест страниц.

Мужчина опустил руку на эфес кинжала и бесшумно двинулся на звук. За третьим рядом стеллажей дроу увидел костлявую фигуру в балахоне, по-птичьи устроившуюся на краешке открытого каменного гроба. Хозяин таинственной комнаты оторвался от чтения, откладывая увесистую книгу. Костлявые пальцы исчезли в широких рукавах просторной мантии, и на Дарринга уставился череп, скрытый в тени огромного капюшона.

Одна из легенд Академии гласила, что давным-давно, в ту пору, когда это учебное заведение только открылось, преподавал на кафедре некромантии исключительно талантливый молодой маг. Что был он поглощен поиском истины, посвятил себя научным изыскания и экспериментам. Что в своей небольшой лаборатории проводил он опыты над принесенными с кладбищами покойниками, а иногда и над живыми, ища секрет бессмертия. И мечтал некромант стать личем, чтобы жить вечно, чтобы повелевать мертвецами и однажды изменить мир.

Студентов он гонял нещадно, и многие из его учеников добились славы. Именно он научно обосновал и описал три способа перехвата контроля над поднятой нежитью. Изобрел самый продуктивный, по тем временам, способ допроса зарезанные и удушенных жертв. У него обучались лучшие некроманты-криминалисты.