Магия убийства - Лариса Соболева

— Это не ящерица, — сообщил озадаченно Семеныч. — И она никогда не была живой.

Ника опасливо скосила на него глаза. Криминалист держал в руке прутик с изгибами…

— Змейка! — вытаращился Валдис, он тоже был немало удивлен. — Точно такая же, какую мы нашли в руке Канарейки.

— Абсолютно верно, игрушки одной фабрики, — кивнул Семен Семенович. — Резиновая змейка… Второй раз… Это уже похоже на знак.

— Какой знак? — вымолвила Ника.

— Не знаешь, что такое знак? — повернул к ней голову Валдис. — В данном случае это дешевый понт. Преступник дает нам метку, подбрасывая змейку, что убийца один и тот же человек, а не разные люди. По-другому такие понты называются вызов. Вызов нам.

Ника расширила глаза, несмело приблизилась к трупу. Это действительно интересно. Вызов! Звучит загадочно, неужели преступник начал серию убийств, о чем говорит метка в виде резиновой змейки?

— Выходит, Канарина расстрелял тот, кто убил этого мужчину? — сказала она вслух то, о чем догадались и Валдис с Семенычем.

— Почерк разный, — пожал плечами Валдис, все же сомневаясь. — А метка одна и та же.

— Кстати, о почерке. — Семен Семенович поднял руку в перчатке, потом сверху указал пальцем на живот убитого. — Кенарю прошили низ живота, на данном трупе отверстия от пуль тоже в низу живота… Ай-яй-яй… Ему, прости, Ника, самое дорогое отстрелили — милого друга. Думаю, это даже трупу неприятно. Немилосердна рука убийцы.

А Ника думала только о метке, думала вслух:

— Раз убийца намеренно оставляет знак, то это только начало.

— Начало чего? — поинтересовался Валдис, двигаясь к ней.

— Серии убийств. Ну, что ты на меня так смотришь? Я не права? Разве могут оказаться случайно две одинаковые змейки на месте преступления? Значит, их подбросил убийца. Скажи, зачем он подсовывает резиновые змейки?

— Чтобы мы голову ломали, мозги сушили, думая: что это за смельчак такой? Есть категория преступников, которым шумиха нужна, помпа. Чтобы все только о них и говорили, трепеща от страха. Тогда они себя чувствуют героями, сверхчеловеками. Но когда к нам попадают подобные супермены, то жалко блеют, косят под дуриков и просятся в психушку. Потому что, по сути, они трусы, боятся боли, лишений, смерти.

— Ты говоришь о маньяках, — возразила Ника. — А мне кажется, убийца не маньяк. И вот почему я так думаю…

— Бледненькая ты какая-то, — сменил тему Валдис, прищурившись.

— Я… — смутилась Ника. — У меня…

— Вегетососудистая дистрофия, помню.

— Дистония, — фыркнула она, обозлившись.

С трудом сдержалась, чтобы не нагрубить ему. А кому понравится, когда тебя даже выслушать не желают? Будто Ника совсем ничего не соображает, будто понятия не имеет, что такое преступник и преступление. Раздался звонок мобильника, оба повернулись к Семену Семеновичу.

— Это мобильник трупа, — сказал тот, ощупывая карманы джинсов убитого. — Вот он. Какая-то Клара…

— Дайте мне, дайте! — подлетел к нему Валдис, забрал мобилу.

— Поторопись, он лежит третьи сутки, батарея вот-вот сядет, — дал совет криминалист.

Валдис приложил палец к губам, так как поднес к уху мобилу, Ника приподнялась на цыпочки, чтобы тоже услышать, о чем пойдет речь в трубке.

— Красавчик, какого черта не брал трубу? — послышался грозный женский голос. — Что за номера выкидываешь? Я звоню два дня подряд, а он, видите ли…

— Гражданка, потрудитесь назвать себя, — прервал ее Валдис, ведь мобила вот-вот сдохнет.

— Э… А вы кто? — Голос стал растерянным.

— Сотрудник уголовного розыска Валдис Гитис.

— Сотрудник?.. А почему, собственно, со мной вы разговариваете, а не?..

— Потому что владелец этой трубы не может с вами говорить. Он лежит мертвый на берегу протоки.

— Как-как?.. Мертвый?.. Что это значит?

— Его застрелили. Скажите, когда вам будет удобно подъехать в прокуратуру?.. Алло! Гражданка… Все, поговорили.

— Батарея села? — осведомился Семен Семенович.

— Живет еще. Клара отключилась. Но теперь ее телефончик у нас есть, имя тоже, а фамилию установим. Установим и личность Красавчика. Тон мне ее понравился: как у генерала.

— Зачем сказал ей, что его убили? — наехала на Валдиса Ника. — Этого не следовало делать. Может, она его жена или родственница, представляешь, что с ней сейчас творится?

— Она не жена, — спокойно сказал Валдис.

— Откуда тебе известно? — распалилась Ника. — Ты все-все знаешь, такой умный, да?

— Жена, Ника, не будет называть мужа Красавчиком. Ни при каких условиях, или я ничего не понимаю в женщинах. Что это за обращение к мужчине, которому, судя по всему, под сорок? Это либо любовница, либо начальница. И потом, чего тянуть? Все равно узнает.

— Но она отключилась, значит…

— Значит, испугалась. Чего, спрашивается?

— Где же наш писатель? — пробубнил Семен Семенович. — Эдак мы тут до вечера промаемся.

После его слов с пригорка сбежал не опер, а Платон:

— Идемте, у нас еще одна находка. Семеныч, вы тоже.

— А я зачем? — Но Семен Семенович последовал за молодыми людьми.

Сократ Викентьевич стоял в отдалении у рощи. Завидев коллег, он указал на нечто, скрытое за высокой травой.

— Семеныч, это по твоей части. А по моей части вот это. — Он поднял пистолет в целлофановом пакете. — Здесь же нашел.

Подошли. У Ники потемнело в глазах, ноги подкосились, и она чуть не упала, ее подхватил за талию Валдис.

— Спо-поткнулась, — выговорила Ника, освобождаясь от его руки. Темнота рассеялась так же быстро, как и нахлынула. — Все нормально.

— Трупаченко, — вздохнул Семен Семенович. — Целых два. То есть еще два. Итого три. Чуяло мое сердце: мы надолго здесь.

— Ребята этих двоих не заметили, — сказал Платон. — Мы их выпроводили, не стоит им смотреть на безобразие.

— Да уж, не стоит, — согласился Семен Семенович. — Трупы, если бы были живы, не пожелали бы предстать перед публикой в таком неприличном виде.

Нике, едва она отошла от шока и приобрела способность видеть и слышать, стало неловко пялиться на убитых, которых смерть застала в самый неподходящий момент. Один из мужчин лежал на спине с простреленной головой. Но не это ее смутило, а спущенные брюки и то, что Семен Семенович назвал милым другом. Второй лежал на животе, с голым задом и с простреленной спиной. Ника постеснялась спросить, почему трупы в таком виде, а Валдис не постеснялся:

— А чего это они со спущенными штанами?

— До ветру отошли, — хихикнул второй опер. — Или совокуплялись друг с дружкой. Хе-хе…

— Пойдем лучше к первому, — недовольно бросил Семен Семенович. — Он лежит на солнце, к тому же подмочен. Кстати, кто-нибудь вызовите машину, чтоб трупы перевезли.

— Уже вызвали, — сказал Платон.

Ника поплелась за всеми, мысленно хваля себя за стойкость, хотя тошнота время от времени накатывала. Что у нее за натура?! Все люди как люди, одна она в обмороки от вида кровищи падает. Даже девчонки, которые нашли труп, не умерли на месте. Слушая описание обстановки, в какой найден первый труп, а потом и описание мужчины под кличкой Красавчик, она осматривала окрестности и вдруг заметила в траве у самой кромки воды что-то ярко-бирюзовое.

— Сократ Викентьевич! — позвала Ника. — Посмотрите.

Он поднял лифчик, без сомнения, от купальника.

— Это фирменный купальник, — с ходу определила Ника. — Дорогой.

— Только неизвестно, кто его оставил и когда, — сказал Сократ Викентьевич. — Не факт же, что бюстгальтер принадлежал женщине, прибывшей вместе с убитыми? Но если ты хочешь, приобщим его к делу.

— Хочу. А кстати, как они сюда добрались?

— Разумеется, на колесах. Далековато на своих двоих добираться. Да и ездят сюда для отдыха, подтверждение тому — сгоревшие шашлыки, которые они не успели съесть. Чтобы везти с собой столик, коробки с едой и выпивкой — надо иметь транспорт. Ребята показали, что и где лежало, когда они приехали, здесь, кажется, неплохо погуляли. Или собирались погулять, причем долго, о чем говорит количество спиртного. Но что любопытно, столик и коробки с провизией раздавлены. Их давили колесами автомобиля.

— В таком случае где машина?

— На ней уехал тот, кто положил троицу, — рассматривая часть купальника, сказал Сократ Викентьевич.

— Значит, они приехали сюда с убийцей, — сделала вывод Ника. — Приехали, расположились, а он их из пистолета…

— Возможно, возникла крупная ссора…

— Нет, — отказалась от этой версии Ника. — Мы нашли резиновую змейку во рту Красавчика. Точно такую же, как у Канарина в руке.

— Во рту? — захлопал глазами Сократ Викентьевич. — Странно. Во рту! Кляп изо рта трупа нам приходилось вынимать, но резиновые игрушки… Странно. Смотри, Никуля, в застежке волосики застряли.

По небольшому клочку можно было определить, что волосы принадлежали блондинке, но не факт, что владелица купальника приехала сюда с убитыми.