Анатомия любви - Дана Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он откашлялся.
– Дверь запирается с началом демонстрации. Доктор Бичем терпеть не может, когда его прерывают.
Хейзел слабо ему улыбнулась.
– Это я уже поняла.
Парень откинул волосы с лица.
– Ты не зашла, когда было открыто. Я смотрел. То есть я не смотрел на тебя, но тебя тоже видел.
– Я надеялась, – сказала Хейзел, разглаживая юбки, – проскользнуть внутрь, когда демонстрация начнется. Чтобы не привлекать внимания. Полагаю, нечасто женщины приходят на такие мероприятия.
– Наверное, нет.
Хейзел ждала продолжения. Парень шаркнул ногой и попытался вытереть грязные руки о штаны. В итоге пришлось заговорить Хейзел.
– Я – мисс Синнетт, – произнесла она.
И, едва успев произнести свое имя, пожалела об этом. Губы парня изогнулись в легкой улыбке, и он отвесил ей поклон.
– Очень приятно, мисс Синнетт.
Все еще улыбаясь, он подошел ближе. Хейзел почувствовала, как жар ползет по шее к волосам.
– Теперь ваша очередь представиться.
Улыбка парня превратилась в усмешку, такую широкую, что можно было разглядеть его длинноватые клыки.
– Что, прямо сейчас? – переспросил он, но имени так и не назвал. Вместо этого сказал: – Если вам все еще интересно, что творится там, внутри, я знаю, как туда попасть.
– В анатомический театр?
Парень кивнул.
– Да! Пожалуйста! – Хейзел услышала, как звенит в собственном голосе волнение. – Я хотела сказать, если вас это не затруднит.
– Нисколько. Я не против.
Без промедления парень взял Хейзел за руку и потянул в переулок, влажные каменные стены которого пахли сыростью и потом, такой узкий, что до сих пор она его просто не замечала. Юбка Хейзел доставала до стен с обеих сторон. Парень двигался уверенно, то подпрыгивая, то огибая торчащие камни под ногами, так, словно был соткан из дыма. Остановившись у деревянной двери, он дважды резко стукнул. Дверь открылась изнутри, и парень мгновенно втянул Хейзел в темный коридор, освещенный светом единственного факела в конце.
– Ты здесь работаешь? – шепнула Хейзел, пока он тянул ее вперед. – На анатомов?
– В каком-то смысле, – ответил он, оглядываясь на Хейзел. Казалось, его серые глаза светятся в темноте, и, хотя в коридоре было душно, Хейзел внезапно охватила дрожь. – Вот сюда.
Они добрались до конца темного коридора. Из-за света факела лицо парня выглядело странно – сплошь углы и тени. До Хейзел донеслись близкие голоса – тихое бормотание, звучный, раскатистый баритон, – но слов было не разобрать.
– Если хочешь посмотреть, доктор здесь, – сказал он.
– А ты разве со мной не пойдешь? – спросила Хейзел.
– Не-а, – ответил он. – Я и в реальной жизни вижу достаточно страданий, чтобы еще смотреть, как какой-то доктор причиняет их под звуки аплодисментов.
Хейзел не поняла, шутит он или нет. По ту сторону двери раздался мужской крик. Даже в свете факелов Хейзел разглядела, как ее спутник приподнял бровь, словно говоря: «Видишь?»
Он чуть приоткрыл дверь, но в эту щель Хейзел не удалось разглядеть, что за ней. Она замялась.
– Все в порядке, – сказал парень. – С тобой все будет хорошо. Верь мне.
Хейзел кивнула и приподняла юбки, чтобы как можно тише проскользнуть мимо парня. Когда они оказались прижаты друг к другу меж узких стен коридора, он отвел взгляд. Хейзел положила руку на дверную ручку и легонько нажала. Деревянная дверь беззвучно открылась, и Хейзел поняла, почему парень так уверен в том, что все будет в порядке: дверь вела под ряды, на которых сидели зрители. Ей приходилось смотреть между их ног в ботинках и сапогах, но вид на демонстрацию Бичема, до которого было менее двадцати футов, отсюда открывался идеальный.
Хейзел обернулась, чтобы поблагодарить, но парень уже скрылся во тьме.
Из «Руководства для джентльменов, готовящихся стать врачами» (1779), автор Томас Мерберри:
В восемнадцатом веке между хирургом и врачом-терапевтом разница весьма резкая и отчетливая. Врач может быть джентльменом, иметь высокое положение и значительный доход, доступ к образованию в медицинском колледже и соответствующие познания в латыни и искусствах. Его задача – консультировать и назначать лечение от различных болезней, как наружных, так и внутренних, а также обеспечивать пациентов необходимыми лекарствами и компрессами, способными принести облегчение.
Хирург же, напротив, чаще всего человек низкого социального статуса, понимающий, что блестящее знание анатомии может открыть ему путь к более высокому общественному положению. Он должен быть готов к работе с бедняками и инвалидами, с калеками, пострадавшими на войне или при других обстоятельствах.
Врач-терапевт работает головой. Хирург работает руками, грубой силой.
6
Он помог хорошенькой девушке. Сам не понимая зачем. Она была из богатеев, такие со всеми проблемами справляются монетой. Но Джек все равно был неподалеку. И бессчетное количество раз пробирался в театр Анатомического общества с черного хода. Может, ему просто стало жаль ее, стоящую в переулке, такую одинокую, со щеками, пылающими то ли от холода, то ли от смущения. В последний раз, когда он ее видел в Новом городе, где дома ровные и блестящие, как новенький пенни, и трава растет аккуратными маленькими квадратиками, у нее на перчатке была кровь. Здесь, в Старом городе, она была не к месту.
Джек вообще не должен был слоняться у Анатомического общества в такое время, утром. Он уже сбыл свой товар Стрейну. Воскрешатели должны были исчезать с первыми лучами солнца, словно вампиры, которых подкармливают студенты-медики этого города. На доставку товара потребовалось больше времени, чем он ожидал, – Стрейн предложил ему на гинею меньше за то, что тело было недельной давности. Все так, но вины Джека в этом не было. Тела добывать было все сложнее и сложнее: ночная стража сжимала кольцо вокруг погостов Эдинбурга. Но торговаться со Стрейном, с его черной повязкой, восковой кожей и сальными волосами, не хотелось. Неудивительно, что общество поручило ему покупать тела: он и сам был похож на труп.
В любом случае девчонке он уже помог. Много времени это не заняло, и Джек не собирался больше задерживаться. На сегодня его торговля закончилась – в итоге ему пусть и неохотно, но заплатили полную цену – и теперь серебро весело звенело в его кармане. Пора было возвращаться на работу в Гранд Леон – театр в центре города, где он убирал сцену, чистил костюмы, чинил декорации и исполнял прочие поручения мистера Энтони. Сегодня, после вечернего представления, после того как Изабелла сотрет свой белоснежный грим, он пригласит ее выпить
