Гибридная война. Выжить и победить - Евгений Магда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В когорте так или иначе поддерживающих Россию немало авторитетных как во всей Европе, так и в своих странах политиков. Классическим «примером совмещения личных экономических запросов и интересов российских властей является Герхард Шредер. Он всегда симпатизировал России, а, перестав быть канцлером, получил теплое место главы компании Nord Stream AG, оператора газопровода «Северный поток». Находясь на этом посту, экс-канцлер стал призывать ЕС увеличить закупки голубого топлива у России и назвал Москву надежным поставщиком. В нынешних условиях Шредер подталкивает Запад к началу нового диалога с Кремлем, несмотря на оккупацию Крыма и вооруженный конфликт на востоке Украины» [65].
Наверное, нужно обратить внимание, что «казус Шредера», потратившему на переход со службы народу Германии в услужение «Газпрому» буквально несколько месяцев, накладывал свой отпечаток и на политическое поведение его преемницы на посту канцлера Германии, Ангелы Меркель. Надо сказать, что в Германии русское лобби занимает устойчивые позиции. Чего стоит, к примеру, Александр Рар — влиятельный политолог, автор многих публикаций о российской политике и книги «Немец в Кремле», носящей позитивный по отношению к Владимиру Путину характер.
На одной из особенностей формирования международного имиджа России стоит остановиться особо. Кремль предпочитает не делать ставку на одного VIP-персонажа европейской политической тусовки, а диверсифицирует риски и ставит одновременно на нескольких союзников, не столько для стимулирования у них политической ревности, сколько для гарантированного получения необходимого результата. Полученные РФ от продажи нефти и газа средства позволяют делать сильным мира сего в Старом Свете предложения, от которых практически невозможно отказаться.
В этом вопросе весьма показательной выглядит российская стратегия в Италии, где Кремль без ложного стеснения заигрывал сразу с двумя политическими тяжеловесами страны — Романо Проди[66] и Сильвио Берлускони [67]. Левоцентрист Проди, принимавший участие в 2013 году в Валдайском форуме — сеансе общения Владимира Путина с избранными представителями западной политической элиты, — выступает против антироссийских санкций. Бывший итальянский премьер, известный своим афоризмом: «Россия и ЕС неразлучны как икра и водка», в декабре 2014 года побывал с частным визитом в Москве, где, по всей видимости, обсуждал перспективы возобновления полноценных отношений между Россией и ЕС[68].
Не менее интригующе складываются отношения между Владимиром Путиным и Сильвио Берлускони — политиком сколь экстравагантным, столь и влиятельным. Неоднократно побывавший в кресле премьера Кавалер, как его называют, не скрывает пророссийских взглядов и личных симпатий к «другу Владимиру». Как говорится, «ничего личного — только бизнес». В данном случае — личные интересы Сильвио Берлускони в прокладывании «Южного потока» и развитии бизнес-связей с Россией. Поэтому осенью 2014 года итальянский политик обвинил Запад в «безответственном отношении к России», подчеркнув, что «Россия не может не защищать украинских граждан русского происхождения, которые для россиян как братья»[69]. А уже в январе 2015-го, воспользовавшись в качестве информационного повода терактом исламистов в редакции французского еженедельника Charlie Hebdo, заявил, что «санкции бесполезны, более того, они вредны для внешней политики и губительны для нашей экономики. Я надеюсь, что итальянское правительство станет инициатором изменения европейской линии» [70].
Необходимое отступление. Владимир Путин, исходя из линии его внешнеполитического поведения, вполне может претендовать на роль злого гения европейской политики. Российский президент умело использует в собственных интересах принципы Европейского союза, в частности, принятие решений исключительно консенсусом. Путин, будучи авторитарным лидером, словно позволяет политикам Старого Света самоутверждаться за счет демонстрации дружеских отношений с ним. Этот пример переплетения международной политики, деловых интересов и игры на человеческих слабостях претендует на то, чтобы стать классическим.
Особый характер отношений между Россией и Францией, сложившийся на протяжении столетий, сегодня позволяет Кремлю рассчитывать на весьма благоприятный для себя исход битвы за право жить и работать в Елисейском дворце, запланированной на 2017 год. Нынешний французский президент Франсуа Олланд вряд ли может быть назван политиком с антироссийской позицией, но его основные конкуренты настроены по отношению к России куда более дружелюбно. Например, экс-президент и лидер «Союза в поддержку республики» Николя Саркози в 2008 году, пребывая в статусе главы государства, фактически подыгрывал России во время ее вооруженного конфликта с Грузией. Парадокс ситуации заключается в том, что Саркози фактически выступал от имени Европейского союза в целом, что серьезно пошатнуло веру в готовность ЕС противостоять российской экспансии.
Сам французский политик, претендующий на возвращение в президентский дворец, подчеркнул, выступая на партийном съезде ведомой им политической силы: «У нас с Россией общая цивилизация. Когда мы говорим с русскими, мы говорим об общей культуре, чего не происходит, когда мы общаемся с нашими китайскими, вьетнамскими и другими друзьями, даже если у нас есть общая часть истории. Разрыв отношений между Россией и Европой — это трагедия…
Крым выбрал Россию, нельзя его в этом упрекать. Точно так же, как я в свое время заставил Путина не препятствовать отделению жителей Косова от сербов. Если Косово имело право на независимость от Сербии, я не понимаю, как можно говорить, используя одинаковые доказательства, что Крым не имел права выйти из состава Украины, чтобы присоединиться к России»[71].
Лидера французской националистической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен можно назвать стратегическим и перспективным партнером Кремля, поскольку в своей публичной риторике она не скрывает пророссийской позиции. И дело не только в том, что госпожа Ле Пен получила кредит в российском банке на функционирование своей политической силы [72]. По всей видимости, она использует
Россию в качестве рычага давления на европейских политиков, эпатируя публику и привлекая к себе внимание. Формат заставляет лидера французских националистов не только обвинять Европейский союз в происходящем в Украине (она — ярый противник евроинтеграции Украины), но и делать подобные заявления:
«На мой взгляд, результаты референдума не вызывают никаких сомнений. Это было ожидаемо. И народ (Крыма), живший в страхе, бросился в объятья той страны, откуда появился, поскольку вы знаете, что Крым является частью Украины только в течение 60 лет»[73].
Мадам Ле Пен последовательно отстаивает интересы России в Европейском парламенте и ПАСЕ, не стесняясь выступать в качестве откровенного лоббиста Кремля. Этому способствует не только образ политика, предпочитающего говорить правду, но и своеобразный общественный запрос, существующий в Европейском союзе, где далеко не все политики и представители бизнеса разделяют необходимость наказания России за ее агрессивные действия на постсоветском пространстве. «Есть впечатление, что к России во Франции относятся хуже, чем во времена СССР. Мне кажется, что хлопать дверьми перед носом России — это не выход. Надо вести переговоры с этой великой нацией, великой экономической державой. Это надо учитывать. И у Франции в этом плане есть стратегические интересы, нужно усиливать наши контакты и в энергетической сфере. И у нас одна цивилизация, я не вижу, почему мы не могли бы доверять друг другу» [74].
Необходимое отступление. Марин Ле Пен можно назвать наиболее ярким представителем когорты радикальных европейских политиков, эксплуатирующих евроскепсис и демонстрирующих готовность по выгодному курсу обменять европейские ценности на «духовные скрепы» России. Кремль без зазрения совести поддерживает радикальные силы во многих странах Старого Света, и те служат ему верой и правдой. Эти политики не опасаются оказаться на обочине европейского политического процесса, поскольку и без того зачастую являются маргинальными. Но растущая популярность «Национального фронта» во Франции, приход к власти в Греции левацкой коалиции «Сириза», активность партии «Йоббик» в Венгрии, наконец, итоги выборов в Европейский парламент, на которых радикальные и призывающие к разрушению ЕС партии получили добрую четверть голосов[75], свидетельствуют: национализм и радикализм в ЕС прекрасно находят общий язык с великорусским шовинизмом Кремля. Россия эффективно использует своих союзников в щекотливых миссиях, например во время проведения в Крыму так называемого «референдума» [76].
