Хозяйка города - Мария Чурсина

Но они имели то, что имели: разошедшуюся аномалию и труп мужчины на заброшенном складе. С ним не стали разбираться, убит сущностью — короткая пометка в личном деле. Разбираться пришлось со Скрипачом, долго и трудно. Впрочем, это была работа боевиков, а не следователей.

— Версия такая, — сказала Надя, когда дождём их загнало под своды ближайшего торгового центра. — Арт вызвал сущность вроде фантома города, которая его и убила, а потом эта сущность ещё подросла и пошла кушать детей.

Сабрина стояла в двух шагах от стеклянных дверей и провожала взглядом катящиеся по ним дождинки. По всей улице раскрывались зонты, как цветы, и тянулись к небу.

— Слабенько. Я могу понять, когда дети занимаются опасной ерундой. А взрослый человек, который наверняка знает, что подобные вещи ничем хорошим не заканчиваются. Зачем ему вызывать ещё одну сущность?

Надя поводила пальцем по запотевшему стеклу, вычерчивая силуэты города и зонтов.

— Мама сказала, что он был странным.

Сабрина хмыкнула и одним движением стёрла все её художества.

— Всё равно не клеится. Поисковики уничтожили ту сущность. Можешь поискать дело в архиве.

— Нужно и правда поискать.

Следующей ночью Надя была на набережной, под раскрытыми крыльями Матери-птицы. Села на высокий парапет, подтянула колени к груди и прислушалась, закрыв глаза. Чувствительность к не-жизни возвращалась — по каплям, по иголочным уколам на подушечках пальцев.

Город, который лежал за аллеей клёнов, был теперь не просто расплывшимся пятном света. Он был живой тенью, которая вот-вот распадётся на тысячи теней поменьше, и каждая будет мыслить и двигаться. Затаив дыхание, Надя искала среди них фантом города, не представляя даже, какой он. Она только знала, что он должен быть очень сильным, а значит — очень ярким. Холодный ветер с реки щекотал ей спину — по телу бежали мурашки.

— Открой глаза.

Надя дёрнулась от испуга: женский голос прозвучал очень близко, так близко, что, казалось бы, она должна была слышать шаги и дыхание. Перед ней стояла Вета — привалившись плечом к стеле, она разглядывала фонарные блики на поверхности Совы.

— Ты меня хотела найти?

Надя спрыгнула с парапета. Как бы там ни было, а уверенно стоять на ногах — никогда не лишнее.

— Фантом города, если говорить точнее. — Откровенность за откровенность.

— Смотри. Не зря ты которую ночь не спишь.

Надя прикрыла глаза — знакомое покалывание в кончиках пальцев не стало сильнее, но она вдруг ощутила Его, словно бы ей позволили ощутить. Пришлось открыть глаза: он стоял за спиной Веты, шагах в пяти, в лужице темноты между двумя фонарями.

Пришлось долго моргать, прежде чем она его рассмотрела — тёмный силуэт как будто расплывался, стоило только обернуться в его сторону.

— Теперь, когда ты насмотрелась, мы сможем поговорить серьёзно? — произнесла Вета. Он так же стоял за её спиной, но теперь — совсем невидимый. Надя чуяла его разве что только собственным страхом. Остальные чувства не работали.

— Говорите. — Голос подрагивал от напряжения. За эти секунды Надя устала так, как не устала за всю вчерашнюю ночь.

— Я не убивала детей. Когда я говорю о себе, я имею в виду и его, конечно. — Вета едва заметно дёрнула головой влево.

— Но вы же сами говорили, что дети вызвали фантом города, и он начал их убивать.

— Да, это правда. Но с тех пор, как мы с ним вместе, он никого не убивал. Теперь ему это не нужно, у него есть я.

Наде почему-то вспомнилось, как днём Вета и Антонио шли по набережной, и он осторожно держал её под руку. Представилось вдруг, как след в след за ними шагает фантом и чуть зубами не скрипит от ревности и злобы.

— Я слышала, конечно, что некоторые сущности привязываются к людям и уже потом могут питаться только энергетикой определённого человека, но чтобы настолько…

Вета чуть улыбнулась — её улыбка хорошо была видна в сырно-жёлтом фонарном свете.

— Я же говорила, что не разбираюсь в специальных терминах.

— А кто тогда убивает детей? — вздохнула Надя. Ей не нравился разговор. Ничего приятного, когда за плечом твоего собеседника стоит призрачная сущность, которая ещё неизвестно, на что способна.

— Я очень хочу, чтобы это выяснилось. И когда я говорю про себя, я имею в виду и его, как ты понимаешь, Надя.

— Я это уже поняла.

Надя отвернулась, чтобы разложить по полочкам все свои мысли. Но это не получалось, хоть Вета и молчала, но сущность, которая маячила в лужице темноты, нервировала и притягивала к себе всё Надино внимание. Вета заговорила снова.

— Это странно. Словно бы кто-то хочет подставить меня. Или напугать? Или убить?

Надя качнула головой, всё ещё чувствуя на себе тяжёлое прикосновение сущности. Её держали, как будто она могла бы сбежать.

— Ты же разберёшься со всем этим, правда?

— Это вы подговорили Антонио, чтобы…

Вета пожала плечами, так естественно, словно каждый день вела пространные беседы на ночных аллеях.

— Я попросила Антона. То есть сначала он рассказал мне о тебе. Говорил, у тебя особая чувствительность.

Это не было лестью — просто констатацией факта. У тебя особая чувствительность — ты должна разобраться со всем этим.

— Ерунда какая, пару раз в институте я общалась с сущностями, вот и вся чувствительность. У вас, видимо, тоже чутьё неплохое.

Надя сузила глаза, рассматривая фантом за спиной Веты. Первый раз — или он сам ей позволил, наконец — она разглядела его получше. Высокий человек, старик или просто мужчина в возрасте, не разобрать, он был одет в просторный сюртук, тёмные брюки, вот только штанины и рукава были как будто пустыми. Видимость тела. Одежда, натянутая на каркас. Огородное пугало.

— У меня тут не в чутье дело. — Вета смотрела на Надю выжидательно, серьёзно, так что ей осталось только кивнуть:

— В любом случае, это моя работа. Мне придётся найти виноватых.

— Я рада, что мы договорились. — Чуть мягче сказала Вета и зачем-то поправилась: — Мы рады.

Ощущение тяжелого взгляда отпустило Надю, и она покачнулась, как будто выпуталась из цепких рук конвоира.

— Не ищи нас больше на набережной. — Голос, которым заговорила Вета, стал другим. Теперь сложно было сказать, женский он или мужской. Теперь он больше походил на вой воды в трубах и скрежет подъёмных кранов. — Мы сами к тебе придём чуть позже. Узнать, как дела.

По утрам Вета просыпалась всегда в шесть. Открывала глаза и ещё несколько минут лежала, прислушиваясь к уличному шуму. В её комнате всегда было прохладно, постель рядом пахла речным ветром. Она протягивала руку, чтобы разгладить примятые простыни, и только потом вставала.