Кто первый на виселицу - Наталья Никольская

– Сама голову ломаю. Может быть, это все-таки он тебя пугал? Понял, что это не ты и…

– И что?

– Подумал, что я его вычислю.

– А при чем здесь я? И зачем ему преследовать кого-то из нас?

– Мы должны это выяснить. Я почти уверена, что это он. Больше некому.

В этот момент зазвонил телефон. Я взяла трубку.

– Алло! – услышала я голос Константина Сергеевича Кашкина. – Оля, это ты?

– Да я, – ответила я и сразу же вспомнила, что договаривалась с Константином о том, что он позвонит сегодня. Мы

должны были встретиться, но в круговерти текущих событий я

совсем позабыла об этом.

– Оленька, ты не забыла о нашем разговоре? – спросил Константин.

– Нет, конечно, – как можно убедительнее ответила я. – Я уже давно жду твоего звонка.

– Я только что освободился. Ну, что, мы сможем сегодня увидеться?

– Я, конечно… Понимаешь, Костя, ко мне приехала сестра, Полина…

Полина, услышав мой ответ, одобрительно закивала головой. Я знала, что она не одобряет моих отношений с Константином и поэтому надеется, что я откажу ему в свидании. Но если бы кто знал, как мне не хотелось этого делать!

Константин, очевидно, понял мое состояние, потому что тут же предложил:

– Так давайте встретимся все вместе! Я заеду за вами и отвезу вас обеих к себе. Заодно и познакомлюсь с твоей сестрой, ты ведь мне так много о ней рассказывала.

Полина нахмурилась. Слышимость в трубке была очень высокой, и сестра различала каждое слово, произнесенное Константином.

Я посмотрела на Полину умоляющим взглядом. Она пожала плечами и отвернулась. Я посчитала это за согласие и сказала в трубку:

– Мы не против. Заезжай за нами.

– Я буду через двадцать минут, – ответил Константин.

Когда я положила трубку, Полина так и осталась стоять спиной ко мне, задумчиво глядя в окно. Я подошла к ней, повернула лицом к себе, обняла и ласково сказала:

– Ну, Полечка, милая, не сердись, пожалуйста! Ты просто не знаешь, какой замечательный человек Константин. Вот увидишь, он тебе обязательно понравится!

– Да при чем тут я? – проворчала Полина. – Главное, что он нравится тебе! Я уже не могу на тебя влиять.

– И не нужно на меня влиять, – сразу же ответила я. – Я взрослый человек и сама за себя отвечаю. Ты же понимаешь, что я не брошусь в его объятия очертя голову!

– Очень бы хотелось на это надеяться, – с сомнением ответила Полина.

Я побежала в свою комнату, переоделась в нарядное платье и попросила Полину на скорую руку соорудить мне что-нибудь на голове.

Полина молча, одним движением, собрала копну моих волос, туго-туго скрутила, так, что у меня чуть глаза на лоб не полезли, потом сделала из этого «ракушку» и начала сосредоточенно скреплять прическу шпильками. Она втыкала их сильно, с какой-то яростью, мне даже казалось, что она сейчас проткнет мне голову. Я тихонько попискивала, стараясь не закричать от боли, потому что Полина, разозлившись, могла вообще все бросить и оставить меня с бесформенной кучей на голове.

– Терпи, терпи, – бормотала Полина, – дольше держаться будет. А если слабо скрепить, то развалится через пять минут.

Затем Полина выпустила тоненькую прядь сбоку, смочила палец в бальзаме для волос, накрутила прядку на этот палец и сбрызнула мои волосы лаком.

Она отошла на два шага, оглядела меня и удовлетворенно кивнула головой:

– Отлично. То, что надо.

Я заглянула в зеркало и осталась очень довольна Полининой работой. На меня смотрела красивая, элегантная женщина, с аккуратной прической, очень подходящей к ее овальному лицу. Нет, поистине у Поли талант! Это, безусловно, передалось ей от бабушки. А мне вот нет.

В процессе создания прически или макияжа я полностью доверяла только двум людям: Полине и Евгении Михайловне, поэтому в парикмахерскую или в модный салон почти никогда не ходила.

– Давай губы накрашу, – предложила Полина.

– И глаза тогда заодно, – воодушевилась я.

Макияж был готов буквально через пять минут. Я была просто в восторге, нравилась сама себе, что бывала нечасто.

Вскоре раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. Константин вошел и несколько удивленно посмотрел на Полину.

– Что вы на меня уставились? – недружелюбно ответила Поля. Я чуть за голову не схватилась. Ну, как можно так разговаривать с незнакомым человеком, тем более с художником, человеком с нежной, ранимой душой! Он ведь может обидеться. Я кашлянула, но Полина не обратила на это внимания.

– Просто я не предполагал, что вы настолько похожи с Олей. Вас просто не отличить.

– Это только внешне, – разочаровала его Полина, в упор рассматривая Константина. – Характеры у нас абсолютно разные.

– Да, я вижу, – засмеялся он. – Ну что, девочки, пойдем?

Именно так – девочки – называл нас с Полиной Жора Овсянников, бывший Полинин муж. И Полина ничего не имела против этого. Но почему-то когда это произнес Костя, она сморщилась. Нет, Полине решительно не достает вежливости! Если бы я не росла вместе с ней у бабушки, то подумала бы, что ее вообще никто не воспитывал.

Мы вышли на улицу, и Константин провел нас к своей машине. Я мысленно молила Полину не распространяться по поводу его старенького автомобиля. Она услышала мои мольбы, но заявила:

– Я поеду на своей машине.

– Почему? – удивился Константин.

– Что же, я брошу ее здесь посреди двора?

В глазах Полины явно читалось следующее: «Это все-таки „Ниссан“, а не твоя развалюха, которую можно и не запирать», и я от всей души надеялась, что Константин не умеет читать по глазам.

– Но как же вы потом поведете машину? У меня накрыт стол, есть бутылка прекрасного армянского коньяка…

– Я не пью! – отрезала Полина. Я прямо видела, как она хотела добавить «в отличие от некоторых», но сдержалась. Что ж, и на этом спасибо.

Мы сели в машину Константина, упрямая Полина – в свою. Константин нажал на педаль газа, машина тронулась с места. Полина поехала за нами.

– Строгая у тебя сестра! – с улыбкой заметил Константин.

– Она очень хорошая, – твердо ответила я. Как бы ни вела себя Полина, но она моя сестра, и я буду защищать ее до конца. Сама я могла высказывать ей свое недовольство, даже ругать иногда, когда она меня выводила, но другому человеку я не позволю даже слово о ней плохо сказать.

– Да я и не говорю, что она плохая. Просто вы с ней абсолютно разные.

– Это точно, – вздохнула я.

Вскоре мы подъехали к дому, в котором жил Константин. Я как-то раз была у него в гостях. Константин показывал мне свои работы. Сегодня мне хотелось, чтобы их увидела Полина и поняла, какой он талантливый человек.

Мы поднялись в его квартиру. В зале стоял накрытый стол. На нем не было таких роскошных яств, которые можно отведать у Полины, но все тем не менее выглядело очень аппетитно.

– Прошу к столу! – пригласил Константин.

– А по какому поводу праздник? – спросила Полина.

– Как по какому? По случаю нашего знакомства!

– Но ведь вы, когда готовили этот стол, еще не знали, что познакомитесь со мной!

– А я это предчувствовал! – улыбнулся Константин. Полина невольно улыбнулась в ответ.

– Садитесь, садитесь, девочки!

Костя усадил нас на стулья с витыми ножками и начал открывать бутылку с коньяком.

Он собирался наполнить и Полинину рюмку, но та решительно накрыла ее рукой и повторила:

– Я не пью!

– Да мы вас потом посадим в такси!

– Я принципиально не пью! – подчеркнула Полина.

Мне стало смешно. Я-то хорошо знала, что Полина не пьет не из-за каких-то высоких принципов, а по весьма прозаической причине: от алкоголя ее кожа покрывается красными пятнами. Конечно, она никогда не признается в этом, и истинная причина ее неприятия алкоголя известна только очень узкому кругу людей, самых близких.

Полина Полиной, а мы с Константином выпили с удовольствием. Коньяк действительно был очень вкусным. Я закусила

ломтиком лимона и решила теперь поесть более основательно.

Полина совершенно не стеснялась: сама накладывала себе различные закуски, и я решила последовать ее примеру.

Через некоторое время неловкость, сковывавшая нас в начале знакомства Полины и Константина, совершенно испарилась. Полина, по-моему, стала относиться к Косте намного лучше, чем раньше. Я была очень рада этому обстоятельству и решила усилить ее симпатию.

– Костя, а ты не покажешь Полине свои работы? – спросила я.

– Да, конечно, если хотите, пожалуйста, – встал Константин.

Он прошел к соседней комнате, дверь в которую была заперта на ключ, открыл ее и пригласил нас войти. Это была его студия. На стенах висели полотна, написанные Константином. В основном это были портреты. Женские, мужские, детские… Их было очень много.