Пантера. Начало - Наталья Корнилова

И вдруг я кожей ощутила чье-то присутствие в темноте. Потом услышала сдавленное дыхание и крадущиеся шаги. Казалось, кто-то тянет ко мне руку и вот-вот дотронется… Это было поистине непереносимо и мерзко, но из последних сил я держалась и ползла вдоль стены. Господи, за что мне такое наказание!

Душа чуть не покинула меня, когда дверь гаража перед моим носом с грохотом захлопнулась. Я оказалась в ловушке, в западне, как в том холодном и темном ящике в морге. Неизвестность давила и разрывала меня на части. Закусив губу от отчаяния и бессилия, с непроизвольно вырвавшимся из моей груди стоном я сползла по стенке на пол. Пистолет с шумом выпал из ослабевшей руки, и пришлось смириться с неизбежным. Слезы градом покатились из глаз, и я разрыдалась, как маленькая девочка. Хриплое дыхание отчетливо раздалось прямо надо мной, и в следующее мгновение голова моя раскололась на части, и я провалилась в забытье…

…Очнулась я уже в гробу. Это был довольно неуютный, грубо сколоченный ящик, обитый красной материей снаружи, а изнутри застеленный простыней. Он был явно не моего размера — связанные ноги с трудом помещались в нем, а плечи упирались в жесткие доски. Я была опять обмотана пластырем, только рот на этот раз не был залеплен. Крышка стояла рядом, у стены, на табуретке лежал молоток с гвоздями. В просторной комнате горел свет. Она была похожа на операционную. Посередине стоял операционный стол, над которым висела большая лампа, еще виднелись небольшая тумбочка с хирургическими инструментами, раковина с кранами для воды, несколько стульев, шкаф и огромный холодильник. На столе, как и положено, лежал совершенно голый человек, которого я не могла рассмотреть из-за яркого света, а около него стоял доктор Крильман в марлевой повязке со скальпелем в руке. Увидев все это, я пожалела, что очнулась. Лучше бы он так и закопал меня, бесчувственную, в землю, чтобы не испытывать этого ужаса. Я пошевелилась, и он обернулся.

 — А, очухалась, дрянная девчонка! — зло проговорил он, направляясь ко мне со скальпелем в испачканной чем-то руке, затянутой в хирургическую перчатку. — Сейчас мы с тобой поговорим по душам, — он осклабился и провел лезвием перед моим лицом.

Я зажмурилась.

— Страшно, сучка? — процедил он. — Ничего, радость моя, это еще цветочки. Ты у меня еще пожалеешь, что родилась на свет. Ты умрешь в страшных муках, я обещаю, и теперь тебя уже ничто не спасет. Но сначала мы поговорим. Подожди только, я закончу с моим клиентом.

Открыв глаза, я увидела, как он вернулся к «больному». Привыкнув к свету, я пригляделась — и о, ужас! Моему взору предстала страшная картина. Все тело лежащего на столе Горбатого, которого я сразу узнала по физиономии, было искромсано вдоль и поперек. Меня чуть не вырвало. Слава Богу, хоть не было крови, а то бы я опять упала в обморок.

Склонившись над разорванной ногой бандита, Крильман поковырялся в ней руками, подергал, что-то хрустнуло, и он вытащил какой-то тускло блеснувший предмет. Осторожно, будто это большая ценность, отнес предмет к шкафу и положил на полку. Потом, удовлетворенно оглядев развороченные останки, вышел из операционной.

Вскоре послышался грохот, и в комнату вкатилась металлическая тележка с гробом. Он был побольше, чем мой, и накрыт крышкой. Подкатив этот нехитрый транспорт к телу, доктор снял крышку и уложил Горбатого в гроб, свалив его как попало, и даже смел ладонью со стола крошки. Затем опять закрыл крышку, принес молоток с гвоздями и начал заколачивать. Каждый удар дикой болью отдавался у меня в голове, по которой, очевидно, этим самым молотком уже один раз ударили. Закончив, Крильман взглянул в мою сторону, недобро ухмыльнулся и поволок тележку с гробом обратно. Я от всей души позавидовала Горбатому: ему уже было все равно, он ничего не чувствовал. А каково будет мне, если этот врач-садист начнет так же разделывать меня, да еще без наркоза, как обещал? Нет, лучше умереть сейчас! Но как?! На этот раз меня связали так, что я вообще не могла шевелиться, даже дышать было трудно. Я прислушалась. Сюда не доходил даже звук машин, значит, кричать бесполезно. Не знаю почему, но мне не хотелось страдать и мучиться, мне хотелось домой, к Валентине, чтобы достать из холодильника бутылку водки, надраться и забыть весь этот кошмар и никогда больше к нему не возвращаться даже в мыслях или во сне. Не дай Бог кому-то такое пережить!

Крильман вернулся с порожней тележкой, снял белый халат, бросил его на стол, где ранее лежал мертвец, будь он неладен, и уселся рядом с моим гробом, у изголовья. Но этот изверг, судя по всему, не собирался меня оплакивать или читать панихиду по безвременно усопшей рабе Божьей Марии. Вместо этого он закурил сигарету, выпустил мне в лицо густую струю дыма, посмотрел, как я морщусь, и с дрянненькой улыбочкой сказал:

— Ну вот, я закончил, и, как видишь, тебе не удалось мне помешать. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Ты, наверное, ломаешь голову, зачем понадобился мне этот мертвый уголовник? Хи-хи-хи! — тоненько хихикнул он. — Ставлю миллион против ничего, что ни за что не догадаешься! И правильно, и незачем тебе знать — на том свете тебе это все равно не понадобится. Ты мне вот что лучше скажи: как ты мой адрес узнала?

— Вы в курсе, что ваш дом окружен и сюда вот-вот ворвется мой босс и изрешетит вас из пистолета? — выдала я ему с усмешкой.

— Не смеши меня, сучка! — Он пригладил свою бородку. — Твой босс — идиот. Я уже все о нем знаю. Он начинающий дилетант, таких сейчас полно на каждой помойке, и мне, профессионалу, такие не страшны. К тому же его здесь нет и быть не может. Ты думаешь, я не видел, как ты пришла? У меня здесь, между прочим, видеофон стоит. Хорошо, что эта глупая курица тебя впустила, хотя я ей сказал, дуре, никого не впускать. Я ведь специально тебя в подвал заманил, чтобы ты уже никуда не делась. У меня даже прибор ночного видения есть для таких случаев. Так что, детка, у тебя нет никаких шансов, а теперь рассказывай мне все, что разнюхала обо мне, и тогда, может быть… — он сделал паузу, — я тебя пожалею.

— И отпустите? — с надеждой спросила я.

— Можно сказать и так, — он хитро усмехнулся. — Просто убью перед тем, как закопать в землю. В противном случае я тебя усыплю и похороню в этом гробу. Представляешь, что с тобой будет, когда ты проснешься? — Он хихикнул, а мои волосы встали дыбом. — Ты будешь лежать в могиле рядом с этим бандитом, и никто никогда не узнает, куда ты исчезла, и не придет на твою могилку, чтобы положить цветочки или покрасить оградку. Ты будешь покоиться там, где хоронят дохлых собак и бомжей, — на свалке, а не на кладбище. Вместо креста, — продолжал смаковать он, — на твоей могиле будет куча помоев или говна. Нравится тебе такая перспектива? У меня, например, так просто сердце радуется, как подумаю о тебе. Ты за все заплатишь, курва длинноногая: за мои хлопоты, за потраченные нервы, за Замуховского, который сейчас лежит в коме, за Александра, у которого парализовало половину лица, за сутенера, от которого я с таким трудом и затратами отмылся сегодня, — за все получишь, когда будешь лежать и задыхаться в гробу под двухметровой толщей земли. Может, ты даже еще и увидишь, как тебя начнут живьем разъедать черви, почувствуешь их вкус, когда они полезут тебе в рот, а ты станешь поедать их, потому что тебе будет очень хотеться кушать. Ты умрешь медленно и страшно — это будет моей местью всем тем, кто мешает мне, и уроком в назидание глупцам.

— Дяденька, а может, не надо? — прохныкала я. — Честное слово, я больше не буду! Отпустите меня, пожалуйста, я ничего никому не скажу.

— А какого хрена тогда ты сюда приперлась, да еще и с пистолетом? Чтобы пожелать мне спокойной ночи? Или, может, извиниться за доставленные неприятности? Увы, это не так, и ты сама об этом знаешь. Поэтому я уничтожу тебя как единственную свидетельницу моего бизнеса. Больше ведь никто не знает, не так ли? По крайней мере не догадывается. Замуховский ничего не скажет— он сам по уши замешан, как и студенты… Кстати, ты не знаешь, где Дмитрий, с которым мы ехали в машине?

— Отпустите меня, — всхлипнула я, — пожалуйста!

— Ну что за народ пошел? — удивленно воскликнул он. — Сами лезут в пекло, а потом просят кочегара, чтобы он их вытащил! Тебя же никто сюда не звал и в морг тоже, и в машину мою тебя силком не запихивали. Зачем ты все это делала? Тебе бандиты большие деньги пообещали? Сколько, скажи, мне интересно просто.

— Тысячу баксов! — соврала я как бухгалтер, не желая раскрывать истинные доходы своей фирмы.

— Тысячу?! И за какую-то паршивую тысячу ты рисковала жизнью?! Не верю! Впрочем, теперь это уже не имеет значения — тебе конец, и ты умрешь бесплатно. Кстати, тебе повезло — твоим родственникам не надо будет тратиться на похороны. Может, им счет выставить, а? — Он гадливо подмигнул. — Так ты не видела моего помощника?

— Видела. Это он дал мне ваш адрес. Я сдала его в милицию. Он там все уже рассказал, и вам все равно не спастись.