Товарищ Ссешес - Леонид Кондратьев

Уже вечером, после медкомиссии, на собрании в присутствии капитана НИИ ВВС и майора Курова, теперь являвшегося нашим куратором, наконец объяснили причину такого уровня секретности.

Оказывается, на базе нашей эскадрильи собирались испытывать новый секретный химический состав, дающий возможность безо всяких приборов видеть в темноте.

Тем же вечером под присмотром врачей весь летный состав эскадрильи принял микстуру. Нам раздали мотоциклетные очки с затемненными темно-синими стеклами, рассадили по стульям и огласили рекомендации по дальнейшему поведению на период приема препарата: днем и в освещенных помещениях находиться только в затемненных очках. Ни в коем случае не пытаться смотреть на солнце и осветительные приборы в период действия препарата.

Эскадрилья переводилась на полностью ночной образ жизни. Контакты с любыми людьми извне запрещались. Запрещались даже разговоры и общение с охраной и персоналом БАО. Общение с техперсоналом допускалось только в присутствии охраны. Посадка самолетов, даже при технической неисправности или боевом повреждении, разрешалась только на нашей полосе. На период проведения испытаний использование парашютов запрещалось, они изымались, так что первое время мы летали без них. После беседы с особистами стало понятно одно: в случае угрозы плена придется застрелиться самим. Так будет лучше для всех, потому что, если тайна этого состава уйдет к немцам, ночные бомбежки столицы усилятся, а их результативность возрастет.

Помню, что через несколько минут после приема лекарства наступила небольшая дезориентация. Потом начала странно меняться окраска окружающих предметов. Лично меня особенно поразил цвет ремней портупеи — они внезапно стали розовыми. Довольно темное помещение, в котором нас собрали, освещенное только одной керосинкой, внезапно начало светлеть. Даже не так — не светлеть. Места, еще недавно покрытые густой непроглядной тенью, теперь стали видимы из-за того, что тени, щедро заполнявшие помещение, потеряли свою насыщенность и стали серебристо-прозрачными. Кроме этого, все находящиеся в комнате внезапно начали светиться насыщенным красным светом. Впрочем, мои руки и видимые части тела тоже светились. А стоящая на столе перед нами керосинка засияла как прожектор. И у меня, и у остальных испытуемых глаза очень быстро приспособились к новому порогу чувствительности и странностям в освещении. Как нам объяснили находившиеся рядом медики, на период действия препарата глаз человека начинает воспринимать невидимые инфракрасные лучи, возрастает чувствительность к световому излучению видимого диапазона. Также происходит процесс изменения зрачка, что хоть и позволяет быстрее приспосабливаться к изменению освещенности, но немного сужает поле зрения пилота. Кто-то из медиков НИИ ВВС, сейчас уже не помню кто, да и не представлялись они поначалу, высказал мысль, что своим действием препарат на голову превосходит испытывавшиеся ранее микстуры на основе белладонны. Те вызывали лишь расширение зрачка и увеличение количества проникающего к глазному дну света, но не позволяли работать в условиях переменного освещения. Также при их использовании сильно терялась острота зрения. В довершение своих слов медик попросил включить свет. Вспыхнувшие под потолком ещё недавно слабые электрические лампы залили помещение почти нестерпимым голубым сиянием. Инстинктивно я зажмурился, но это не помогло, так как свет лампочки продолжал пробиваться даже сквозь веки. Лишь натянув очки, смог чуть приоткрыть глаза. Но и в очках окружающий свет был очень ярок, а без них — просто приносил физическую боль. Через некоторое время глаза несколько приспособились к освещению, но всё равно, по отзывам лётчиков, столь яркий свет вызывал раздражение, и поэтому возникало ощущение, что глаза порошило пылью. Видя наше состояние, электрическое освещение в комнате отключили, оставили его только в коридоре за закрытой дверью. Тогда мы ещё не знали, что стали первыми испытателями не просто фармацевтического препарата, а первого препарата с магической составляющей.

После приема состав действовал еще двадцать часов, а вылеты у нас были каждую ночь и не по одному разу. Поэтому довольно быстро сложилась следующая система приема препарата: за час до конца светового дня нас будили, потом шли процедуры и медосмотр, на котором мы принимали препарат или зелье, как иногда шутливо называли его медики. Довольно быстро из-за изменившегося в результате медикаментозного воздействия зрачка препарат стали называть «Зельем кошачьего глаза». А весь летный состав эскадрильи прозвали котами из-за вытянувшихся вертикально зрачков. А за глаза звали еще и мартовскими…

У препарата обнаружилось еще одно неприятное свойство, о котором нас не предупредили медики, — зелье абсолютно не сочеталось со спиртным, так как вызывало длительные головные боли и световые пятна перед глазами даже при приеме спирта в незначительных дозах. От курения вначале тоже пришлось отказаться — огонек папиросы, находящийся непосредственно перед глазами, слепил не хуже прожектора. Некоторые, правда, пытались пользоваться длинными мундштуками, но это быстро прекратилось после изобретения одним предприимчивым летчиком, так и оставшимся неизвестным, способа курить «через картонку».

Первый тренировочный полет в ночь на двадцать пятое прошел без эксцессов. Перед глазами предстали уже знакомые красноватые силуэты техников и охраны, светящиеся кожухи моторных отсеков и красивые, мерцающие в серебристой темноте шлейфы выхлопных газов. Привычная предполетная суета, расцвеченная для нас новыми красками.

На двигатели в срочном порядке установили специальные глушители трубчатого типа, под кожухами которых выхлопные газы охлаждались набегающим потоком воздуха. Это значительно улучшило обзор из кабины. Хороший эффект дала идея техника Ильи Шебарова. По его предложению кожух моторного отделения был усилен дополнительным листом фанеры, закрепленным со значительным зазором с помощью шурупов и керамических изоляторов от электропроводки. Воздушный слой, продуваемый набегающим воздухом, значительно уменьшил засветку зрения пилотов от нагретого капота двигателя. И позволил без помех произвести прицеливание.

На вводной перед полетом специалисты из НИИ ВВС выдали предложения по поводу тактики, которую необходимо было применять нашей эскадрилье. Во-первых, не гнаться за высотой, так как на фоне неба самолет станет более заметным для вражеских пилотов. Во-вторых, работать по прямой наводке ВНОС (Войска воздушного наблюдения, оповещения и связи) за пределами прожекторных полей во избежание ослепления. Центральной идеей предложенной тактики являлся перехват самолетов противника непосредственно на маршруте следования, пока они не вошли в зону зенитного противодействия и не рассыпались на мелкие группы. Главная задача состояла в том, чтобы подкрасться в темноте незамеченными и в упор расстрелять самолет противника. Благодаря установленным на моторах глушителям и отсутствию опознавательных огней нам это удавалось довольно легко.

Особенно порадовали установленные на каждом самолете радиостанции РСИ-3 «Орел». Так что в дальнейшем наводили нас на цель исключительно по данным ВНОС командами с земли. В ночь на двадцать пятое мы сделали несколько тренировочных вылетов. Так сказать, прилетались к самолетам и потихоньку начали привыкать к ночному виду неба и земли. Как и ожидалось, самолёты в ночном зрении выделялись очень сильно. При приближении сперва виднелась красная точка, которая, увеличившись, дополнялась красным силуэтом с хорошо видимым тепловым шлейфом. После обмена впечатлениями от увиденного все сошлись во мнении, что больше всего след горячего выхлопа двигателя похож на фату невесты. Посмеялись, конечно, как же без этого. А потом как-то к слову пришлось, вот и стали называть ночные вылеты на перехват «кошачьими свадьбами». В дальнейшем этот термин плотно вошёл в лётный жаргон, и даже появилась шуточная пословица: «Кот жениться обещал — фриц не понял и упал». Так что, увидев старлея, бегущего от штаба к лётному полю, техники понимали — «кот» отправляется на «свадьбу».

По просьбе начальника эскадрильи нам был выделен один Тб-3 с наблюдателями для экспериментального определения возможности незаметно подкрасться в темноте к самолету. Затеянная после взлета карусель в полной (для наблюдателей) темноте была строго отрежиссирована на земле. Каждые несколько минут к кружащемуся в небе Тб-3 с земли по команде подлетал кто-нибудь из истребителей, а наблюдатели по третьему каналу делились с аэродромом — заметили они приблизившийся самолет или нет. По результатам испытаний оказалось, что обычный наблюдатель без применения спецсредств не может заметить даже подкравшийся вплотную самолет, за исключением нахождения искомой цели в верхней полусфере и при идеальной видимости. В этом случае наблюдатели замечали, что самолет закрыл звезды, и обнаруживали его по темному силуэту. Но обнаружить самолет на темном фоне земли было практически невозможно. На основании проведенных испытаний выработали следующую тактику — для обеспечения большей вероятности перехвата самолеты шли звеньями до района обнаружения врага, а потом расходились на индивидуальный поиск и охоту. При условии столь малой заметности доработанного ночного истребителя атака одной цели целым звеном была признана нерациональной. Также на основании проведенных ночных стрельб техперсоналу эскадрильи поставили задачу срочно доработать стволы орудий пламегасителями и исключить из их БК трассирующие боеприпасы (во избежание засветки зрения лётчиков).