Обратный отсчет - Роман Канушкин

— Никто.

— Хорошо. Пусть пока все так и остается.

— Так точно.

— И еще… Мне надо сделать несколько звоночков, и я хотел бы оставить эти разговоры на память. Только без заглушек и прочее…

Лейтенант Соболев какое-то время внимательно смотрел на Деда, потом весело отрапортовал:

— Так точно. Комар носа не подточит.

Через некоторое время Дед сделал несколько звонков, исправно записанных Соболевской аппаратурой, внесенной прямо в кабинет Деда. Звонки были достаточно нейтральными, но в принципе могли интересовать Деда в связи с происходящими событиями. Затем он по громкой связи вызвал лейтенанта Соболева, давая ему официальный отбой.

— Все, я закончил, уноси свою технику.

Через минуту, максимум полторы, лейтенант Соболев отключит записывающую аппаратуру, но Дед имеет прямую связь, и этого времени ему хватит. Он дал официальный отбой, и теперь у него частный разговор со старым боевым товарищем. Дед симпатизировал лейтенанту Соболеву, что не исключало возможности его вербовки кем угодно. А сейчас требовалась особая осторожность. Потому что если совсем еще смутные догадки Деда сложатся во что-то большее…

Дед звонил в Генеральный штаб. Гудки, потом трубку сняли:

— Приемная генерала армии Панкратова. Майор Максимов слушает…

Только что лейтенант Соболев отключил свою аппаратуру, но Дед уже все успел. И теперь его действительно ожидает приятный разговор со старым боевым товарищем.

— Здравствуй, сынок, — мягко проговорил Дед в телефонную трубку. — Узнал… И я рад. Да все у нас по-старому — осень боевых генералов. Как там хозяин? Разнесло по разным кабинетам… Ладно, давай Панкратова.

2

Четверг, 29 февраля

13 час. 42 мин. (до взрыва 3 часа 18 минут)

Кордон на дороге они увидели сразу, как только проехали Московскую окружную.

«Ну если это по нашу душу, — успел подумать Ворон, — то Дед прав и действительно происходит что-то странное». В связи с участившимися yгрозами терактов почти на всех выездах из Москвы дежурил ОМОН и за стеклянными будками постов ГАИ прятался армейский БТР. Но здесь было нечто большее, и Ворону хватило одного взгляда, чтобы понять это. Помимо двух милицейских «фордов», готовых в любую минуту перекрыть шоссе, Игнат заметил выглядывающую из-за БТРа такую же черную «Волгу», только с военными номерами, но еще более странным было другое — чуть поодаль стоял характерный «уазик», и Ворон прекрасно знал, что это за автомобиль. Именно в таких «уазиках» конвоировали заключенных. И еще: небольшой и внезапный снегопад закончился минут двадцать назад, но в отличие от БТРа, присыпанного свежими белыми хлопьями, и «Волга» и «уазик» были абсолютно чистыми и сверкали в лучах снова выглянувшего солнца. Хотя, конечно, это может ничего не значить: кто-то следит за вверенной техникой, а кто-то нет. «Заячьи уши» следят? Что за глупость, не могли же чечены купить ментов и военных прямо в столице России? А?! И при чем здесь «уазик»?

— Гринев, не останавливаться, — проговорил Игнат.

Но милицейский «форд» сопровождения, следующий впереди, уже встал.

— Какого хера эти мудаки остановились? — проворчал Рябчик.

К ним неспешно подошел омоновец в черной форме, рука его покоилась на газовой трубке укороченного милицейского «Калашникова».

Рябчик приоткрыл окно.

— Военный, у меня нет времени, — проговорил он, указывая на спецпропуск, прикрепленный к лобовому стеклу, — мухой мне старшего…

Омоновец ухмыльнулся, потом, скрипя сапогами по свежевыпавшему снегу, не спеша двинулся к группе автоматчиков из четырех человек. Что-то сказал им. Повисшая секундная пауза показалась мучительно долгой — Стилет смотрел на часы и видел, как убегает время, их драгоценное время, быть может, последнее для трехсот человек, кружащих сейчас в небе над Москвой. Автоматчики неспешно двинулись к их машине, остановились, потом от группы отделился человек в такой же черной форме при погонах капитана. Подошел, отдал честь:

— Капитан Приходько, сводный отряд…

— Военный, — нетерпеливо перебил его Рябчик, — у меня «зеленый коридор». — Он указал глазами на пропуск, одновременно быстро раскрыл и закрыл удостоверение. Несмотря на все перемены, давняя тихая вражда между двумя ведомствами так и не прекратилась. Но с чего бы ментам вмешиваться в это дело? Дело дрянь, и плюсов здесь не наберешь. — Отведи своих людей и разблокируй мне путь.

Омоновец какое-то время пристально смотрел на Рябчика, и опять пара секунд показалась Стилету вечностью, потом заглянул в глубь автомобиля. Его глаза встретились с глазами Стилета, и омоновец быстро перевел взгляд на Зелимхана. Тот сидел опустив голову.

— Не торопитесь, капитан. — Омоновец кивнул Рябчику и посмотрел на будку ГАИ, где за припорошенным снегом БТРом пряталась черная «Волга».

— Военный, — спокойно проговорил Рябчик, — я выполняю спецпрограмму, и за каждую минуту простоя ты ответишь собственной жопой. Ты, лично, персонально, и я тебе в этом сильно помогу. Ты понял меня?

— А мать вашу, разбирайтесь меж собой, — пробурчал омоновец. Потом неожиданно улыбнулся Рябчику:

— Спокойно, капитан, я только выполняю приказ. — Он снова бросил взгляд на пост ГАИ — к ним шла другая группа в маскировочной форме без всяких нашивок. — У них тоже спецпрограмма, капитан. Я сейчас отведу своих людей. Разбирайтесь сами.

— Рябчик, происходит какая-то лажа, — тихо проговорил Стилет.

— По-моему, это братишки-военные. Коллеги, стало быть. Ишь, в масках, серьезная работа.

— Приготовься. — Игнат расстегнул свою брезентовую куртку горноспасателя. После этого пистолет в его руке мог оказаться меньше чем за секунду. — Гринев, и ты тоже. Зажигание. — Потом он повернул голову к Зелимхану и проговорил совершенно спокойным голосом, по даже Рябчика передернуло от этого ледяного тона:

— Я тебя предупредил о резких телодвижениях. Если что ты будешь первым.

— Позаботься о собственной шкуре, братишка, — угрюмо промолвил Зелимхан. — А мне все равно где умирать.

Стилет на мгновение задержал на нем взгляд: чеченец был абсолютно спокоен. Ворон кивнул:

— Гринев, будь готов сдать назад.

— Как юный пионер. — Гринев невесело усмехнулся.

Все же какие-то нашивки у окружающей их группы автоматчиков были. «По одной на брата», — мелькнуло в голове у Игната. Полукруглая нашивка чуть выше левого локтя — ярко горящий факел на фоне раскрытого ястребиного крыла. И еще штриховая полоса — видимо, факел зажегся от удара молнии.

— Так-так, — протянул Рябчик, — армейская элита… Вот это честь.

— Спецы военные, — кивнул Стилет.

— Зелимхан, — весело посмотрел на пленника Рябчик, — а ты звезда. Или, как щас принято говорить, ньюмейкер… — И Рябчик вдруг неожиданно вздохнул:

— Вашу мать… Семь человек. Ворон, ты понимаешь, что происходит?

— Только то, что нас берут под прицел.

— Это я вижу. Детина справа только что дослал патрон в патронник, мать его…

— Ребята серьезно настроены.

— Семь автоматических стволов. А?

— Действуем по расписанию, Рябчик.

— Ох… тяжела и неказиста жизнь российского чекиста…

Рябчик еще больше приоткрыл окно, почти утопив стекло в дверце, и обратился к окружившим их людям:

— Ну, в чем дело, братишки? — Его пальцы постукивали по лобовому стеклу, где находился спецпропуск. — Видите же, что мы не на прогулке.

— А ну, быстро из машины! — проговорил крепкий рыжеватый человек, единственный, чье лицо не было спрятано под вязаным шлемом-маской. — Кто из вас капитан Воронов?

— Ну я, — недовольно сказал Рябчик, — что-то ты резок. С кем имею честь?

— Все, отбой. — Рыжеватый проигнорировал вопрос Рябчика. — У меня приказ вернуть конвоируемого в следственный изолятор.

— Вот как? А у меня приказ доставить его в Чечню.

— Быстро из машины!

Люди в масках, окружившие автомобиль, чуть повели стволами автоматов, как бы давая понять, что эта тема не подлежит обсуждению. Рыжеватый смягчился, он не улыбался, но проговорил более дружелюбно:

— Послушай… братишка… Не заставляй меня применять силу. Не хрена ползать на брюхе перед террористами.

— В воздухе триста человек… И не мне обсуждать приказы.

— А уж ссориться из-за них, — в голосе рыжеватого появились прежние стальные нотки, — и подавно. Ну, выходите! У меня письменный приказ, так что не дрейфь…

Стилет склонился к Рябчику.

— Выходи, — прошептал он, — Рыжий.

Потом он повернулся к Зелимхану:

— Не забудь, что я тебе сказал.

Чеченец усмехнулся, пожав плечами.

— Спокойно. — Рябчик начал открывать дверцу. — Мы выходим. Спо-кой-но. Мы подчиняемся силе.

— Надеюсь, без глупостей, — кивнул рыжеватый, потом он добавил прежним дружелюбным тоном:

— Воронов, много о тебе слышал. Говорят, ты человек благоразумный: я лишь выполняю приказ.