Катастрофа - 2012 - Петр Хомяков

Но период массового машинного производства оказался последним этапом истории, когда такие структуры могли конкурировать с гибкими. Уже в самом начале появления научного менеджмента его теоретики и практики стали обращать внимание на перспективность активизации человеческого потенциала.

Что, как следует из современной теории и практики научного менеджмента, является весьма перспективным и с производственной и с экономической точек зрения (не говоря уже о социально-политических моментах). Кстати, именно активизацией человеческого фактора и объясняется так называемое «японское экономическое чудо».

Но очевидно, что бюрократическое управление, не скрывая, ставит целью как раз уменьшение роли человеческого фактора.

Помимо этого формализация управления позволяет более оперативно, при прочих равных условиях, действовать в стандартных ситуациях. Но принципиально не способно справляться с ситуациями уникального выбора, для которых не существует прецедентов, а следовательно, не может существовать правил.

Однако это далеко не все. Как и всякая система, бюрократический аппарат имеет естественные тенденции к росту. В других системах этот рост имеет внутренние ограничители . В бюрократических системах таких ограничителей нет .

В науке подробно описаны причины и механизмы роста бюрократии как естественного процесса. Мы здесь остановимся на двух примерах.

Первый: внутри бюрократических систем фактически нет иных стимулов для поощрения кроме должностного роста. В то же время аппарат окостеневает и вертикальная мобильность ограничивается. Чтобы хоть как-то организовать поощрение перспективных и нужных работников выдумываются различные все менее нужные должности, занятием которых поощряют отличившихся.

Второй: при возникновении новых проблем вместо мобильного проектного переориентирования персонала на их решение (что легко делается в гибкой системе управления) создается новая структура. После решения проблемы она перестает быть нужной, однако расформирование структуры воспринимается персоналом (руководителями в рамках этой структуры) как наказание. Причем незаслуженное (проблема-то решена).

Поэтому структура остается.

Повторим: в науке описаны десятки подобных механизмов роста аппарата.

Таким образом, он разбухает. И оперативность управления теряется даже в стандартных ситуациях. Ибо скорость прохождения информации по разбухшему аппарату падает.

Таким образом, в результате процесса бюрократизации:

— падает оперативность управления в стандартных ситуациях;

— совершенно неадекватно управление в ситуациях уникального выбора;

— совершенно не используется творческий потенциал работников;

— в связи с ростом аппарата и расходов на него, при одновременном снижении качества управления, катастрофически падает экономическая эффективность управления.

Повторим и подчеркнем: это происходит естественно, а не по некоторой злой воле .

Заметим кстати, что некорректно говорить о любом управленце как о бюрократе . Бюрократ — это участник управленческой структуры, базирующейся на иерархичности, предельной формализации и теоретически обоснованном бездушии (отрицании роли человеческого фактора и творческого подхода). Причем участник такой структуры, помимо всего прочего, заинтересованный в ее сохранении и не желающий признавать паразитарный характер своей деятельности.

Заметим, что бюрократический стиль управления был конкурентоспособным в Древнем Египте и отчасти в Средневековье (да и то не во все периоды). О социальной цене этой конкурентоспособности мы умолчим, ибо это выходит за рамки нашего изложения. Однако если бы мы учли еще и социальную цену конкурентоспособности бюрократии, мы бы вообще пришли к выводу о необходимости ее немедленного уничтожения.

Однако сейчас, когда технологии претерпевают существенную модернизацию каждые 7 лет, когда стремительно и беспрецедентно меняется сама природная среда, бюрократический стиль управления себя изжил. Ибо современный менеджер должен работать по большей части в ситуациях уникального выбора и уметь строить гибкие организационные структуры.

Исчерпание возможностей бюрократического управления проявляется неожиданным образом в следующей ситуации. Всем известна так называемая «итальянская забастовка». Это когда бастующие строго выполняют все инструкции, и при этом оказывается, что работа невозможна. В принципе, итальянская забастовка теоретически возможна в современных условиях везде .

Блокирование всего производства и общественной жизни не происходит только из-за того, что существует негласный общественный договор в интересах дела правила нарушать . Но бюрократия неспособна в принципе сделать нарушение правил нормой.

В этой ситуации само общество инициирует бюрократию на нарушение правил с помощью коррупции и на признание этого механизма морально оправданным .

Ибо без коррупции бюрократически управляемое общество просто перестало бы функционировать . Все превратилось бы в одну непрекращающуюся итальянскую забастовку.

Поэтому борьба с коррупцией в бюрократическом обществе бессмысленна . На первый взгляд эти рассуждения прямо не касаются объектов рыночной экономики. Но это только на первый взгляд. Ибо бюрократическое общество составляет самую главную составляющую внешней среды для предприятий.

И навязывает бюрократический стиль управления самим предприятиям.

Из сказанного следует, что бюрократические тенденции являются самыми опасными врагами экономики и социума. И их надо преодолевать.

В рамках менеджмента это может быть достигнуто только последовательным вытеснением жестких иерархических организационных структур гибкими . Что и происходит в ряде случаев в развитых странах.

Закончим цитирование учебника и продолжим.

Увы, на практике не все так просто. И даже в развитых странах бюрократия все больше проникает в стиль управления не только государством, но и крупными компаниями.

Об этом пишут сами западные авторы, исследующие эволюцию общественных институтов.

Но почему так происходит в этих странах с развитыми институтами демократии и рыночной экономики? Да потому, что эти страны все больше отказываются от тех тенденций общественного развития, которые обеспечили успех цивилизации в Новое время.

Модели развития, отвоеванные средним классом веком-двумя раньше, ныне вытесняются моделями, выгодными государственникам и олигархам. Поэтому повсеместно в мире наблюдается рост бюрократии (и кстати параллельный рост олигархии), и, как мы показали выше, естественный рост коррупции.

Об этом росте прямо-таки истерично пишет западная пресса и предлагает усиление «демократического контроля» как способ избавления от коррупции.

Но, во-первых, демократический контроль — это контроль от имени оболваненных масс. Этот контроль, таким образом, отнюдь не демократический, ибо сами массы в нем не участвуют , а делегируют свои полномочия. Кому? Опять же бюрократическим структурам. Но бюрократия без коррупции может только застопорить любое дело. В том числе и дело контроля.

Так что же, разрешить «играть не по правилам» самим контролерам? Невозможно. Они же сами борцы за соблюдение правил. Тогда разрешить коррупцию уже в самих контрольных органах? Нонсенс. Они же как раз созданы для борьбы с коррупцией.

Повторим: мы здесь описываем проблемы цивилизованного мира. Проблемы, описанные теоретиками и практиками управления. В византийской же России все это проявляется гораздо более нелепо, а главное, аморально. И не исследуется и не описывается никем. Все сказанное о борьбе с коррупцией в России — пустой треп. Ибо не говорится главного: коррупция — неизбежное естественное следствие усиления иерархических линейных государственных структур, пресловутой вертикали власти.

Это не пропаганда. Ибо мы ни к чему не призываем. Это строго научный вывод.

И согласно этому выводу, борьба с коррупцией возможна только на путях устранения линейных схем управления и бюрократии. Не будет их — не будет и коррупции.

При этом управляемость отнюдь не будет нарушена. Просто бюрократизированные линейные структуры будут заменены структурами гибкими. В том числе и в государственном и региональном управлении, а не только в экономике.

Но это означает отказ от множества государственных и политических институтов, отказ от пресловутой «вертикали власти». Это означает сокращение аппарата управления не на проценты, а в разы, это означает радикальный пересмотр и упрощение всех законов, норм и правил.