Трое против Зоны - Андрей Левицкий

Однако Помойка не собиралась нас так просто отпускать. Уж не знаю, как это получалось, но стоило мне пойти в нужном направлении, как на пути вырастали горы тухлой одежды или источенной жуком мебели, и приходилось сворачивать. Я упорно пер вперед, а Помойка не менее упорно заворачивала нас. Я искал обходные пути, сворачивал в любые коридоры, которые могли вывести нас к восточному периметру глобальной свалки, но коридоры изгибались, делали петли, заканчивались тупиком. Когда мы в очередной раз прошли мимо Железной башни, вороны проводили нас удивленными взглядами.

Однако я не сдавался. Пригоршня насвистывал однообразную мелодию, Шнобель рассказывал какую-то длинную историю без конца, а может, повторял одну и ту же по-новой, я, по правде сказать, не вслушивался. Федор молча тащился в конце, изредка только разражался проклятьями, когда мы в очередной раз упирались в стену, сложенную из книг, как из кирпичей. А я просто следовал зову, который то становился сильней, то слабел, будто заглушаемый помехами.

Помойка словно вымерла. Кое-где валялись начисто обглоданные кости, качалась на ветру старая, порванная паутина. Мертвая, давящая тишина, нарушаемая только нами. И – постоянное ощущение взгляда в спину. Я несколько раз оборачивался – никого, только ворон перелетает с места на место, как будто следует за нами. Ждем, что ли, когда мы свалимся от истощения? Да нет, глючит уже с голодухи…

Наконец я остановился перед книжной стеной, в которую мы уперлись, наверное, по пятому разу. Чувствовалось, что нам надо ее обойти, но как я ни кружил, никак не мог обнаружить подходящего пути. На вершине стены сидел все тот же черный ворон. А может, другой, кто их разберет. Птица поворачивала голову, глядя на нас то одним, то другим глазом.

– Хочешь почитать перед сном? – съязвил Федор. Он все еще переживал свое поражение и хотел отыграться.

Но я не дал ему такой возможности. Подняв калаш, я подстрелил наглую птицу, которая раздражала меня даже больше, чем Федор. Ворон успел взмахнуть крыльями, отреагировав на движение, но улететь не успел. В воздух взметнулись перья, ворон комом упал по ту сторону книжной стены. А я повернулся к Пригоршне:

– Никита, взрывчатку давай. Не нравится мне эта стена.

– Э, Химик, с тобой все в порядке? – Никита похлопал меня по плечу. – Очнись! Ворону постороннюю подстрелил ни с того ни с сего, теперь взрывать что-то собираешься… было бы солнце, я бы спросил, не перегрелся ли ты. А теперь даже не знаю, как сформулировать… спятил от переутомления? Или…

– Дай шашку! – рявкнул я на него.

Пригоршня попятился, переглядываясь со стоящим рядом Шнобелем. Федор многозначительно покрутил пальцем у виска, проговорил одними губами: «Не связывайся!» Мне было наплевать, что они обо мне думают. Солнце почти скрылось за горизонтом, его уже не было видно за кучами хлама. И исчезло давящее чувство взгляда в спину. Зато зов егерятни, надежного места для ужина и ночлега, усилился невероятно. Я уже не просто слабо чувствовал егерский домик – нет, я был практически уверен, что он там, за этой стеной сложенных друг на друга внахлест толстых, подмокших, заплесневелых томов.

Видимо, мои товарищи решили, что действительно проще сделать, как я говорю, чем спорить со спятившим мной. Пригоршня выудил из рюкзака палку динамита. Федор со Шнобелем, который странно на меня поглядывал, ножами расковыряли одну из книг в основании стены, кажется, это был третий том «Войны и мира», и Никита сунул туда шашку. Мы отошли и укрылись за очередной грудой мебели.

Взрыв сотряс землю, нарушив тишину. Мы заткнули уши, но все равно оглохли. Выпрямившись, я увидел, как из-за густого белесого дыма, валившего от разлетевшихся книг, беззвучно взлетает стая ворон. Они махали крыльями, разевали клювы, однако ни звука не доносилось до меня сквозь заполнившую голову вату.

Ветер отнес дым в сторону, и мы увидели за дырой в книжной стене железный забор. Прямо перед нами был широкий проем, за которым начинался лес. Среди деревьев виднелся вросший в землю сруб. Меня затопило чувство злорадного торжества. Ага, выкуси! Мы таки выбрались!

На плечо мне легла рука. Я обернулся, потряс головой, пытаясь вытрясти пробку из ушей. Словно издалека, до меня донесся голос Шнобеля:

– Химик! Ты сказал, что не веришь ни в какую мистику. Что даже здесь, в Зоне, есть своя, пусть аномальная, но логика. Только я никак не возьму в толк, как ты нас вывел? Зачем убил птицу? Почему решил, что надо снести стену? Хоть убей, не вижу тут никакой логики!

– Потому что ее тут нет, – заметил Пригоршня, поправляя ковбойскую шляпу на кудрявых волосах. Федор уже раскидывал ногами горящие книги, расчищая путь.

– Есть такая штука, Рома, «наитие» называется.

– Это ведь не научно, – возразил Шнобель. – Значит, есть что-то, чего наука объяснить не в силах?

– Не пытайся сбить меня, – твердо сказал я. – Если и есть что-то, объяснения чему еще нет, это не значит, что явление нельзя объяснить в принципе. Наше подсознание получает намного больше информации, чем доходит в сознание. Подсознание обрабатывает эту информацию и выдает готовый ответ. Мы видим только ответ, но это не значит, что решения не было и нет.

– А как ты объяснишь… – вмешался Пригоршня, но я не стал выслушивать и решительно прервал напарника:

– Идемте жрать уже, пока не стемнело.

Глава 4

Выработка

В буржуйке весело горел огонь, уютно потрескивали дрова. От печки по комнате волнами расходилось тепло. Разомлев после плотного ужина, мы сидели на низких табуретах вокруг печки, вытянув к ней ноги. Закипал чайник.

– Какие планы на завтра? – спросил Шнобель, позевывая. – Подрыхнуть получится лишний часок?

В егерском домике была всего одна комната – с низким потолком, маленькими окнами. Благодаря этому, домик быстро протапливался. Снаружи уже стемнело, внутри под потолком неярко горела керосиновая лампа, добавляя комфорта и уюта.

– Увы, – я прикрыл рот ладонью, подавляя зевок. – Надо пересечь Выработку, а она немаленькая. Встаем с рассветом.

Пригоршня зевнул:

– Тогда я на боковую.

– А чай? – Клевавший носом Федор тряхнул головой, отгоняя сон.

– Сон важнее.

Отойдя к двухэтажным нарам, стоящим вдоль стены, Никита ловко забрался наверх, предварительно скинув ботинки. Вытянулся, закинул руки за голову, сдвинул шляпу на лицо – и почти сразу до нас донесся богатырский храп.

– Выработку? – удивился Шнобель. – Там же нечего делать. Туда никто не ходит.

– Мы же не за артефактами направляемся. – Я потер глаза. Под веки словно песка насыпали. – Поэтому и через Выработку. Пустое место, аномалий почти нет, людей тоже. Наша задача – идти по возможности самым кратким и безопасным путем. Ясное дело, на таких дорогах в Зоне никого нет, тут чем опаснее, тем больше артов, соответственно, больше народу. Оно нам надо?