Цыганские сказки - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я уже сказала, что хоть па край света пойду за тобой. А что скажут у тебя в таборе, когда ты приведешь с собой жену не цыганку?
– Разве я не вольный цыган? – горячо воскликнул Петру. – Разве я не волен брать себе в жены ту, которую люблю, и которая меня любит?
Хоть и сказал так Петру, но сам он отлично знал, что в таборе всем было известно о его любви к Марии и частых свиданиях с нею по вечерам; разве скроешь что-нибудь от цыган, они все узнают; помнил Петру и то, что часто говорили ему цыгане:
– Смотри, Петру, не женись на Марии. Возьми лучше в жены цыганку. Ты – вольный цыган, и жена твоя должна быть вольной цыганкой. А разве Мария станет когда-нибудь цыганкой? Взглянуть на нее довольно, чтобы сказать, что в таборе ей не ужиться. Ишь, какая она белая да нежная, ни дать, ни взять садовая лилия, а наши цыганки – это дикий, полевой мак. Завянет Мария в таборе.
Долго сидели влюбленные под высоким, ветвистым буком. Ночь давно наступила, и на темном небе горели яркие звезды. Прокричали полночные петухи. Не могут расстаться Петру и Мария. Тихо шепчутся они о том, как будут жить вместе в таборе, и не будет поблизости злой мачехи, которой приходится ежеминутно опасаться. Наконец, уже ближе к рассвету, когда чуть побелел восток, расстались они. Проводил Петру Марию до порога хижины, крепко поцеловал и медленно пошел к табору, а Мария, стоя на пороге, смотрела ему вслед, пока не скрылся он в ночной темноте.
Мачеха Марии знала, что ее падчерица любит красавца цыгана Петру, и что он любит Марию. Знала мачеха и об их встречах по вечерам, но молчала и притворялась, будто ничего не видит и не знает.
Близится к концу осень. Дни короче, а ночи длиннее и темнее. Что ни день, то льет осенний дождь. Холодный ветер запел свою унылую осеннюю песню. Все холоднее. Близко зима. Скоро снимется табор и шумно пустится в путь на зимние квартиры. Наконец, ушел табор. В деревне остался один. Петру. Он хотел прежде жениться на Марии, а уже потом вместе с ней отправиться вслед за табором.
Вскоре после ухода табора как-то днем зашел Петру к мачехе Марии и, приветливо поздоровавшись с ней, сказал:
– Я пришел к тебе просить отпустить Марию со мной, позволить ей стать моей женой. Я знаю, что ты останешься одна без помощницы, но верь мне, мы никогда не забудем тебя и всегда будем помогать тебе, чем только сможем.
Исподлобья взглянула старуха на Петру, и глаза ее сверкнули так зловеще, – таким мрачным огнем, что Петру вздрогнул, а его испугать было не легкое дело. Помолчала старуха, а потом проговорила, словно змея зашипела:
– Ишь, что вздумал! Уж не должна ли я нищему цыгану отдать в жены падчерицу? Что же, так и оставаться мне здесь одной в этой лачуге? Убирайся отсюда по добру, по здорову. Женись на цыганке, а о Марии и думать не смей. Не бывать ей женой цыгана!
Ушел, понурив голову, бедный Петру. Но он решил все же добыть Марию какой угодно ценой. Вечером опять встретился он с ней. Долго думали они, как им быть, и, наконец, Петру сказал:
– Одно осталось нам, Мария, – бежать. Хоть и зла твоя мачеха, хоть и страшно сверкнули ее глаза, когда я говорил с ней о тебе, но не бойся. О, я сумею защитить тебя! Пусть будет хоть колдуньей твоя мачеха, а не дам я ей тебя в обиду. Не побоюсь я и сотни колдуний!
– Ах, Петру, Петру! – печально ответила Мария, – чует мое сердце что-то недоброе. Но, что бы там ни было, я не могу жить без тебя! Бежим отсюда! Быть может, Бог поможет нам. О, я буду молить его о помощи!
– Завтра же ночью выходи под бук, и мы бежим! – сказал Петру. – Авось целы и невредимы доберемся мы до табора, а уж там мы будем в безопасности, цыгане нас не выдадут и сумеют защитить.
– Хорошо, Петру, завтра, как только заснет мачеха, я выйду. Жди меня.
Крепко обнялись Петру и Мария и расстались до следующей ночи.
Всю эту ночь и весь следующий день Петру не находил себе места от нетерпения. Никак не мог дождаться той минуты, когда будет с ним Мария.
Наступила ночь. Но какая неприветливая, темная. Тучи заволокли небо; порывистый, холодный ветер шумит и стонет в обнаженных ветвях деревьев. Темно, в трех шагах ничего не видно. Тихо подкрался Петру к самой двери хижины Марии и стал ждать. Вот, наконец, вышла Мария. Схватил ее за руку Петру, и они отправились в путь, едва различая в темноте дорогу.
Старуха спала. Она не слышала, как ушла Мария. Но старуха, на самом деле, была злая колдунья. Недаром шла о ней по деревне дурная слава. У нее был огненно-красный петух, которого подарил ей речной дух ниваш, научивший ее колдовству. Это не был простой петух, а превращенная «верховным дьяволом» в наказание за проступок в петуха ведьма. Этот петух всегда сидел в изголовье старухи, когда она спала, и караулил ее. Днем же он ходил за старой колдуньей, как собака, и ни на шаг не отставал от нее. Конечно, видел петух, как ушла из хижины Мария. Не успели Мария с Петру выйти из деревни, как захлопал петух крыльями и запел громко человеческим голосом:
С Петру наша Мария бежала,И уж деревню она миновала!По полю к речке Мария идет;Петру Марию в жены возьмет.Кукареку, кукареку!
Проснулась старуха, проворно вскочила с постели, – куда девалась ее старость, – топнула ногой и крикнула:
– Хорошо же, я им покажу, как бегать! Будут меня помнить! Молодец петушок, что устерег Марию! Ах, она негодная!
Достала колдунья из ящичка волшебный моток ниток и зашептала над ним:
Катись, клубок, катись скорей.Катись быстрей, быстрей, быстрей!В погоню ты спеши, спеши!В реке Марию утопи!
Вышла колдунья из избушки и бросила клубок на землю. Быстро покатился волшебный клубок по дороге из деревни в поле, а по полю прямо к мосту, через который должны были пройти Петру с Марией. Вихрем катился клубок и нагнал он Петру с Марией как раз в ту минуту, когда они были на середине моста. Мария шла у самых перил. Она нагнулась через перила и хотела по обычаю три раза плюнуть в реку, чтобы не причинили им вреда злые ниваши, как подкатился ей под ноги волшебный клубок и, в мгновение ока, скинул ее с моста в глубокую реку. И вскрикнуть не успела Мария. Всплеснула вода под мостом, пошли по реке широкие круги, и снова все спокойно, лишь ветер жалобно стонет в прибрежных ивах, словно плачет по юной Марии.
В ужасе схватился за голову Петру. Он всем телом перегнулся через перила, зовет Марию; нет ответа. Ничего не видно в темной воде реки. Зарыдал Петру. В отчаянии, не помня себя, побежал он назад в деревню. Вбежал к мачехе Марии и, рыдая, сказал:
– Мария упала в реку. Помоги спасти ее! Созови народ!
Зло рассмеялась старуха и сказала:
– Ну, не будет больше бегать Мария! Теперь она стала водяной лилией. Посмотри-ка под мост, ты там увидишь ее. Это ничего, что теперь осень, такие лилии цветут и осенью. Если ты хочешь быть с Марией, то пойди, бросься с моста в реку, и будут две лилии – белая да желтая.
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
Тот, на кого надела кешалия рубашку, всю жизнь дут сопутствовать ему счастье и удача во всем.