Свидание по приколу - Ирина Щеглова

Они засмеялись каким-то своим воспоминаниям.

– Ты когда ушел-то? – тихо спросил Данька. – Я тебя потерял…

– Да утром, часов в шесть, – отозвался он.

– Как на меня вахтерша орала! – Данька покрутил головой и добавил шепотом: – Мы кровать сломали…

Генка кашлянул.

Данька и Вовка тихонько засмеялись, но быстро смолкли. Наташка сидела с вытянувшимся лицом.

Данька потянулся к кофру, достал свою гитару:

– Ну, что, Вовка, повеселим девчонок?

– Давай…

Они попытались играть вместе, но все время сбивались, начинали заново, то принимались петь, но обрывали песню. Перебрасывались между собой непонятными нам шутками, говорили о неизвестных людях. Генка нервничал, мы с Наташкой сидели с каменными лицами. Так продолжалось примерно с час. Мне все время хотелось встать и уйти, но я все еще надеялась.

– Мне пора, – Наташкин голос прозвучал довольно резко. Данька и Вовка оборвали невнятное бренчание. Данька положил гитару в кофр, потянулся.

– Не получается что-то сегодня, – он снова зевнул. – Отложим до другого раза.

Провожать Наташку пошли короткой дорогой. Едва спустились с железнодорожного моста, как Данька сказал:

– Ну, вам туда, а мне – туда, – он махнул рукой в сторону заводского клуба. – Пока!

У Наташки отвалилась нижняя челюсть. Я прятала глаза и злилась так, как никогда еще в своей жизни.

– Что это значит? – я почувствовала, что мой голос дрожит как натянутая струна.

– Брось, Кира, – ответил Вовка – Данька хороший парень, но по отношению к своим бабам он – просто дерьмо.

Он так и сказал «бабам».

– Я не баба! – мой взгляд был прикован к удаляющейся спине парня, в которого я имела несчастье влюбиться, и который записал меня в свои «бабы».

– Вот и не становись ею, – посоветовал Вовка.

Он что? Раскусил меня? Понял? Неужели так заметно?

– А по-моему, мы все тут «бабы», – подвела итог Наташка. Она брезгливо сморщила нос, – Что он о себе воображает? Что вообще за поклонение такое?

Она фыркнула и отвернулась, бросив через плечо:

– Надеюсь, вы проводите Киру?

– Конечно, – поспешно ответил Генка.

– Я позвоню тебе завтра, – голос Наташки смягчился, она чмокнула меня в щеку, сделала ребятам ручкой и гордо удалилась.

– Может, погуляем еще? – робко предложил Генка.

И я подумала, что он ни в чем не виноват. Ведь мы знакомы тысячу лет, мы тысячу писем написали друг другу.

Я взяла Генку и Вовку под руки, и мы пошли, медленно удаляясь от моста, от заводского клуба, от общежития, куда наверняка отправился Данька.

@int-20 = – Все, с меня хватит, – заявила я Наташке.

– Ура! Наконец-то! – крикнула она, и от избытка чувств кинулась обниматься.

– Да, но ты уверена?

– Вполне.

– Я знала, что ты справишься, – заверила она меня. – Итак, раз уж мы освободились от влияния этого злополучного Даньки, что будем делать сегодня вечером?

– Пойдем пугать местных обывателей, – в тон ей ответила я.

Мы снова сидели у нее дома. Наташина мама прибегала на обед и как-то слишком бурно обрадовалась мне. Конфликт, видимо, был исчерпан. Я снова приобрела незапятнанную репутацию. Точнее, пересмотрела свои ошибки, сделала выводы и исправилась.

– Не сидите целый день взаперти, – крикнула Наташкина мама, уходя на работу.

Но в такую жару выползать на улицу не хотелось, да и незачем. Мы перебирали Наташкины диски с фильмами, посмотрели новую японскую анимашку. В очередной раз перемыли Даньке кости. Решили вечером погулять вдвоем, а завтра с утра пойти позагорать на поляну, недалеко от моего дома. Там обычно все загорают.

Потом Наташка уселась за фортепиано, и мы на два голоса принялись петь все, что приходило в голову. Пели мы очень громко. Но в какой-то момент нам послышалось, как кто-то выкрикивает наши имена под окном.

– Кто бы это мог быть?

Наташка подошла к окну и отдернула штору. Солнечный свет хлынул в комнату вместе с жаром летнего полдня.

– Полюбуйся-ка, – позвала меня Наташка.

Я выглянула на улицу.

Данька стоял под окном, задрав голову – все-таки третий этаж. Его глаза скрывали солнцезащитные очки, на смуглом лице широкая улыбка.

– Ну, вы и лажаете, девочки! – крикнул он.

– Что ты понимаешь в музыке! – надменно бросила Наташка.

– Куда мне!

Наташка быстро шепнула мне:

– Так я и знала, изо всех окон высунулись.

– Кто?

– Да соседи! Теперь разговоров будет!

Наша довольно громкая беседа, естественно, привлекла внимание всех, кто в этот час находился дома.

– А я вас везде ищу, – ничуть не смущаясь любопытных глаз и ушей, сообщил Данька.

– Соскучился? – хохотнула Наташка.

– Подняться можно? – он сделал вид, что не заметил ее сарказма.

Наташка посмотрела на меня. Я лишь слегка пожала плечами.

– Поднимайся, – крикнула она.

– Не хватало еще, чтоб он орал на всю улицу, – сказала мне подруга и пошла открывать дверь.

Данька предстал перед нами с совершенно невинной, счастливой улыбкой, как будто не было вчерашнего вечера. Он снова стал другим, прежним.

– Ты выспался? – уколола его Наташка.

– Сном младенца, – подхватил он. – Встал в одиннадцать, и никого не могу найти. Хорошо, бабушка Киры сказала мне, что она у тебя. Вот я и пришел.

Он по-хозяйски развалился в кресле и рассматривал нас вполне доброжелательно.

– Вы мне не рады? – спросил.

– Честно говоря, мы тебя не ждали.

– Тоже мне – друзья, – он сделал вид, что обиделся. – Человек, можно сказать, погибает, а им хоть бы что.

– Чем же мы можем тебе помочь? Ты только скажи! – Наташка все так же насмешливо говорила с ним, но, видимо, это даже доставляло ей удовольствие.

– Дайте попить, – просто ответил Данька.

– Это – всегда, пожалуйста. Тебе воды или чаю? – Наташка направилась на кухню, как заправская хозяйка дома.

Я стояла у окна, отвернувшись.

Он подошел ко мне бесшумно, я вздрогнула, когда почувствовала его ладони на своих плечах.

– Обиделась? – негромко спросил он.

Я резко повернулась к нему и ответила, глядя прямо в глаза:

– Не надо меня очаровывать! Знаю я твои чары по приколу.

Он поднял руки, сделал шаг назад:

– Все! Понял. Извини.

– Народ! Идите чай пить, – донеслось с кухни.

Данька пропустил меня вперед и двинулся следом.

Он был очень милым, все время шутил и говорил нам комплименты. А когда Наташка поинтересовалась, «как там, в общежитии», беспечно рассмеялся и довольно нелестно отозвался о приезжих студентках.

– Зачем же ты туда ходил? – удивилась она.

– Да, так, занесло… по старой дружбе.

– Ты их давно знаешь? – не унималась Наташка, ей хотелось расставить все точки над i. Я понимала, что она делает это для меня, потому что сама бы я снова не решилась.

– С прошлого года, – ответил Данька. – Слушайте, давайте не будем о них, они мне так надоели! Хотите, я вам сыграю что-нибудь? – предложил он.

– Ты и на фортепиано умеешь? – недоверчиво переспросила Наташка.

– Открою тебе страшную тайну: я играю на всем!

Мы вернулись в комнату. Даня сел за инструмент, поднял крышку, и тут я впервые обратила внимание, какие у него красивые руки с узкими ладонями и тонкими сильными пальцами.

Эти пальцы неожиданно вспорхнули, побежали по клавишам. Он играл какую-то очень знакомую мелодию, и я никак не могла вспомнить автора. Наташка шепнула: «Лист…» Потом он заиграл «Лунную сонату», резко оборвал, не закончив, принялся импровизировать. Наташка увлеклась, села рядом, и они затренькали какое-то попурри в четыре руки. Впервые в жизни я жалела о том, что не играю на фортепиано. Ведь они так увлеченно переговаривались, понимающе улыбались друг другу.

– Можешь, – одобрила Наташка, когда они закончили.

– Ну, так!

Наташка выглядела абсолютно довольной. Казалось, она совсем забыла думать о похождениях Даньки. Между нами установилось некое перемирие. Наташка даже позволила гостю порыться в ее библиотеке. А это уже была высшая степень доброжелательности.

Но так только казалось. Во время разговора она нет-нет да и задавала какой-нибудь каверзный вопрос, и Даньке приходилось отвечать на него. Так постепенно, мне удалось узнать, что студенток из общежития Данька знает довольно давно. Познакомились они на очередном конкурсе, посвященном то ли народной песне, то ли еще чему-то. Вроде бы встретились они случайно (только я плохо верила в случайные встречи ночью…). Скорее всего Данька знал об их приезде. Всего практиканток было человек пять, но лично знаком Данька только с двумя: Танюшкой и Викой. Причем, он продолжал настаивать на том, что «ничего не было», но из разговора выяснилось, что с Танюшкой он вроде бы встречался, а потом они почему-то расстались.

Наташка многозначительно поглядывала на меня: мол, соображаешь?

Я соображала. И еще я думала о том, что хорошо бы устроить такой же допрос Вовке. Ведь он был там и девчонок этих знает. С другой стороны: зачем мне все это надо? Не хватало еще устраивать разборки с парнем, которого я едва знаю, да и вообще вряд ли когда-нибудь еще увижу. Зачем все портить? Мне и так хорошо. Лето неумолимо перевалило за середину, до отъезда оставалось каких-то несчастных пара недель. Так чего же я хочу?