Буденный: Красный Мюрат - Борис Вадимович Соколов

Таким образом, Буденный достиг победы, одним из первых в Гражданской войне использовав бронетехнику для совместной с кавалерией атаки позиций неприятельской пехоты. Особая кавдивизия за этот подвиг была награждена почетным революционным оружием, а Буденный одним из первых в республике получил орден Красного Знамени.

А 26 апреля 1919 года Семен Михайлович сделался командиром 1-го Красного кавалерийского корпуса, оставаясь одновременно начальником 4-й кавдивизии, в которую была переименована Особая донская кавдивизия. 25 мая Думенко был тяжело ранен в грудь в бою у реки Сал. Вместе с Думенко ранили и его начальника – командарма-10 Егорова. Но ранение у будущего маршала СССР оказалось неопасным, а Думенко дивизионные врачи считали безнадежным. Погибни тогда Борис Мокеевич – превратился бы в легендарного героя Гражданской войны, вроде Щорса или Чапаева. Тогда бы уже в 20-е и 30-е годы о Думенко писали бы книги, снимали фильмы. Его именем называли бы города и колхозы, корабли и пионерские отряды. И Семен Михайлович Буденный в этом случае наверняка нашел бы в мемуарах несколько теплых слов о погибшем начдиве, об их короткой, но крепкой дружбе, закаленной в боях, и о том, что Думенко был верным сыном партии и народа. Но Бориса Мокеевича отвезли к тогдашнему светилу медицины – саратовскому доктору С. И. Спасокукоцкому, крупнейшему специалисту по желудочно-кишечной и легочной хирургии. И Сергей Иванович его спас. В результате Думенко ждали расстрел по несправедливому приговору и запоздалая реабилитация в 60-е годы, яростная критика в статьях и мемуарах Буденного. Первый начдив Особой кавдивизии так и остался на периферии истории Гражданской войны. Его место заняли Буденный и Ворошилов.

14 сентября 1919 года кавкорпус Буденного разоружил Особый казачий корпус Ф. К. Миронова, бывшего войскового старшины, самовольно двигавшийся на фронт борьбы с Деникиным и объявленный советской властью вне закона. Приказ РВС Республики от 12 сентября 1919 года № 150 гласил: «Бывший казачий полковник Миронов одно время сражался в красных войсках против Краснова. Миронов руководствовался личной карьерой, стремясь стать Донским атаманом. Когда полковнику Миронову стало ясно, что Красная Армия сражается не ради его, Миронова, честолюбия, а во имя крестьянской бедноты, Миронов поднял знамя восстания. Вступив в сношение с Мамонтовым и Деникиным, Миронов сбил с толку несколько сот казаков и пытается пробраться с ними в ряды дивизии, чтобы внести туда смуту и передать рабочие и крестьянские полки в руки революционных врагов. Как изменник и предатель Миронов объявлен вне закона. Каждый честный гражданин, которому Миронов попадется на пути, обязан пристрелить его, как бешеную собаку. Смерть предателю!.. Председатель РВСР Троцкий».

Интересно, что ранее бойцы Миронова сами порой участвовали в расказачивании, хотя их командир и выступал против политики компартии в этом вопросе. Так, в хуторе Большом Усть-Хоперской станицы казаки 1-го Донского революционного полка 23-й дивизии, которой командовал Миронов, изрубили, предварительно оттаскав за бороды, 20 стариков «за злостную агитацию» (те пытались их «усовестить и наставить на путь истинный»). В станице Нижнечирской красные казаки разбили лавки и раздавали имущество населению, попутно устроив самосуд над «местной контрой».

Председатель Реввоенсовета знал, что ни с каким Деникиным Миронов соединяться не собирается: тот бы его немедленно повесил. Да и мироновские казаки не горели особым желанием переходить к белым. Но, чтобы настроить против Миронова других красноармейцев, и в том числе бойцов Буденного, Троцкий сознательно передернул факты и обвинил Миронова в измене.

Таким образом, Буденный был уверен, что Миронов планирует переметнуться к белым. На самом деле Филипп Кузьмич собирался бороться с Деникиным, но без комиссаров, в которых видел угнетателей и истребителей казачества. Часть казаков Миронова были включены в корпус Буденного. Это произошло у хутора Сатаровский станицы Старо-Анненской. Семен Михайлович писал в мемуарах: «Я хотел ехать к Миронову, чтобы арестовать его, но Городовиков подскочил к Миронову, взял его под конвой и привел ко мне.

Миронов страшно возмущался.

– Что это за произвол, товарищ Буденный? – кричал он. – Какой-то калмык, как бандит, хватает меня, командира красного корпуса, тянет к вам и даже не хочет разговаривать. Я построил свой корпус, чтобы совместно с вашим корпусом провести митинг и призвать бойцов к усилиям для спасения демократии.

– Какую вы демократию собрались спасать? Буржуазную! Нет, господин Миронов, поздно, опоздали!.. Вы обезоружены как изменник, объявленный вне закона.

– Вот какой ты, незаконный живешь, а еще ругаешься! – укоризненно покачал головой Городовиков».

Сразу после ареста совещание командного и политического состава корпуса Буденного утвердило приказ, согласно которому объявленный вне закона Миронов должен был быть расстрелян, а другие командиры мятежного корпуса – преданы суду. Но Миронова спас Троцкий, неожиданно прибывший в расположение буденновцев. У Льва Давыдовича были насчет Миронова свои планы. В период наступления Деникина большевикам требовалось привлечь на свою сторону хотя бы часть казачества. А Миронов был популярен среди казаков. Поэтому после показательного судебного процесса, на котором Филипп Кузьмич и его товарищи были приговорены к смерти, ВЦИК их помиловал. Троцкий был инициатором помилования, что видно из двух его телеграмм в адрес члена Военного совета Южного фронта: «По прямому проводу. Шифром. Балашов. Смилге. Отчет о мироновском процессе наводит на мысль, что дело идет к мягкому приговору. Ввиду поведения Миронова полагаю, что такое решение было, пожалуй, целесообразно. Медленность нашего наступления на Дон требует усиленного политического воздействия и на казачество в целях его раскола. Для этой миссии, может быть, воспользоваться Мироновым, вызвав его в Москву после приговора к расстрелу и помиловав его через ВЦИК – при его обязательстве направиться в тыл и поднять там восстание. Сообщите ваши соображения по этому поводу. 7 октября 1919 года. № 408. Предреввоенсовета Троцкий».

Во второй телеграмме говорилось: «Я ставлю в Политбюро Цека на обсуждение вопрос об изменении политики к донскому казачеству. Мы даем Дону, Кубани полную „автономию“, наши войска очищают Дон. Казаки целиком порывают с Деникиным. Должны быть созданы соответственные гарантии. Посредниками могли бы выступать Миронов и его товарищи, коим надлежало бы отправиться вглубь Дона. Пришлите Ваши письменные соображения одновременно с отправкой сюда Миронова и других. В целях осторожности Миронова сразу не отпускать, а отправить под мягким, но бдительным контролем в Москву. Здесь вопрос о его судьбе сможет быть разрешен. 10 октября 1919 года. № 408. Пред-реввоенсовета Троцкий».