Цейтнот - Виктор Мясников

- Клапана стучат, на ремонт еду.

- Братуха! - парень пялил стеклянные глаза и, похоже, слабо понимал, что ему говорят. - Опаздываю, в натуре!

Видимо, уговорил. Хлопнула дверца, рыкнул мотор. Вера, от страха не видя встречных, замечая только расплывчатые силуэты, съежившись и полузажмурясь, почти бегом обогнула постамент памятника. Не сразу сообразила, куда дальше, но вспомнила и сунулась в сугроб. Вытянула за кончик короткую ветку. Никого поблизости не было. Почти спокойно она начала разворачивать полосу бурой оберточной бумаги, плотно накрученной поверх древесной коры. Сделать это оказалось не так просто - в одной варежке плотно сидел микрофон, в другой руке была сумка, положить которую на снег Вера не рискнула. Наклеенные буквы сливались в сумраке, она сделала несколько шагов в сторону фонаря. наконец, прочитала вслух, наклонясь к микрофону:

- "Иди прямо к набережной, потом вдоль решетки до "Галактики". Там жди."

Вера, как инструктировали, бросила записку на снег, чтобы её смогли подобрать и запротоколировать, а сама направилась в сторону реки. До набережной было всего метров полтораста по неширокому проулку, начинавшемуся за сгорбленной бронзовой спиной изобретателя, скучавшего на постаменте.

Честно говоря, Вера рассчитывала, что правильной окажется версия с тайником, и надо будет отнести и положить пакет в какое-то условное место. Ей снова сделалось страшно. А вдруг за углом "Галактики" ждет преступник, знающий Поляницкую в лицо? А вдруг...

Навстречу неспеша двигался какой-то мрачный тип, явно уголовник: воротник черной кожаной куртки поднят, черная трикотажная шапочка надвинута на самые брови, руки в карманах. Он исподлобья пристально разглядывал Верочку. Взгляд хмурый и недовольный. Тяжелая челюсть отвалилась книзу, и из приоткрытого рта периодически выпархивает облачко морозного пара. Она неимоверным усилием воли преодолела мучительное желание побежать прочь, назад на проспект, к почтамту, к людям. Мрачный тип отвел взгляд. Они разминулись, шаркнув локтями.

Вера торопливо выбежала к литой ограде набережной, остановилась, восстанавливая сбившееся дыхание. Голубоватый свет частых фонарей заливал выскобленный до асфальта тротуар и высокий снежный вал, обозначавший газон, с торчащими из него голыми кустами и деревцами. Здесь гуляли люди, на скамейках кое-где сидели парочки - холод им, видимо, нипочем. В сотне шагов позади шумел машинами мост, а впереди в отдалении сияла неоновая надпись "Галактика", венчавшая странный симбиоз киноконцертного зала, двухэтажного ресторана и казино, соединенных волей бесстрашных зодчих и новых русских бизнесменов в этакого единого архитектурного кентавра.

Верочка, сжавшись от страха, брела вдоль чугунной решетки. легкая сумка-пакет почему-то так тянула книзу, что рука начала неметь.

Со скамейки поднялась девушка, пошла наперерез. В этом месте два фонаря не горели, и образовался притемненный кусочек пространства. Девушка помахивала точно таким же пластиковым мешком с лихой купальщицей по бокам. Обмершая Вера замедлила шаги, а девушка, наоборот, прибавила и с деланной радостью подбежала вплотную.

- Привет! Что так долго? Ноги замерзли.

Вера пошевелила склеившимися губами, но не смогла издать ни звука.

- Ты чо, боишься, что ли? - и девица прибавила ещё одно словосочетание, смысл которого можно понять как "не бойся", и повторить которое вслух культурная женщина категорически откажется.

Вера взялась левой рукой за отворот своей роскошной шубы, полубессознательно припоминая инструктаж. Микрофон в варежке работал на передачу. незнакомка потянула к себе сумку. Вера механически разжала ладонь, почти тут же снова сжала, но пакет уже был другой. Обмен состоялся.

- Ну, пока! Будь здорова, не чихай! - девица весело подмигнула. - И не вздрагивай, наше дело маленькое.

Хихикнув, она бодро засеменила в сторону моста - уверенно и без оглядки.

А Вера еле доплелась до ближайшей скамейки, ноги подкашивались. Она плюхнулась на толстые некрашеные доски и тихо заплакала. Прохожие удивленно поглядывали на нее. Молодой мужчина подошел, спросил участливо:

- Стоит ли сырость разводить на морозе? - и добавил негромко: Спасибо вам огромное. Тут в переулке машина стоит, идите туда. Давайте, я вас провожу.

Он поддерживал её под локоть всю недолгую дорогу до серой "волги" и без умолку говорил, какой она молодец и умница, как ловко провернула такую сложную операцию. Так что, усаживаясь на заднее сиденье автомобиля, Верочка снова почувствовала себя кинозвездой и королевой тайной службы.

* * *

Полковник Гераскин решил, что настала пора покинуть прокуренный кабинет и выйти на оперативный простор. Черная штабная "волга" припарковалась у подъезда бывшей обкомовской спецамбулатории, а теперь коммерческой клиники для богатеньких, на противоположном от почтамта берегу реки. Эта набережная была повыше и потемней, прохожие здесь почти не появлялись. Полковник слушал рацию и пару раз поднес к глазам бинокль, но стекло машины бликовало и чуть смазывало изображение.

Когда обмен полиэтиленовыми сумками состоялся, в эфире поднялась настоящая радиобуря.

- Пер-рвый! - командовал майор Чертинков, раскатывая "р", как комбаты в фильмах про войну, встречая танковую атаку, кричат: "Ор-рудие!" Пер-рвый, к почтамту! Четвер-ртый, к мосту! Притормози у магазина. Втор-рой, стой, где стоишь. Тр-ретий, тихо пошел вдоль набережной.

Полковник с довольным, подобревшим лицом слушал четкие команды, перекрывавшие треск, писк и шелест эфира. Он особо любил и уважал майора за умение чисто провернуть захват, обложить противника, как медведя в берлоге, отрезать все возможные пути к бегству и взять тепленького, расслабленного, без пальбы, ломанья дверей и прыжков с крыш - всей этой красоты телесериалов. Это пацану, стажеру какому-нибудь, хлебом не корми, дай только за пистоль подержаться, а настоящий опер должен обходиться без этих рискованных штучек. Хотя, что ж, пистолет штука полезная, иной раз не повредит.

Гераскин почувствовал некоторое облегчение - вроде бы, операция шла к концу. Сейчас этой девочке с бриллиантами "упадут на хвост", поведут и выйдут на главных действующих лиц. Сама она мелкая сошка, ей, вполне возможно, даже не объяснили подробностей, а просто подставили её на случай засады. Поэтому так простецки она и вела себя с Лже-Поляницкой: товар взяла - товар сдала, и до свидания.

Рация потрескивала, словно семечки на горячей сковородке. Но вот снова прорвался голос Чертинкова:

- Всем - внимание! Курьерша переходит улицу. В черной шубе, шапка коричневая, с цветным полиэтиленовым пакетом. Четвертый, видишь?

- Вижу. В черной шубе, с пакетом. Остановилась на осевой, пропускает транспорт.

Рогожкин с Ямщиковым тоже слушали эти разговоры, сидя в том самом такси, которое привезло их и Верочку к почтамту. Невменяемый парень, что так рьяно рвался на Турбомаш, поднял шум, когда через квартал машина остановилась. Но церемониться с ним и его мочалкой никто не стал, высадили на обочину и заняли свои законные места. Сейчас такси стояло у противоположного от почтамта конца моста. Рогожкин покуривал, а Ямщиков рассуждал вслух:

- Значит, правильно вычислили насчет сумки. Курьерше, поди сказали дорогой товар. Типа наркота. Она сейчас поскорей должна его хозяину передать и свою денежку получить.

- Пятый, я третий, - зашебаршала рация, - объект свернул на мост.

- Понял, третий, - откликнулся Чертинков. - Продолжай наблюдение. Второй и четвертый, блокировать мост с той стороны. Как поняли?

- Второй понял.

- Четвертый понял. Блокировать мост с той стороны.

Рогожкин крутнул ручку, приспустив боковое стекло, выбросил окурок.

- На нас идет, - прокомментировал услышанное. - Эх-ма, за одной бабенкой на шести машинах.

- На семи, - обернувшись, уточнил водитель. - Вон там сам Гераскин на "бугровозе" окопался.

- А мы на чем? - хмыкнул Ямщиков.

- На цементовозе, - хохотнул водитель.

- Кончай баланду травить, - недовольно пробурчал капитан Рогожкин. Вон она, курьерша, посреди моста встала. Эх-ма, на семи машинах... Не люблю толчеи, в толпе всегда легче смыться.

- Смотри, накаркаешь, - осуждающе сказал Ямщиков, стараясь разглядеть девушку на мосту, но его зрение не было столь острым.

Курьерша положила на гранитный парапет цветной пакет и стояла, глядя на городские огни, на далекую бегущую строку световой рекламы: "...истинный вкус сливочного масла - "Доярыня Морозова"!.." По мосту в обоих направлениях двигались довольно многочисленные пешеходы. Все-таки центр города и время ещё не позднее. девушка стояла, явно ждала кого-то.

Эфир потрескивал. Минуты тянулись томительно, и первым не выдержал полковник Гераскин.

- Что они, прямо на мосту её в машину заберут? - пророкотал в микрофон, ни к кому конкретно не обращаясь.

Никто ему и не ответил.