Девять сутр - Бхагаван Раджниш

— В книжке написали неправду. Пожалуйста, верните мою рупию.

— В какой книжке? — удивился торговец.

— Я прочел в книжке, что деньги притягивают деньги, — ответил крестьянин.

— В книге все написано правильно, — заявил торговец. — Эти рупии притянули и твою рупию. Иди отсюда, ненормальный! Разве может одна рупия притянуть столько рупий? Книга была права, деньги притянули деньги. А теперь уходи и не вздумай кому-то сказать, что та книга ошибалась.

Бедный крестьянин больше никогда не говорил, что книга была неправа, ибо ее слова подтвердились.

Волшебный принцип, о котором говорил Иисус, заключается в следующем: если ты хочешь испытать полноту существования, начни отдавать божественную энергию — делись и получай. Но если ты станешь за нее цепляться, то потеряешь ее. Будешь удерживать — потеряешь; отпустишь — и получишь. Эта сутра лишь кажется противоречивой, и скрытый смысл таких сутр известен йоге: чем более пустыми мы становимся, тем больше места для Сущего в нас освобождается. И чем больше в нас нисходит Сущего, тем сильнее наше блаженство от того, что мы делимся полученным, опустошаем себя и в избытке отдаем.

Таким образом, шестая сутра йоги говорит: никто не может только отдавать или только получать; никто не может быть только попрошайкой или только королем. Трудно придется человеку, желающему быть только королем; не легче будет и тому, кто вознамерился стать попрошайкой, ведь в действительности и тот, и другой живут в одном человеке. Одна рука отдает, а другая берет. Одна рука сможет взять ровно столько, сколько отдала другая рука, которая, в свою очередь, сможет отдать ровно столько, сколько взяла первая. Если бы мы это поняли, вся наша жизнь сложилась бы иначе. Тогда мы не считали бы себя владельцами вещей, ведь тот, кто держится за вещи, остается бедняком. Чем больше человек за них держится, тем беднее становится. Тебе следует научиться искусству отпускания. Тебе следует освоить науку отдавания, ибо это единственный способ получать. Чем более пустыми мы становимся, тем более способны и достойны получать. Тот, кто стал пустым, наполнится. Люди, переполненные чувством собственничества, удерживающие себя, так и останутся ни с чем.

Это озера наполнятся, а горы — останутся голыми. Над горами тоже льет дождь, но вода на них не задерживается — они уже полны самими собой. Озера пусты, однако им не о чем беспокоиться, даже если над ними не прольется ни капли дождя: вода, стекающая с гор, потечет к озерам и наполнит их. Озера пусты. Вот их секрет. Когда человек становится во всех отношениях «пустым», он продолжает наполняться; а когда человек все более переполняется во всех смыслах этого слова, увеличивается его внутренняя пустота. Это две стороны одной медали. Запомни: если человек просит подаяния у жизни, он не сможет ощутить его вкус. Почему? Потому что он не соприкасается с бытием. Наши молельные дома, наши храмы — просто места, где мы побираемся. Там мы становимся попрошайками. Наши молитвы полны фальши, ведь это молитвы попрошаек, которые приходят в храмы только для того, чтобы изложить свою просьбу. Запомни: отправляясь просить, мы ни во что не ставим жизнь, а ценим только то, чего желаем и о чем просим.

Как-то раз ко мне пришел человек и сказал:

— Раньше я не верил в Бога, а теперь верю.

— Наверное, исполнилось то, о чем ты просил в своих молитвах? — предположил я. Он спросил, как я об этом догадался.

— Судя по твоему лицу, не похоже, чтобы ты хоть на миллиметр продвинулся к Богу, — сказал я ему. — Так что наверняка исполнилась какая-то твоя просьба.

— Да, мой сын никак не мог найти работу. Я помолился и выдвинул Богу ультиматум: если сын в течение месяца не найдет работы, я никогда в Него не поверю. Но сын нашел работу, и теперь я глубоко верующий.

Получается, что для этого человека работа сына дороже, чем Бог. Если сын потеряет работу, Бог тут же утратит свои позиции, ведь от Него не будет никакой пользы. Божественное станет для этого человека пустым звуком. Он отвесит Богу пинка и потребует убраться с пьедестала — хорошего понемножку!

Мы обращаемся к Богу только затем, чтобы он выполнял наши просьбы. Запомни: имеют смысл молитвы только тех людей, которые стремятся отдать. Только тот, кто отдает, вступает в соприкосновение с бытием — и получает с избытком. Именно отдающий получает. Просящий всего лишается. Вот почему Иисус говорит: «У неимеющего отнято будет». Как только человек ощущает в себе готовность отдать, он получает право получать, ибо для отдавания должны быть открыты двери сердца. Именно через эти двери человек получает. Тот, кто боится отдавать, вынужден держать свои двери запертыми: а вдруг заберутся воры, явятся попрошайки или кто-то обратится с просьбой. Он должен сидеть взаперти, с наглухо закрытыми дверями и окнами. Его двери заперты, а он, сидя в доме, просит: «Дай мне то, дай мне это». Даже если бытие захочет ему дать и придет к его дому, такой человек из страха не откроет двери — мало ли кто там появился! Могут явиться нищие, могут обратиться с просьбой. Я слышал, что бытие много раз проделывало такую шутку. Оно является на чей-то порог в виде нищего. И видит, что хозяин дома не достоин его подарков, ведь тот, кто не способен отдавать, не заслуживает и того, чтобы получать.

Конечно, Божественное не будет просить у тебя денег. Естественно, оно не будет просить у тебя дом, ведь он тебе не принадлежит. Завтра тебя не станет, а дом будет стоять на прежнем месте. И богатство тоже не твое. Сегодня им владеешь ты, а завтра оно перейдет в другие руки. Бытие может попросить тебя только об одном, и это — ты сам.

Только ты стоишь его просьб. Поэтому йога говорит, что достоин всего тот человек, который готов отдать самого себя... только если мы можем отказаться от самих себя, если мы способны отпустить себя, если готовы сказать: «Да будет так, я в твоей власти!» Сейчас я расскажу одну историю из жизни Вивекананды.

Когда умер отец Вивекананды, семья настолько обеднела, что матери и сыну часто даже не хватало еды. И тогда Вивекананда говорил маме:

— Я ухожу. Друг пригласил меня в гости.

На самом деле никто никуда его не приглашал, он просто слонялся по улицам и возвращался домой поздно вечером. Ведь той еды, что была в доме, хватило бы только кому-то одному и мать накормила бы его, а сама осталась бы голодной. Вивекананда приходил домой с пустым желудком, но счастливый и веселый.

— Я отлично пообедал, — громко заявлял он. — Давно не ел таких изысканных блюд!

Он приходил домой и рассказывал о явствах, которыми на самом деле никто его не угощал, которых он нигде не ел. Об этом узнал Рамакришна и сказал ему:

— Ты ненормальный! Почему ты не попросишь Сущее позаботиться о тебе?

Вивекананда отвечал, что еда и напитки — слишком приземленная тема для разговоров с Богом. И все же Рамакришна уговорил его попробовать хотя бы раз. Он отправил Вивекананду в храм. Прошел час, затем еще полтора... Вивекананда вышел из храма, счастливый и восторженный. Он танцевал.

— Ну что, у тебя получилось? — спросил Рамакришна. — Ты изложил свою просьбу?

— Какую просьбу? — удивился Вивекананда.

— Я хотел, чтоб ты попросил Сущее помочь тебе,

— уточнил Рамакришна. — Разве не поэтому ты такой счастливый?

— Я совершенно об этом забыл, — ответил Вивекананда.

Так повторялось несколько раз. Рамакришна посылал Вивекананду в храм и, когда тот выходил, задавал ему один и тот же вопрос. Тогда Вивекананда вспоминал, зачем он был в храме.

— Ты что, выжил из ума? — удивлялся Рамакришна. — Когда ты направлялся в храм, то пообещал мне, что попросишь о еде.

— Когда я захожу внутрь, — отвечал Вивекананда, — все обещания улетучиваются из моей головы, я напрочь забываю, что должен был о чем-то просить. Наоборот, во мне рождается потребность отдавать и желание вверить себя Сущему. А когда я отдаю себя, меня охватывает такое блаженство, что исчезают и голод, и жажда, так что мне уже не о чем просить.

Вивекананда не мог просить. Для него это было невозможно. И до сих пор ни один истинно верующий человек ничего не просит у Сущего. Следует хорошо понять, что люди, обращающиеся к Богу с просьбами, никакого отношения к религиозности не имеют. Религиозный человек только отдает.

Иисус был распят. В ночь накануне распятия друзья сказали ему в саду: «Попроси Господа, поведай ему о своем желании жить». Иисус рассмеялся. Наступило утро того дня, когда его должны были распять. Друзья снова и снова просили его обратиться с молитвой к Господу и не допустить казни. Но Иисус только смеялся. Его подняли на крест. В руки ему вбили гвозди, и из его груди вырвался крик, но он отпустил свой крик и позволил себе повиснуть на кресте. Но это был уже не крест — он превратился в символ. Теперь Иисус мог всецело отдать себя. Он остался на кресте. Распятие на кресте превратилось в величайший символ, который говорит, что каждый человек, желающий достичь Божественного, должен иметь смелость распять свое эго, свое «я», на кресте.