Женщины французского капитана - Жаклин Санд

Говорили, что часть кораблей останется здесь оборонять берег, а остальные, высадив десант, уйдут к Севастополю. Город, по слухам, был хорошо защищен с моря, а нападения с суши никто не ждал; вот потеха, небось, творится там сейчас, рассуждали в приемной главного штаба! За несколько дней из ниоткуда бастионы не воздвигнешь, а значит, город обречен.

– Они торжествуют победу так, как будто она уже одержана, – тихо сказал Тьерри Сезару. – А между тем русские – отличные противники.

– Что вы сами по этому поводу думаете? – спросил виконт.

Первый адъютант поморщился.

– Если Господь будет милостив, Севастополь мы возьмем. Как скоро – то мне неведомо. Но я ставлю на то, что русская армия попытается остановить нас еще до того, как мы туда домаршируем. Это здесь берега плоские, а дальше начинаются холмы да горы, и если князь Меньшиков будет рассудителен и тверд, то сможет успешно противостоять нам какое-то время.

– Но не остановит?

– Вряд ли. Наша армия лучше обучена, лучше вооружена. Русские, говорят, остались при Николае лишь со своим воинственным пылом, а настоящее искусство ведения войны растеряли со времен Кутузова.

– Некоторые называют их варварами, – улыбаясь, заметил Сезар, – а среди варваров случаются берсерки.

– Не знаю, кто так полагает, точно не я, – твердо ответил Тьерри. – Русские – противники достойные, но беда их в том, что царь их больше честолюбив, чем умен, и это может стать залогом их поражения. Хотя сейчас никто не возьмется предсказать дальнейший ход кампании. Кто-то предполагает, что Севастополь сдастся без единого выстрела, как Евпатория, кто-то поминает, как гнали нас из России в двенадцатом году, ну а я уповаю на Господа и ум наших командующих. Маршал Сент-Арно – человек выдающийся; да вот увидите его, сами поймете. Фельдмаршал Раглан тоже; и как там это говорят на кухнях… старые безумцы безумней молодых.

Сезар засмеялся. Первый адъютант нравился ему все больше и больше, пожалуй, если ничто не помешает, между ними может сложиться крепкая дружба. Тьерри де Симон был открыт, честен, прекрасно воспитан и говорил от души, что редко встречается в наши неспокойные времена. Однако не успел Сезар продолжить увлекшую его беседу и выяснить, чем же лорд Раглан заслужил подобную репутацию, как первый адъютант пробормотал, посмотрев куда-то в сторону:

– Ну вот, легок на помине.

Виконт проследил за его глазами и обнаружил лейтенанта де Бриссона, который, стоя в дверях, оглядывался с высокомерным видом.

Сейчас, в комнате, хорошо освещенной падавшим из окна солнцем, Сезар рассмотрел, что в одежде Задиры Пьера замечалась смесь блеска с грязью: новый, сияющий мундир, превосходные башмаки – и довольно потертые брюки, заправленные в черные гетры; отличная фуражка с ярким позументом – и ни на что не похожий галстук, повязанный жгутом. Судя по плохо выбритым щекам и набрякшим векам, лейтенант провел эту ночь гораздо веселее, чем Сезар.

Виконт понадеялся было, что Задира Пьер его не заметит, однако надежда пропала втуне: взгляд де Бриссона остановился на Сезаре. Лейтенант так и застыл, будто рыцарь, узревший Святой Грааль, и мягкой неторопливой походкой направился к виконту. Сезар поднялся навстречу обретенному вчера недругу.

– Вот так встреча! – остановившись в двух шагах от виконта, де Бриссон внимательно его рассматривал, заложив большие пальцы рук за повязанный поверх мундира зуавский кушак. – Я вижу, со вчерашнего вечера вы заделались военным, сударь!

– Вчера вы просто плохо меня рассмотрели… сударь.

Тьерри тоже встал, беспокойно переводя взгляд с одного офицера на другого, словно боясь, что они прямо сейчас затеют драку, однако Сезар не собирался заниматься подобными глупостями.

– А вы что здесь делаете? – обратился к де Симону Задира Пьер. – Водите знакомство с этим господином? Будьте осторожны, он способен отобрать у вас последнюю шлюху!

– Виконт де Моро – второй адъютант полковника де Дюкетта, – сухо ответил Тьерри, – а потому лучше бы вы оставались вежливым, сударь.

– Ба! Так вот кто заполучил место Жана. Что за дела, – лейтенант де Бриссон покачался с носка на пятку, что-то прикидывая в уме. – Но это не имеет ко мне никакого отношения. Я из другого полка, Тьерри, дружище, если вы не помните.

Судя по интонации, с которой лейтенант говорил, не спал он вообще и вряд ли был трезв.

– Пойдите проспитесь, Пьер, – произнес де Симон холодно. – Если вы попадетесь вашему командиру на глаза в таком виде, неприятностей вам не избежать.

– Какая трогательная забота обо мне! Я впечатлен. Ну что ж, до встречи, господа. Особенно с вами, второй адъютант. До скорой, – Задира Пьер еще качнулся разок туда-сюда, а потом развернулся и направился к выходу.

– Как он посмел вообще в таком виде явиться в штаб?! – Тьерри поморщился. – Этот человек позорит свой полк!

– Он сказал: я занял место Жана, – негромко произнес виконт де Моро, глядя на удаляющегося лейтенанта де Бриссона. – Так звали моего предшественника? Но почему офицеру другого полка есть до того дело?

– А, нет. Предшественника звали Гийом, и он умер еще в марте от брюшного тифа. Полковник все никого не назначал на его место, медлил, и многие понимали, что он либо выбирает, либо у него есть человек на эту должность. Как оказалось, им были вы, – Тьерри скупо улыбнулся. – Но так как о вас до поры до времени никто не знал, ожидалось, что адъютантом может стать лейтенант Жан де Кормье. Потом застрелился де Эмон, и де Кормье занял его место.

– Даже если и так, по-прежнему не понимаю, какое де Бриссону до этого дело.

– Да они с Жаном де Кормье друзья. Еще до армии были знакомы.

– Очень любопытно, – пробормотал виконт.

Интриги ничуть не отличались от интриг парижского света, где идет гонка за должностями и привилегиями, да и женщины имелись – все то же самое. Стоило менять сюртук на мундир? Впрочем, мысль эта мелькнула и пропала. Усевшись вновь на стул и вполуха слушая рассуждения де Симона насчет обороны Евпатории, Сезар размышлял.

Что мы имеем? Пока лишь кучу домыслов и разрозненных связей, а факт один – капитана де Эмона кто-то прикончил, причем сделал это хладнокровно и нагло. Сначала оглушил, потом сымитировал самоубийство, но ведь должен, должен был понимать, что полковой врач обнаружит: не так все просто в происшедшей истории! Значит, либо уверен в собственной безнаказанности и в том, что дело это оставят без расследования, либо непроходимо глуп.

Жан де Кормье точно знал де Эмона, так как служил под его началом. Судя по всему, человек это честолюбивый и готовый ради своих целей на определенные подвиги; впрочем, последнее предстоит еще проверить, не годится утверждать, ничего не выяснив. Он метил на место второго адъютанта, а когда не получилось возвыситься таким образом, то… что? Застрелил де Эмона, чтобы стать капитаном? Полковник мог продвинуть кого-либо еще. Застрелил де Эмона, так как тот приставал к его жене, а новая должность – приятное дополнение, вишенка на торте? Это вероятнее. Дружба с типом вроде Задиры Пьера также о многом говорит. Хочешь узнать человека – посмотри на его друзей.