Новогодний укус (ЛП) - Иден Синтия

— Что с ними случилось?

— Траверс охотился на жестокого придурка по имени Кейн — одичавшего оборотня, который напал на членов своей стаи, прежде чем начал преследовать людей. Кейн знал, что Траверс идет по его следу, и имел репутацию любящего поиграть с охотниками.

— Как играть? — Ее голые пальцы ног вцепились в деревянный пол. Она забыла взять туфли. Которые остались возле кровати — она видела их краем глаза, но не стала их подбирать. Сначала хотела услышать оставшуюся часть истории.

— Он любил менять ход игры, сделать их объектом охоты. Вот что он сделал с Траверсом. Начал преследовать его. Следил за ним днем и ночью. Кейн увидел его с Донной и, будучи ублюдком, понял, как ранить охотника.

О нет.

— О-он ее укусил?

— Поймал ее, когда она выходила из магазина. У Донны раньше была пекарня. — Его губы на мгновение изогнулись. — Она пекла лучшие проклятые торты, которые я когда-либо пробовал. — Улыбка исчезла. — Но это было до того, как Кейн схватил ее и пустил свой яд в ее вены.

Глаза Анны закрылись, когда к ней нахлынуло воспоминание о собственном нападении: резкая боль в ноге, звук рычания и фырчания, вонь, как от псины.

— Ч-что с ней случилось?

— Траверс нашел ее на улице. Забрал домой, пытался о ней заботиться. — Джон слегка переступил, и дерево заскрипело под его ступнями. — Через два часа он мне позвонил. Она напала на него, порезала ему руки и чуть не перерезала горло.

О боже.

— Когда я пришел, она кричала и рычала. Пыталась атаковать зубами и когтями. Донны больше не было — милой, хорошей Донны. Вместо нее был кто-то другой. Что-то полное ненависти и жажды крови.

Ее губы задрожали, когда она спросила:

— Так вы ее устранили?

— Нет! Черт возьми, послушай меня! — Он пересек комнату в мгновение ока и встал, возвышаясь над ней.

— Я бы не причинил вреда Донне. Черт, ты правда думаешь, что Траверс позволил бы мне подумать о чем-то подобном? Парень сломался, Анна. Был полностью разбит. Он был тем, кто выступил с идеей Центра. Он захотел создать место, чтобы помочь Укушенным, как она. Чтобы попытаться вернуть их к тому, кем они были раньше.

Боль в груди немного уменьшилась.

— Ты не убивал ее?

— Конечно, нет! Я позвал лидеров местных стай. Не все оборотни плохие, детка, ты должна это понимать. Им тоже не нравилось то, что происходило с себе подобными. И каждый раз, когда оборотень дичал, они до чертиков пугались. Поэтому, когда я сказал им, что мы хотим создать место, чтобы помочь Укушенным, они отсыпали мне в карман столько чертовых денег, сколько могли.

Видишь ли, они не хотели просто места для больных, они хотели создать исследовательский центр, чтобы выяснить, почему некоторые из них не справлялись.

Если бы мы могли выяснить, почему некоторые сходили с ума, и помогли бы им, мир стал бы чертовски безопаснее для людей и оборотней.

— Они, — она остановилась и откашлялась, затем заговорила снова, ее голос стал сильнее, — они поняли, почему некоторые теряют контроль? — Была ли Анна все еще в опасности? Она пережила первые двенадцать часов, но нужно ли все еще волноваться, что начнет сходить с ума?

Более сильные чувства, более горячее возбуждение — черт возьми, для нее это почти казалось веселым новым началом. Но на самом деле это был очень опасный, темный мир, от которого у нее сжималось сердце.

— Ученые считают, что это своего рода химический дисбаланс. Тот, который заставляет функции мозга выходить из строя. — Его глаза сузились. — Анна, что с тобой?

— Могу ли я… могу ли я все еще… — Какое слово он чертовски любил использовать? — Одичать?

Джон резко покачал головой.

— Это бы уже случилось.

Плечи, которые она держала прямо, расслаблено опустились.

Спасибо тебе, Господи.

— Для некоторых укус просто делает жизнь намного лучше. Их рефлексы становятся сильнее, они быстрее вылечиваются, а секс становится диким. — Его глаза сузились. — Но для других это словно они попали в ад.

— А вчера вечером, когда меня укусили, ты не знал, что со мной будет? — Как будто они уже попали в ад.

Она не понимала, насколько серьезным было нападение. Анна думала, что это просто укус собаки, и смутно беспокоилась о бешенстве и инфекции, а не о безумии.

— Я не знал, что произойдет, — сказал он ей, и Анна не сомневалась, что Джон говорит правду. — Знал, что должен оставаться с тобой каждую минуту, чтобы убедиться, что с тобой все хорошо.

Слезы выступили у нее на глазах, но она сморгнула их. Конечно, она знала, что по этой причине он остался с ней.

— Ну, похоже, я в порядке, так что тебе больше не нужно жертвовать собой…

Он схватил ее за руки и притянул к себе.

— Я занимался с тобой сексом прошлой ночью, потому что хотел тебя больше, чем кого-либо.

Ах.

— Когда тебя укусили, я чертовски беспокоился о тебе. Но ты сильная, Анна. Чертовски сильная. Как и должна была после того, как твои родители умерли и…

— Что? — Она никогда не рассказывала ему о своих родных. О них знала только Ронни. — Откуда ты знаешь о моих маме и папе?

Он поморщился, но признал:

— Я проверил твое дело. Сразу после того, как мы начали работать вместе.

Что ж, это было просто здорово.

— Что, Джон, ты боялся, что я какой-то преступник, стремящийся проникнуть в музей и украсть все старые камни? — Мудак.

Его пальцы сжались вокруг нее.

— Я охотник стаи. И не могу рисковать. Мы работали в тесном сотрудничестве — я должен был убедиться, что ты не представляешь угрозы.

Как будто она может быть кому-то угрозой — ну, по крайней мере, это было правдой до того, как ее укусили.

— Я не могу сейчас с этим справиться, — пробормотала она. — Мне просто… мне нужно идти. Чтобы уйти от него — подумать об оборотнях, безумии и мужчине, который лгал ей.

— Анна, это небезопасно. Волк, который тебя укусил…

— Сейчас светло, ладно? Я думала, ты говорил, что эти существа оборачиваются только по ночам.

Неохотный кивок. Затем:

— Но даже в человеческом обличье он все равно может причинить тебе боль.

— Что ж, тогда я проверю, что чертова дверь заперта, а если постучит какой-нибудь незнакомец, я вызову копов, хорошо? — Ее тело дрожало от напряжения. — Но я. Ухожу. — Убежать. Это все, о чем она могла думать. — А теперь либо отвези меня домой, либо я украду твою чертову машину. — Хорошо. Может быть, это было немного экстремально, но она действительно разозлилась. Джону следовало быть откровенным и рассказать ей все, как только она проснулась в своем офисе.

Он не имел права хранить от нее такие секреты. Это ее чертова жизнь.

Джон какое-то время молча изучал ее. Его челюсть дрогнула, но пальцы наконец расслабились, когда он увидел то, что должно было быть очевидным намерением на ее лице.

— Хорошо, я отвезу тебя домой, но между нами еще ничего не закончено.

Она хотела отрицать его слова. Но знала, что если заговорит, то солжет.

Потому что, как бы ни была на него зла, она также знала, что их отношения очень далеки от завершения.

Ее предательское тело и слабое сердце не позволили ей просто отгородиться от этого. Дьявол.

«Как я могу все еще так сильно его хотеть? Зачем он мне нужен?»

Джон остановил внедорожник на краю ее подъездной дорожки. Анна смотрела на свой дом — белый коттедж с темно-зелеными ставнями. Она покрасила ставни и посадила цветы стройными рядами вдоль тротуара, они расцветали весной.

— Я хочу, чтобы у тебя было кое-что.

Его слова заставили ее вздрогнуть. Она взглянула налево и увидела, как он залез под свое сиденье и вытащил…

Кобуру для пистолета.

— Джон… — Анне никогда не нравилось оружие. Она боялась его из-за того, что случилось с ее родителями.

— Все в порядке, детка. — Его голос был успокаивающим, и она поняла, что мужчина знает, почему она боится.

Ублюдок.

Ее подбородок приподнялся.

— Я не использую оружие.

— Что ж, на этот раз тебе, возможно, придется. — Он вытащил оружие из кобуры, и металл засиял. — Это безопасно. Просто потяни за это, чтобы снять с предохранителя. Тогда все, что нужно будет сделать, это прицелиться и выстрелить.