Квинт Серторий. Политическая биография - Антон Викторович Короленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако все эти «детали» вряд ли интересовали Суллу, который имел своего кандидата на должность плебейского трибуна[130]. Кроме того, он, возможно, опасался допускать человека с неясной политической позицией к магистратуре, чье значение выросло после выступления Сульпиция Руфа. К тому же Серторий был популярен и потому в случае новой смуты особенно опасен. Неудивительно, что в этих условиях нурсиец, лишившийся к тому времени сильных покровителей, потерпел фиаско[131].
Вывод из происшедшего был для неудачливого кандидата очевиден: необходимо примкнуть к влиятельной группировке, чья поддержка позволила бы ему продолжить политическую карьеру. Естественно, что наиболее привлекательным было для Сертория сотрудничество с врагами Суллы. Таким образом, его переход в антисулланский лагерь явился до известной степени случайностью — если бы был жив кто-либо из его прежних вероятных покровителей, он мог бы оказаться среди сторонников знати. Но обстоятельства сложились иначе.
ВТОРОЕ ВЗЯТИЕ РИМА
Положение Суллы становилось все более шатким. Ситуация на Востоке, где Митридат развивал наступление на владения Рима, настоятельно требовала его присутствия. Но прежде было необходимо гарантировать стабильность в Италии после отбытия Суллы. Желая предоставить своему коллеге и родственнику Помпею Руфу военную силу для поддержания порядка и обеспечить его личную безопасность, он провел решение о передаче ему командования армией проконсула Помпея Страбона, стоявшей в Пицене. Но когда Руф прибыл туда, он был убит воинами Страбона при явном попустительстве, если не по наущению полководца. Последний ограничился словесным порицанием убийц. Ни сенат, ни Сулла никак не прореагировали на происшедшее (если не считать того, что Сулла обзавелся телохранителями), ибо это могло привести к нежелательным осложнениям. В результате Страбон сохранил командование, а Сулла не смог обеспечить свой тыл за счет его армии и к тому же лишился в лице Помпея Руфа надежного соратника (Арр. ВС, I, 63–64; Liv., ер. 77; Val. Max., IX, 7,2; Vell. Pat., II, 20, 1).
Неспокойно было и в Риме. Один из избранных на 87 г. консулов, Луций Корнелий Цинна, принадлежал к врагам Суллы. Правда, тот будто бы взял с него торжественную клятву не выступать против его законов. Но это не помешало Цинне выдвинуть через плебейского трибуна М. Вергиния (Вергилия) обвинение против Суллы. Последний пожелал долго здравствовать обвинителю и судьям и отбыл со своей армией в Грецию (Plut. Sulla, 10, 3–4). Оставаться в Италии в условиях политической изоляции для него не имело смысла. К тому же ситуация на Востоке требовала срочных мер, а заодно давала ему возможность укрепить свою репутацию за счет побед над Митридатом[132].
Отбытие из Италии армии Суллы — главной опоры установленного им порядка — сразу же накалило обстановку. Сторонники Мария и Сульпиция, которых в Риме было немало, начали кампанию за возвращение изгнанников. Италийцы, обретшие гражданство в ходе Союзнической войны, стали добиваться восстановления закона Сульпиция, который распределял их по всем 35 трибам. Они возлагали свои надежды на Цинну и будто бы даже дали ему взятку в 300 талантов (Арр. ВС, I, 64). Неизвестно, насколько достоверны эти слухи[133], но коль скоро италийцам пришлось склонять консула на свою сторону, ясно, что у него поначалу не было твердого намерения отстаивать их права. В противном случае Цинна вряд ли добился бы избрания[134]. Но теперь он мог изменить свою позицию и опереться в борьбе за власть на новых граждан.
Судя по Плутарху, именно в это время и произошло сближение Цинны и Сертория (Plut. Sert., 4,4). Неизвестно, кто стал его инициатором, но очевидно, что оба могли быть полезны друг для друга. Последний, примкнув к Цинне, «присоединился к врагу своего врага и человеку, дававшему ему надежды на будущее». В свою очередь, сам «Серторий был опытным воином, а Цинна имел все основания ожидать яростного сопротивления своим проиталийским планам. Весьма возможно, что Цинна… пригласил Сертория, эффектного, хотя и не до конца отшлифовавшего свое искусство оратора, чтобы он обратился к народу и поддержал его проект». Не исключено, что эти выступления и слышал Цицерон, позднее довольно иронически оценивавший ораторскую манеру нурсийца[135].
В конце концов Цинна внес предложение распределить италийцев по всем 35 трибам и вернуть из изгнания Мария и его сторонников. Несколько плебейских трибунов наложили вето на этот проект. Новые граждане, во множестве прибывшие в Рим по столь важному случаю, угрожая оружием, потребовали снятия вето. На форуме начались столкновения между приверженцами и противниками Цинны, которые переросли в кровавое побоище. Видя, что он терпит фиаско, консул стал призывать к оружию рабов[136], но безуспешно. В итоге ему пришлось бежать из Города с группой сторонников, в числе которых оказался и Серторий. Сенат отрешил Цинну от должности за то, что он покинул Город в момент опасности и обещал свободу рабам. На его место был назначен фламин Юпитера Луций Корнелий Мерула, подобной чести отнюдь не добивавшийся (App. ВС, I, 64–65; Plut. Sert., 4,5; Mar., 41,1; Liv., ер. 79; Vell. Pat., II, 20, 2–3).
Действия сената представляли собой явное нарушение закона, т. к. он не имел права низлагать консула (Арр. ВС, I, 65)[137]. Нелегитимным выглядело и назначение Мерулы[138].
В результате Цинна, сам недавно терроризировавший комиции, оказался в роли защитника законности[139]. Он немедленно отправился в соседние с Римом города, а затем в Кампанию, призывая оказать ему содействие как италийцев, так и римлян. Цинне была оказана весомая поддержка. Важнейшим его успехом стало то, что ему удалось склонить на свою сторону армию Аппия Клавдия Пульхра, стоявшую под Нолой. Сенат же
