С прискорбием извещаем - Рекс Стаут

– У меня привычка… Я оплачиваю векселя с большим запозданием…

– С этим векселем такого не произойдет. Я позабочусь. Что такое аргирол?

– Аргирол? Ну… это соединение серебра с белком.

– Он оставляет пятна, похожие на пятна от йода. В нем могут жить столбнячные палочки?

Дэниел задумался.

– Полагаю, что могут. Он значительно слабее…

Вульф нетерпеливо помотал головой.

– Скажите мистеру Вейнбаху, чтобы проверил его наличие в дерне. – Он поднялся. – А теперь мне пора обедать.

Разделавшись с телефонным звонком и выпроводив Дэниела с его свертком за порог, я присоединился к Вульфу в столовой. Поскольку во время еды всякие разговоры о делах считались недопустимыми, я дождался, пока мы вернулись в кабинет, и сказал:

– Между прочим, Джанет видела, как он выкапывал дерн, а Мариэлла и племянник…

– Напрасно стараешься. Меня это не интересует. – Он указал пальцем на нож и садовую лопатку, которые по-прежнему лежали на столе. – Где ты это взял?

– Купил.

– Пожалуйста, убери их куда-нибудь. И не вздумай включить в графу «деловые расходы».

– Тогда я отнесу их в свою комнату.

– Рада Бога. На здоровье. А теперь возьми блокнот. Я продиктую письмо мистеру Лоэну.

Тоном он давал понять: дела Хадлстонов больше не существует. Не существует для стен этого кабинета, для тебя, для меня.

Нет сомнения, что так бы оно и было, если б не его тщеславие. Впрочем, возможно, тщеславие тут ни при чем, и он позволил братцу Дэниелу вновь нарушить свой покой, только чтобы напомнить, что не советует затягивать с оплатой векселя. Так или иначе, но когда некоторое время спустя, около семи, Дэниел опять появился у нас на крыльце, Фрицу было сказано проводить его в кабинет. С первого же взгляда – по глазам, по выпяченной челюсти – я понял: у Дэниела есть новости. Он подошел строевым шагом к столу Вульфа и объявил:

– Моя сестра была убита.

Затем достал из кармана конверт, суетясь, дрожащими пальцами вынул из него и развернул листок бумаги. Он покачнулся, ухватился за край стола, поискал глазами кресло и сел.

– Кажется, я немного ослаб от волнения, – виновато произнес он. – Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.

Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вульфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнес ее. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вульф насупился, взглянул на Дэниела – не с симпатией, с негодованием! – нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:

– Как долго еще ждать суп?

– Он почти готов, сэр. Грибы на подходе.

– Принеси кастрюльку супа, хлебцы, брынзу и горячий чай.

Дэниел попытался протестовать, но Вульф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем. Когда Фриц принес поднос, я уже поставил перед Дэниелом небольшой столик. Он жадно вцепился зубами в хлебец, зачерпнул ложкой суп, подул на него и отправил в рот.

Я взял вынутый им из конверта листок бумаги и принялся читать. Это было заключение из лаборатории Фишера. Проглотив несколько ложек супа, Дэниел заговорил:

– Я так и знал. Я не сомневался. Ничего иного просто не…

– Ешьте! – сурово приказал Вульф.

– Спасибо, спасибо. Очень вкусно. Вы оказались правы насчет аргирола. Прекрасная догадка. Чистейший аргирол! – Кусок брынзы исчез у него во рту. – Йода нет и в помине. Зато миллионы, сотни миллионов столбнячных палочек! Вейнбах сказал, что в жизни не видел ничего подобного. И все это на одном куске дерна. Два другие абсолютно чистые. Ни аргирола, ни палочек. Вейнбах считает…

В дверь позвонили, но поскольку никаких нежелательных посетителей не предвиделось, я остался на своем месте, предоставив Фрицу пойти открывать. Выяснилось, однако, что вторжение относилось к числу тех, которые Вульф ненавидел больше всего. Страховой агент или домашняя хозяйка, желающая выследить мужа, – просто комар, от которого достаточно отмахнуться (отмахиваться, понятно, приходилось мне), но на этот раз все оказалось серьезнее. Из холла донесся негодующий и протестующий голос Фрица, затем дверь распахнулась и в кабинет огромными шагами вошел инспектор Кремер. Его взгляд тут же уперся в меня, и этот взгляд был испепеляющим. Затем, увидев затаившегося в кресле Дэниела, он издал победное сопение и, широко расставив ноги, проскрежетал:

– Пойдемте-ка со мной! Да, да, вы! – И далее вашему покорному слуге: – И ты тоже, приятель!

Я изобразил улыбку.

– Если бы у Вас, инспектор, нашлось время заглянуть в интереснейший документ, именуемый Конституцией Соединенных…

– Замолчи, Арчи, – вмешался Вульф. – Мистер Кремер, скажите на милость, что стряслось?

– Ничего. Абсолютно! – ответил он едко. – Стряслось? У меня? Черта с два! – Я впервые видел его раздраженным и раздражающим до такой степени. – Послушайте, Вы! – Он шагнул к столу Вульфа и стукнул по нему коротким толстым пальцем, издав звук, как от удара молотка. – Что Вы сказали мне вчера вечером, сидя за этим самым столом? В чем вы уверяли меня?

На лице Вульфа появилась гримаса отвращения.

– Ваш тон и ваше поведение, мистер Кремер…

– Так вот, напомню, если забыли: вы заявили, что смерть Бесс Хадлстон вас совершенно не интересует! Что вы ничего о ней не знаете! И не ведете никаких расследований! – Кремер продолжал долбить пальцем стол. – А сегодня утром одному из моих людей пришла в голову мысль. Знаете, случается у нас такое время от времени. И я отправил на Ривердейл полицейского. Но когда молодой Хадлстон показал ему то место, куда обезьяна пролила йод, и он собрался взять на исследование кусочек дерна, выяснилось, что дерн там уже был кем-то выкопан! Выкопан и аккуратно заменен другим куском такой же формы. Отличалась только трава. Мой человек стал расспрашивать, и ему сказали, что все это дело рук Дэниела Хадлстона, который забрал дерн и куда-то ушел, а вместе с ним ушел Гудвин, также побывавший сегодня утром на Ривердейл.

– Не вместе, – поправил я. – А следом за ним.

Кремер проигнорировал мои слова.

– Мы отправились за Хадлстоном, но не смогли его отыскать. Тогда я решил повидать вас. Вернее, вас и Гудвина. Прихожу – и что же я вижу? Хадлстона! Хадлстона, который сидит и как ни в чем не бывало уплетает за обе щеки. Итак: изъятие вещественного доказательства с места происшествия, уничтожение улики…

– Ерунда, – бесстрастно произнес Вульф. – Прекратите кричать. Если вам угодно знать цель прихода мистера Хадлстона…

– Знать – да, но только не от вас! А от него самого! И от Гудвина! Причем по отдельности! Я забираю их с собой.

– Нет, – отрезал Вульф. – Только не из моего кабинета.

Здесь-то и была зарыта собака. Двадцать минут назад пустой желудок Дэниела оказался единственным, что помешало Вульфу отправить его в полицию. Он отправил бы заодно и меня, без всякого ущерба для собственного аппетита. Но тут было дело иное. Уводить человека силой из этого дома, при наличии у полицейского ордера на арест или без такового, иначе как с его, Вульфа, благословения, являлось недопустимым посягательством на достоинство, честь и моральные принципы великого детектива. Поэтому, как и следовало ожидать, он реагировал взрывом энергии, граничившим с буйством. Он выпрямился.

– Садитесь, мистер Кремер, – сказал он.

– Ни за что! – Кремер был настроен решительно. – На сей раз вам не удастся провести меня при помощи ваших дурацких…

– Арчи, покажи мистеру Кремеру заключение из лаборатории Фишера.

Я сунул бумажку ему под нос. Его первым импульсом было отшвырнуть ее прочь, но ни один полицейский, пусть даже он инспектор, еще ни разу не отказался взглянуть на письменный документ. Поэтому он схватил ее и хмуро уставился в строчки. Дэниел что-то забормотал, но Вульф шикнул на него, и тот, покончив с брынзой и последним хлебцем, опустил сахар в чай и принялся его размешивать.

– И что? – рявкнул Кремер. – Откуда я знаю…

– Иногда я сомневаюсь, знаете ли вы вообще что-нибудь, – сухо произнес Вульф. – Повторяю: я никогда не интересовался и не интересуюсь обстоятельствами смерти Бесс Хадлстон, хотя и вы, и Арчи, и мистер Хадлстон продолжите докучать мне по этому поводу. У меня нет клиента. Мой клиент умер. Вас взбесило, что вы обнаружили здесь обедающего мистера Хадлстона? Но если он голоден, ему что, черт возьми, нельзя поесть? Когда сегодня в час дня он появился в моем кабинете с дерном под мышкой, я посоветовал ему обратиться в полицию. Он ответил, что там с ним не хотят иметь дела. Почему он вернулся сюда, получив заключение лаборатории, я не знаю. Я только знаю, что он был голоден. Если вас сердит отсутствие гарантий, что исследованный в лаборатории кусок дерна – действительно тот самый, на который обезьяна вылила часть жидкости из бутылочки, предположительно содержавшей йод, то тут я ничем не могу вам помочь. Почему вы не вырыли его сами, когда мистер Хадлстон обратился к вам впервые пять дней назад? Ведь это же было так очевидно!