Врагу не пожелаешь - Надежда Швец

сжала судорога, а из груди вырвался рваный полусмешок.

— Ему больше ничего не угрожает. Спи.

Раскрыв ладонь перед ее лицом, я подула на порошок.

Девушка и вскрикнуть не успела — глаза ее закатились, а тело обмякло, я лишь едва успела подхватить худенькие плечи, чтобы спасти от падения.

С грустью оглядела ведьмово дитя — она была еще совсем мелкой, едва достигала макушкой моего подбородка. И тощая, жуть. Как бродячий котенок.

— Надеюсь, что ты проснешься, — опасливо прошептала я, осторожно укладывая Злату на пол.

Вот же, ведьма! Ее в ковен отправить надо, а не держать в общине Лютовых.

Настойчиво отгоняя от себя мысли о Святославе, я направилась дальше.

Стоило достигнуть первого этажа, как передвигаться стало гораздо безопаснее — здесь свет не горел, лишь отсвет луны просвечивал в неприкрытые шторами окна.

Пулей метнувшись к главному входу, я приложила ухо, замерла.

По ту сторону слышался какой-то шум, возня.

Отпрянув, я побрела прочь. Оставалась надежда на другой выход, рядом с кухней. Его я приметила в те первые дни, когда Свят только привез меня сюда после свадьбы.

Осторожно заглянув на кухню и удостоверившись, что никого нет, я юркнула к двери, также прислушалась к происходящему с той стороны.

Тишина.

Потянув ручку, чуть приоткрыла дверь, выглянула.

Никого, лишь тихий ветер слегка свистит в воздухе, наполняя пространство ночной прохладой. В паре метров от двери маячил спасительный «хаммер».

Я тихо выскользнула наружу, прикрыв за собой дверь, затаилась в тени, ожидая.

Если Вероника не струсит, то я спасена. Даже думать не хотелось о том, что будет, если она не решится. Или предаст меня, свою случайную знакомую, рассказав обо всем Михею. Или же и вовсе, просто отдаст все на волю судьбы, молча уехав с Лисогорским.

Ждать пришлось недолго, через четверть часа во дворе послышались шаги и тихий разговор. Я напрягла слух, пытаясь услышать хоть что-то.

— Я видела, — донес до меня ветер тонкий голос девушки, — нечто ужасное. Никто не пожелал объяснить, что это. Все говорили лишь о каком-то звере… Велимир! Скажи мне!

Хриплый, низкий голос Лисогорского раздраженно звучал в ответ:

— Потом поговорим, садись.

В темноте появились две фигуры, замершие около автомобиля. Последовал протяжный всхлип.

— Я забыла куртку в доме.

Боги, она решилась!

— Новую купим, — отмахнулся Лисогорский, отсекая мне все пути к спасению.

Пиликнула сигнализация «хаммера», Велимир открыл перед Вероникой дверь.

— Я не хочу новую, — в ее голосе была четко слышна приближающаяся истерика. — Я тебе не кукла, которую можно переодевать по своему желанию и тягать во все стороны! Ты не можешь мне объяснить происходящего, лишь тащишь за собой. И даже мою чертову куртку не даешь забрать!

Обреченно вздохнув, Велимир, похоже, все-таки решил, что следует пойти на такие минимальные уступки и согласно кивнул.

— Хорошо, я принесу твою ебанную куртку, Ника. Садись в машину, блядь!

Только удостоверившись, что он направился обратно к дому, она уселась внутрь, принялась пытливо вглядываться в темноту.

Я выступила из тени, махнула ей рукой, а после пулей метнулась к «хаммеру».

Расстояние было небольшим, но мне казалось, что я бегу километров десять, не меньше.

В ушах свистел ветер, внутренне я даже готова была услышать за спиной гневный оклик.

Его не последовало, сегодня удача была на моей стороне.

Подбежав к багажнику, я нетерпеливо стукнула ладонью по машине, нервно оглядываясь на дом.

Окна в наших комнатах горели, я не выключила свет. Страшнее всего было бы заметить, что кто-то наблюдает за моим побегом. Но и здесь мне повезло.

Юркнув внутрь багажника, я захлопнула за собой крышку.

Нашарив в темноте что-то похожее на одеяло, я накинула на себя. Это нечто источало такой густой запах крови, что к горлу тут же подкатила тошнота, которую я тут же попыталась побороть.

Не время давать своему организму буянить.

Замерев в темноте, я притаилась, тщательно вслушиваясь в звенящую тишину.

Вскоре услышала, как хлопнула водительская дверь.

Велимир принес Веронике ее куртку.

***

— Сука! Какого хрена?!

Разъяренный рык Лисогорского последовал сразу после того, как с меня сдернули тряпку, в которую я куталась.

Распахнув глаза, я недоуменно огляделась. Надо же, даже не заметила, как уснула.

— Сюрприз, — криво улыбнулась я, пытаясь понять насколько далеко мы успели уехать.

Велимир возвышался надо мной свирепой громадиной, на его руке жалобно повисла Вероника, хныча:

— Не трогай ее, пожалуйста!

Лисогорский повернулся к девушке, схватил за плечи и встряхнул.

— Ты знала?! Блядь, Вероника, ты знала, что она здесь?!

— Эй! — недовольно окликнула я мужчину. — Она сейчас чувств лишится из-за такого мужлана. Чего пристал к девочке?

Велимир вновь переключил внимание в мою сторону.

— Лучше заткнись, Алиса.

Я с трудом выбралась из багажника, встала около парочки, разминая затекшие конечности.

— А иначе? — самодовольно хмыкнула. — Что же ты мне сделаешь?

Я вела себя нагло лишь потому, что прекрасно осознавала — Лисогорский не посмеет тронуть жену Лютова. Не думаю, что Свята успели обнаружить, а значит сейчас я все еще нахожусь под защитой его имени.

— Отшлепаю, поставлю в угол на пару часов, а потом заставлю выучить урок хороших манер, — рявкнул Велимир.

— Ох, такое с женой своей вытворяй. Как она, кстати, поживает?!

Вероника побледнела, уставилась на Лисогорского округлившимися глазами, на дне которых замерцали слезы.

— Ты женат? — тихо выдавила она из себя.

Лисогорский никак не отреагировал на нее, схватил меня за руку, чуть повыше локтя, поволок к двери пассажирского сидения.

— Как же вы меня заебали! Вся ваша ебучая семейка! — мужчина дернул меня, требуя хоть какой-то реакции. — Скажи, где я так нагрешил, что Добронравовы упорно решили портить мне жизнь?

Я до боли закусила губу, чувствуя удушающее отвращение.

— Знаешь, Мир, блуд вне брака тоже грех. А уж блуд с молодыми девочками…

Я нагло давила на то, что разница в возрасте между Велимиром и Вероникой была видна невооруженным глазом. Лисогорскому в этом году стукнуло тридцать четыре, а она явно была чуть старше Златы.

На самом деле, мне просто очень хотелось досадить Лисогорскому не из-за того, что он изменял моей сестре, а из-за того, что он просто изменял. Говорила это я не для него, а для Вероники, надеясь, что яд моих слов проникнет глубоко в подкорку ее мозга, засядет там, отравляя их отношения.

Меня жутко воротило от изменщиков и многоженцев. Спасибо папочке, что показал мне столь отвратительный пример семьи.

Меня грубо втолкнули на заднее сидение «хаммера».

— Замолчи, иначе точно займусь твоим воспитанием.

— А мою сестру ты тоже воспитываешь?

— Я готов воспитывать всю вашу блядскую семейку, раз старый