Пиррова победа - Андрей Константинов

– Нет, не понимаю я вас, нынешних. Как так? При живом-то муже?

– Ой, ма! Был бы муж, а то… Мешок, он и в Африке мешок… Ну всё, я полетела! Целую в носик!

Лера чмокнула мать, подхватила сумочку и, постукивая каблучками, выскочила из квартиры. Навстречу Людвигу, «Майбаху» и «своему дню»…

Вечерело. В «Музыке крыш» уже вовсю играли живую музыку, а батарея пустых графинчиков на поверхности столика, за которым сидели Андрей, Ольга и «мегазвезда» Цыганкова, возросла до четырех единиц. Между графинчиков был установлен распечатанный на цветном принтере снимок, запечатлевший на фоне входной квартирной двери за номером 74 двоих головорезов в «балаклавах» с автоматами наперевес.

– …А электронная почта у вас на глобальных поисковиках или корпоративная? – выясняла у журналистки Прилепина.

– Это редакционный адрес. Но узнать его не проблема – он есть на моих визитках. И в социальных сетях, разумеется.

– Маша, а как давно вы переехали в эту квартиру?

– В том-то и дело, что я нашла этот вариант всего месяц назад. Мой новый адрес даже в редакции пока не все знают – только друзья и водители служебной развозки. Ну и руководство, разумеется… Ума не приложу, как эти злодеи могли его вычислить.

– Ну, это-то как раз не проблема, – мрачно процедил Мешок. – За вами банально могли поставить ноги, они же хвост.

Столь пессимистичное предположение повергло Марию в шок.

– Вы думаете: всё зашло настолько далеко? – прошептала она, округлив глаза.

– Я пока ничего не думаю. Кроме того, что автоматы у этих ребят, судя по всему, настоящие. Не игрушки и не муляжи.

– Ой, мамочки! Что же мне теперь делать?!! Андрей Иванович, вы… вы же меня… защитите?

Андрей с Ольгой быстро переглянулись, что не ускользнуло от внимания Цыганковой, которая тревожно-вопросительно уставилась на Мешка как на старшего.

– Видите ли, Маша, – немного смущенно начал объяснять тот, – ваш случай… ваша история… безусловно заслуживают того, чтобы их проверкой занялись соответствующие органы. Однако это всё… – он указал на снимок, – не совсем… немного не по нашему ведомству.

– Как это не по-вашему?! – возмутилась Цыганкова. – Я специально изучала нормативные документы, касающиеся вашего подразделения. В соответствии с указом президента разработан целый перечень категорий лиц, подлежащих государственной защите. Начиная от судей и заканчивая служащими Счетной палаты.

– Маша, но, насколько я помню, журналисты в этот перечень…

– Да, этим указом защита сотрудников СМИ не предусмотрена. Но согласно недавним заявлениям премьер-министра, программа госзащиты СМИ будет включена в готовящийся национальный проект федерального закона по борьбе с коррупцией. Журналистов, ведущих антикоррупционные расследования, станут защищать как свидетелей. Я это очень хорошо знаю, поскольку лично готовила на эту тему большой материал для нашей газеты.

Андрей вздохнул:

– Маша, снимаю перед вам шляпу. Вы прекрасно ориентируетесь не только в действующем, но и в будущем законодательстве. Но, видите ли, мы – люди служивые, люди подневольные. Нам приказывают – мы исполняем. Скажут катать квадратное – будем катать. Но! Только ежели будет получено соответствующее задание, завизированное уполномоченным на то милицейским руководством. Но, боюсь, в вашем конкретном случае получить такую визу – архисложно.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь? И пусть меня убивают, так? – уточнила Цыганкова, изо всех сил стараясь говорить бодро.

– Нет, не так. Я лично, да и Ольга Николаевна, думаю, тоже готовы оказать вам любую помощь. От консультационных услуг до физической охраны во внеслужебное время. Но всё это – исключительно на неформально-дружеской основе. По-другому – просто не получится.

– Значит, говорите, по-другому не получится? – В голосе журналистки прозвучало нечто, отдаленно напоминающее вызов.

– Увы! – развел руками Мешок.

– Что ж, посмотрим!

Цыганкова резко поднялась из-за стола и с гордо поднятой головой удалилась, даже не попрощавшись.

– Нет, ну ты видала, какая молодежь растет?! Каков апломб, а! А гонору-то, гонору! – проводил ее обалделым взглядом Андрей. После чего добавил с ворчливой снисходительностью: – А вообще, Машка – большая молодчина. Чую, далеко пойдет девочка!.. Знаешь, Олька, надо бы нам и в самом деле покрутить на досуге темку. Что-то меня во всей этой истории смущает. Но вот – что?

– Меня тоже. Смущает, – согласилась с его почином Прилепина. – Особенно первое письмо с черепом, крестом и свечой. Как говорит мой Денисыч: «Где-то я уже эту косточку видел…»

Санкт-Петербург,

31 августа 2009 года,

понедельник, 00:18 мск

Когда основательно накачавшийся Мешок видел уже второй пьяный сон, а Ольга безуспешно пыталась уложить сына, расшалившегося накануне последней «каникульской» (термин Дениса) ночи, в пространстве модных лобби-баров, где, как правило, и обсуждаются все главные неформальные новости и интриги городка, местное время только-только приблизилось к «рабочему полдню». В одном из таких баров сейчас как раз и проходила полуделовая встреча бизнес-авторитета Харлампиева и еще только стремящегося стать таковым «молодого, да раннего» Севы Гая.

Посетителей в зале было немного: не более десятка человек, преимущественно иностранцев. Все они много курили и с небрежным достоинством потягивали фишку местного заведения «Юлиус Майнл» – весьма достойный австрийский кофе. Харлампиев и Гай за Европами не тянулись и, оставаясь верны традициям, неспешно глушили шведский «Абсолют», заедая его лимончиком. Их телохранители, детсадовским рядком послушно сидящие на диванчике у входа, не курили и не пили ничего. Потому как – издержки профессии.

– …На прошлой неделе водил своего пацана на премьеру нового Джеймса Бонда, – предсказуемо издалека зашел Харлампиев.

– Ну и как? Я тоже собирался, да времени не нашлось. Бизнес, бля, все силы отнимает.

– И не ходи. Не советую – фуфло полное, даже пацану не понравилось. Прав был старик Хичкок: «Для хорошего фильма важны три вещи: сценарий, сценарий и сценарий».

– Так он же Хиддинк, – удивился Гай.

– Кто? – еще больше удивился Харлампиев.

– Тренер сборной.

– М-да… Тебе бы, Сева, не мешало малость поработать над собой. Общий культурный уровень повысить и вообще…

– На фига? Это вон пущай Владимир Абрамович книжки читает. А я из бананового в балетный бизнес переходить не собираюсь[5]. По крайней мере – пока не собираюсь.

– Ну-ну… Не приведи Господь дожить! А знаешь, кого я там, в киношке, в отдельной ложе встретил?

– Неужели Валентину Ивановну?

– Смешно… Анзори.

Явно заинтересованный, Сева инстинктивно подался вперед:

– И как он?

– Цветет и пахнет, джигит наш!.. Девка у него новая: упаковка – минимум на «Феррари» тянет. Сам – чисто генерал. Только по бокам, заместо лампасов, два мента сопровождения. Одеты по граждани, конечно, но и без Ломброзо всё понятно.

– Э-эх, мне бы его встретить! – картинно-мечтательно выдохнул Гай. – С ходу бы в бубен закатил.

– На ментов, я так понимаю, невзирая? – усмехнулся одними глазами Харлампиев.

– И этим – в рыло!

– Так за чем же дело стало, Севочка? Взял бы, да и выписал. Тем более адресочек имеется.

– И выпишу! – с вызовом выпалил Гай.

– Даешь смертельное убийство в зарослях укропа!

Сева Гай проглотил насмешку и заговорил зло, пьяно:

– Я этому ишаку горному Литву никогда не прощу! Такого человека вломил! Сергей Владимирович, он мне… он мне за отца родного был! Он меня из такого дерьма вытащил!.. Да я! Да я этого Анзори лично!.. Верите, нет? Лично под хвост оприходую!

– Правильно, – продолжал подначивать Харлампиев. – И ментов, которые с ним, я так понимаю, туда же?

– Если потребуется, и ментов тоже! Только прикажите! – Сева эмоционально рубанул кулаком по столу. Жалобно звякнула посуда, вздрогнули посетители-иностранцы, переглянулись меж собой телохранители. И только официанты отнеслись ко всему безучастно – они в этих стенах и не такое видали. Вплоть до стрельбы и поножовщины.

– А что, отомстить за отца родного теперь специальный приказ требуется?.. Ну, чего выперился? Или ты только языком молоть горазд?

Глаза Севы засверкали от еле сдерживаемого гнева.

– Да я! Я…

– Волуме прикрути! Хорош интуристов пугать!

– Сан Саныч! Вы меня… багла… благла… – В пьяном волнении Гай никак не мог правильно произнести непростой глагол из чуждого лексикона. – Вы меня благословляете? Я вас правильно понял?

– Бла-бла… Зачет по смекалке в яслях с первого раза сдал? – Харлампиев задумчиво повертел в руках пустую рюмку. – Я тебе, Сева, не поп Никодим, чтобы благословлять. Но! Если сделаешь – большое тебе за это будет «данке шён». От всего коллектива.