Похождения червонного валета - Понсон дю Террайль

Когда дверь распахнулась, странное зрелище представилось им. К столбу, подпиравшему покосившийся потолок, была привязана обнаженная женщина, окруженная четырьмя людьми. Трое из них — оборванные мужчины — сидели и пили вино. Это были Шмель, Одышка и Волчье Сердце. Четвертая — растрепанная женщина в оборванной юбке и расстегнутом лифе — узловатой веревкой хлестала привязанную к столбу женщину. Истязательницей была Фаринетта, истязуемой — Паола. Ее лицо носило следы глубоких страданий, глаза были совершенно мутны, на губах выступала кровавая пена, и вся кожа была испещрена кровавыми рубцами.

— Это Паола! — крикнула королева. Тогда граф обнажил шпагу, сделал несколько шагов вперед и крикнул:

— Эй вы, негодяи! Сейчас же отвязать эту женщину! Ну!

— Проваливай, молодчик! — ответил ему пьяный голос Шмеля.

Тогда граф и его товарищи выступили вперед. Товарищи мстительной Фаринетты тоже приняли оборонительную позицию. Одышка и Волчье Сердце обнажили ножи, Шмель вооружился большим каменным горшком. Но тут на авансцену выскочила Фаринетта и прикрикнула на негодяев:

— Погодите вы, скоты! Я и без вас столкуюсь с господами!

— Вот и хорошо! — ответил граф Эрих. — Девчонка очень зла, но красива, и мы выслушаем ее!

— Господа! — обратилась к ним красивая хулиганка, как теперь назвали бы Фаринетту. — Меня зову Фаринеттой, и я королева Двора Чудес. Как только истечет срок траура по моему первому супругу, Король Цыганский возьмет меня в жены. Вы должны были слышать имя моего первого мужа. Его звали Гаскариль, и он был повешен за вину негодяя-отравителя Рене. Эта женщина, которая снискала ваше сожаление, дочь Рене, и я должна выместить на ней безвинную кончину моего возлюбленного мужа. Это единственный способ достойно оплакать смерть достойного человека, и я надеюсь, господа, что теперь, когда вы узнали, в чем дело, вы не будете мешать мне и пойдете спокойно своей дорогой!

— Так! — сказал граф Эрих. — Ну-с, мы тебя выслушали! А теперь, милочка, отвяжи-ка эту девушку, накинь ей что-нибудь на плечи, и мы возьмем ее с собой!

— Да кто вы такие? — с бешенством крикнула Фаринетта.

— Мы? — ответил граф. — Да мы друзья Рене! Вопль бешенства был ему ответом на эту фразу. Фаринетта с диким воем кинулась к Паоле; Шмель, Волчье Сердце и Одышка снова надвинулись на молодых людей.

— А, так вы хотите взять от меня Паолу? — прохрипела Фаринетта. — Ну, так вы получите ее только мертвой! — И с этими словами она впилась пальцами в горло Паолы!

Товарищи достойной Фаринетты выдвинули в виде прикрытия стол, но граф Эрих одним прыжком перескочил через эту баррикаду, и Фаринетта, получив сильный удар шпагой плашмя, была принуждена выпустить шею Паолы. В тот же момент Шмель пустил в Эриха горшком. Но горшок разбился о столб, не причинив графу ни малейшего вреда, и в тот же миг колосс грузно рухнул на землю, сраженный пистолетным выстрелом Арнембурга. Что представляли собой ножи Волчьего Сердца и Одышки против трех шпаг и пистолетов?! Мудрено ли, что бродяги тут же запросили пощады.

— Ну так вон отсюда, дурачье! — крикнул им Эрих, и негодяи поспешили выбежать за дверь.

Арнембург отвязал девушку и накинул на ее обнаженное тело свой плащ.

— Дитя мое, наконец-то я нашла тебя! — сказала королева, подходя к Паоле.

Девушка искоса взглянула на королеву и засмеялась каким-то странным смехом: истязания свели ее с ума.

Через несколько минут королева-мать, трое лотарингских дворян и дочь Рене двинулись в путь. Они прошли еще сетью переулков, пока граф Эрих не остановился перед какой-то гостиницей. У ее запертых ворот он свистнул, и тогда калитка приоткрылась, и человек, просунувший голову через отверстие, спросил:

— Это вы?

— Да, это я! — ответил граф.

Калитка раскрылась, но ни единого луча света не блеснуло оттуда.

— Ваше величество, соблаговолите взять мою руку и разрешите проводить вас! — сказал граф.

— Но к чему — эти потемки? — пугливо спросила королева.

— Никто не должен видеть лицо герцога, кроме вас и нас!

Екатерина почувствовала, что ею одолевают дурные предчувствия, но ей было уже поздно отступать. Она взяла графа за руку и пошла за ним в этот дом, производивший впечатление настоящей западни.

Х

В сопровождении графа Эриха Екатерина сделала шагов тридцать по какому-то мрачному коридору, и тут показался слабый просвет. Это была дверь. Эрих постучал в нее.

— Войдите, — крикнул в ответ голос, который королева сейчас же узнала: это был голос Генриха Гиза.

Герцог, сидевший верхом на скамейке, при появлении королевы почтительно вскочил и низко поклонился ей. Граф Эрих вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Стараясь веселой улыбкой замаскировать охватившую ее жуть, Екатерина Медичи сказала:

— Согласитесь, многоуважаемый родственник, что вы обращаетесь со мною в достаточной мере свободно и без всякого стеснения!

— Простите меня, ваше величество, — ответил герцог, придвигая королеве кресло, но сам оставаясь стоять, — только осторожность диктовала мне этот образ действий, который при всяких других обстоятельствах был бы совершенно непростительным!

— Но чего же вам было опасаться с моей стороны, герцог? — спросила Екатерина.

— Ну, ваше величество, если мы обратимся к прошлому, то… Словом, я подумал, что совершу большую ошибку, если доверю себя вашему величеству…

— Вы с ума сошли, герцог!

— И вот что я придумал: а что, если я похищу вас из Парижа?

Королева в ужасе вскочила.

— Сделать это не так уж трудно, — спокойно продолжал герцог Гиз. — У Монмартрской заставы меня поджидают оседланные лошади, заставным караулом командует преданный мне душой и телом немецкий офицер, а меня сопровождают трое таких молодцев, которые стоят целого полка. Таким образом, доставить вас в Лотарингию было бы пустяковым делом, ну, а раз уж вы будете там, то мне будет много легче столковаться с вами о важных интересующих меня вопросах!

Королева окинула герцога надменным взором и направилась к двери. Тогда герцог хлопнул в ладоши, дверь открылась, и Екатерина увидела, что на пороге стоят с обнаженными шпагами молодые люди, проводившие ее сюда.

— Это подлое предательство! — в бешенстве крикнула королева.

— Полно, ваше величество, — спокойно ответил герцог, — это честная, открытая война. Но мы могли бы столковаться и здесь, без всякого насилия.

— Иначе говоря: вы хотите продать мне мою свободу?

— О нет, я просто хочу гарантировать свою собственную!

— Так говорите!

Герцог подал знак, и дверь снова закрылась. Снова королева осталась наедине с Гизом.