Знакомый незнакомец - Эрин Найтли

— Но это несправедливо!

— Такова жизнь, дорогая.

Бенедикт слегка улыбнулся. Беатрис была явно возмущена угрозой. Но Ричард молчал, ожидая, что она ответит.

Через несколько секунд худые плечи девушки опустились. Она едва заметно кивнула.

— Так и быть. Я ничего ей не скажу. Но знайте, — добавила она, выпрямившись, — это не из-за красок. Она очень хочет кое-чего добиться. И думаю, что реакция на присутствие Хастингса может поставить под удар ее планы.

— Прекрасная речь! — торжествующе улыбнулся Ричард. — А теперь обними брата и беги на уроки, пока твои учителя не спохватились.

Бенедикт дождался, пока Ричард проводит сестру до двери. Несмотря на стычку, эти двое не питали друг к другу вражды. Будь на месте Беатрис его брат, Бенедикт не сомневался, что ссора закончилась бы куда хуже.

Но он тут же выкинул Генри из головы. Пока что он не хотел думать об ублюдке, особенно в присутствии Ричарда.

После ухода Беатрис Бенедикт поднялся.

— Что же, это немного запутывает дело. Как по-твоему, она сумеет держать язык за зубами?

— Я бы не стал так сильно беспокоиться. Она уже немного старше той девчонки, которая несколько лет назад проболталась родителям о маленькой полуночной прогулке на Роуз и Торне.

— Прекрасно. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.

Ричард рассмеялся и хлопнул его по плечу:

— Она слишком хочет получить краски, чтобы рисовать. Но хватит об этом. Никакой подкуп не заставил бы Джоселин или Каролин молчать, узнай они обо всем.

Черт побери, с каждой минутой ситуация становится лучше и лучше!

— Возможно, мне следует уехать. Все слишком усложняется.

Но, даже говоря это, Бенедикт испытывал внутренний протест. Он только что увидел Эви. Неужели хватит воли так скоро убраться? Неужели посреди того болота мерзости, в котором он очутился, ему не дано даже дня-другого, чтобы насладиться присутствием Эви? А потом бережно хранить в душе воспоминания?

Ричард небрежно отмахнулся:

— О нет. Ты не оставишь меня сейчас. Кроме того, я в жизни так не веселился. Ну а теперь мне не терпится попробовать шедевры нашей кухарки. Пойдем?

Можно ли одновременно испытывать тоску и облегчение?

— Прекрасно. Позволь только надеть сапоги.

Натягивая сапоги, Бенедикт боролся с неприятным чувством, струившимся в его венах, как ртуть. Хотя он умирал от желания снова увидеть Эви, помоги ему Боже, если он станет мишенью ее гнева.

Обувшись, он встал и кивнул на дверь:

— Веди.

— Он красив?

Эви, первой вошедшая в гостиную, куда предполагалось подать чай, отвернулась от окна и взглянула на младшую сестру Каролин, в огромных голубых глазах которой плескалось любопытство.

— Полагаю, через несколько минут ты сама увидишь.

Выпустив штору, Эви обошла диван и, перед тем как сесть, расправила широкие юбки амазонки. У нее не было времени переодеться, и, посмотрев на небо, она подумала, что, возможно, еще успеет прокатиться верхом. Недолго, конечно. Не стоит после заката оставаться в лесу одной.

Каролин разочарованно поморщилась и с размаху плюхнулась на диван напротив сестры, так что затряслись светлые букольки, обрамлявшие ее лицо. Усевшись рядом с сестрой-близнецом, Джоселин наморщила носик.

— Это может означать, что он вовсе не красив.

— Джоселин! — сурово взглянув на нее, воскликнула Беатрис. — Эви ничего такого не говорила!

Она была только годом старше. Но тем не менее считала себя куда взрослее, что неизменно раздражало младших сестер.

И сегодняшний день не был исключением. Джоселин, в свою очередь, насупилась.

— Откуда тебе знать? В конце концов, он может оказаться чудовищем.

Эви ухмыльнулась, представив красивого незнакомца с шоколадными глазами и восхитительно широкими плечами. Чудовищем его никак не назовешь!

— Я имела в виду только то, что сказала. Сейчас он спустится, и прошу вас вести себя прилично.

— Да, пожалуйста, — вставила мама, влетая в комнату в шорохе оранжевого шелка. — Буду крайне благодарна, если вы все вспомните о хороших манерах.

Она расцеловала близнецов, прежде чем подойти к чайному подносу.

— Конечно, мама. Жаль только, что нас не предупредили. Я бы выбрала розовое с белым муслиновое платье вместо этих старых лохмотьев.

Джоселин расстроенно одернула свое прелестное платьице, весь недостаток которого заключался в зеленом, а не розовом цвете.

Удостоверившись, что все в порядке, мама села рядом с Эви.

— Мне самой хотелось бы получить нечто вроде записки от Ричарда, но что взять с мужчин? Я счастлива, что он приехал сейчас, а не через неделю… Мы были бы уже на полпути в Лондон, а мне не хотелось бы разминуться с сыном.

Эви побледнела при упоминании матери о Лондоне. Как найти возможность поговорить с матерью, если Ричард и его гость вызвали так много волнений?! А пока она должна вести себя безукоризненно.

Эви незаметно расправила плечи и нацепила милую улыбку.

— А вот и они, мои дорогие сестрицы!

Девочки немедленно вскочили, чтобы поздороваться с Ричардом, и захихикали, когда он обнял сразу троих. Мама и Эви тоже встали, а секундой спустя в комнату вошел отец.

Эви стояла чуть в стороне, пока сестры оживленно болтали с Ричардом, стараясь перекричать друг друга. И вдруг почувствовала настоятельную необходимость взглянуть на дверь. Там стоял мистер Бенедикт и пристально смотрел на нее.

Эви удивленно охнула. По спине пробежал уже привычный озноб.

Едва их глаза встретились, как он отвернулся и воззрился на Ричарда. Когда гость ступил в комнату, сестры разом замолчали. Тишина, казалось, эхом отдается от розовых обоев.

Джоселин и Каролин с одинаковым восхищением взирали на Бенедикта, широко открыв глаза и разинув рты. Беатрис прикусила губу и покраснела, прежде чем опустить глаза. Эви слишком хорошо знала, что должна подумать младшая сестра.

Мистер Бенедикт даже поежился под пристальными взглядами. Очевидно, ему было не по себе. Ричард воспринял ситуацию спокойно и протянул другу руку:

— Мистер Бенедикт, познакомьтесь с моей семьей.

Пока брат представлял гостя, Эви стояла в стороне и наблюдала. Мистер Бенедикт вежливо, но немного сдержанно приветствовал каждого члена семьи. И хотя больше он ни разу не посмотрел на нее, она гадала, так же остро ощущает он ее присутствие, как она — его?

Она сама, хоть и растянула губы в улыбке, не слышала ни слова из разговора. И вместо этого позволила себе любоваться его сильными плечами, широкой грудью и тонкой талией. Она отвела глаза, прежде чем они скользнули ниже, едва удерживаясь от желания поскорее обмахнуть веером разгоряченные щеки.