Остров неопытных лириков - Аста Зангаста
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И последнее, — торжественно сказал Витька, закончив рассказ, — ты готова присоединиться к нашей компании и участвовать в дальнейших испытаниях трансформатора?
— Ах, Витька, — улыбнулась Инка, — ты сейчас такой серьезный! Словно делаешь предложение руки своей даме сердца.
— И какое твоё решение, о прекраснейшая из женщин? — чинно спросил Витька, опускаясь на колено.
— Конечно я с вами, в горе и в радости! — воскликнула девочка, неожиданно добавив: — Пока смерть не разлучит нас.
— Тогда встречаемся завтра, на этом месте! — воскликнул Витька. — Я представлю тебя своим друзьям, и мы отменим ещё какой-нибудь закончик природы. А может быть и пару, если успеем до ужина.
— Нет, я завтра не могу, — посерьёзнев, сказала Инка. — Ни завтра, ни послезавтра. У меня очень важные дела.
— Да что это за дела такие важные, — возмутился Витька, — что их ни перенести, ни отложить нельзя?
— На самом деле, — вздохнула Инка, — то, чем я буду занята, абсолютно, гарантированно бесполезно. Но я обещала маме. А я всегда держу свои обещания. Тем более такие. Ради этого мы, собственно, и переехали в Москву, хотя я была против. Но сейчас я рада, поскольку здесь встретила тебя.
На глазах у Инки на этих словах неожиданно выступили слёзы. И она, закусив губу, бросилась бежать, оставив трансформатор стоять на покрытой опавшими листьями дорожке парка.
Не было Инки и в школе, куда друзей вызвали на следующий день. Встретившись у входа, они поплелись в класс, в тайне подозревая, что учителя откуда-то узнали про их проделки. Но всё оказалось проще: полиция обратила внимание на школьников, участвующих в бушующих в центре столицы митингах. И потребовала от учителей провести с учащимися профилактические беседы, предупредив школьников об ужасных и неотвратимых последствиях, которые непременно обрушатся на их родителей, если одна из вездесущих московских телекамер зафиксирует их участие в протестных акциях.
Как и следовало ожидать, школьники слушали угрозы с горящими от предвкушения приключений глазами. И сразу после собрания отправились по домам за платками и повязками, решив, не сговариваясь, отправиться посмотреть на идущий в центре митинг. Все, кроме идущей в противоположном направлении четвёрки друзей, которые спешили на ставший им привычным берег пруда, чтоб отменить очередной закон природы.
На этот раз право выбирать было торжественно передано Витьке, как главному герою предыдущего приключения, нимало этим Витьку озадачив. Он старательно водил пальцем по клавишам, читал вслух надписи и закатывал глаза, представляя себе действие того или иного изменения.
— Заклинаю тебя Аллахом, Витя, — взмолился Рустам, когда скользящий по клавишам палец Витьки добрался до клавиши «Сексуальная ориентация не зависит от природных явлений», — только не эту клавишу, пожалуйста.
— А что она хоть отменяет?
— Если нажать эту клавишу, то можно будет стать геем, просто посмотрев на радугу, — пояснил Виктор.
— Ну да, фигня какая-то, — согласился Витька, — тогда может «Неизменность пола человека» отменим?
— Эту тоже нельзя! — воскликнул Рустам, — совсем, совсем нельзя!
— А чо такого? — засмеялся Витька. — Было бы забавно на пару часиков стать девчонкой. Но я согласен, — успокоил он побледневшего Рустама, — сегодня мы эту клавишу испытывать не будем. Потому что с нами Инки нет. Ей тоже, чую, было бы интересно в теле парня очутиться.
— Давай договоримся, что учить Инку писать стоя вы будете без меня, — буркнул Рустам.
— Ну, тогда какую? — пожал плечами Витька. — Может быть, эту?
И он провёл пальцем по клавише «Необратимость течения времени».
— А вот эту кнопку нажимать не советую уже я, — раздался голос откуда-то со стороны.
Ребята вскочили, испуганно разглядывая подходящего к ним парня примерно их лет, одетого в забавные пятнистые джинсы, дешёвые пластиковые кроссовки и нелепый допотопный свитер с вышитой надписью «Boys» на животе. Но вовсе не это привлекло к парню внимание друзей, а свободно болтающийся на ремне через плечо жёлтенький чемоданчик трансформатора. Точно такой же, какой сейчас держал в руках Эдик.
— Бу! — рассмеялся парень, оглядев перепуганных друзей. — Попробуйте угадать, кто я такой?
— Папа? — дрогнувшим голосом спросил Эдик. — Папа, это ты?
— Молодчина! Ты почти угадал. Я Генка, друг твоего отца. Ты, наверное, нас из-за свитеров перепутал. Мы тогда одинаковые себе на рынке купили.
— Точно! — воскликнул Игорь. — Я вас на семейных фотографиях видел. На старых, ещё чёрно-белых.
— Вас? — заливисто засмеялся Геннадий. — Меня тут что, много?
— Ну… — смутился Игорь. — Просто я привык к друзьям своего отца на «Вы» обращаться. Даже к тому другу… — Тут он ещё больше смутился, опустив глаза. — …который…
— Который в девяносто втором году без вести пропал, — закончил за него Рустам. — Я сейчас в твоей квартире живу, если что. Но мы её честно купили.
— Ах, как невежливо… — шутливо погрозил пальцем Геннадий. — В доме повешенного обычно не говорят о верёвке.
— Но Рус просто хотел предупредить, — заступился за друга Витька. — Ты должен знать об опасности.
— Увы, — грустно улыбнулся Геннадий, — я знаю о своём будущем гораздо больше, чем хотел бы знать. И о вашем будущем — тоже. Поэтому и пришёл сейчас к вам. Чтобы предупредить.
— Нас подстерегает какая-то опасность? — испуганно спросил Витька. — Мы что, тоже исчезнем, как ты?
— Думаю, что нет. Найденный вами трансформатор безопасен. Ну почти. Вы сможете годами использовать его для приключений и путешествий. Если, конечно, не будете… — На этих словах Генка замолчал, закусив губу.
— Не будем делать что? — хором спросили друзья.
— Не будете играть со временем. Это смертельно опасно. И даже не надейтесь, что сможете разобраться и сделать все по уму. Не выйдет. Обычная логика сразу перестаёт действовать. Поэтому прошу вас — никогда не пытайтесь изменить настоящее путём изменения прошлого. Заклинаю! Не прикасайтесь к блоку связанных с изменением истории клавиш!
— А ты сам, как я вижу, — скептически протянул Рустам, — этими клавишами вовсю пользуешься.
— Потому что меня никто не предупредил, как я предупреждаю вас. И посмотрите, к чему это привело! — с горечью воскликнул Геннадий.
— Ну а что нам тогда можно делать? —
