Балкон напротив (СИ) - Карпенко Вероника

Как он только не пробовал заинтересовать эту капризную барышню: исполнял любовную серенаду, зазывно трусил крыльями и надувал «щеки». Но голубка безучастно спорхнула, а недооцененный танцор остался топтаться на месте. Мне вдруг стало жаль его! С чего это женщины-голуби так равнодушны и холодны? Ведь парень старался! Могла хотя бы поощрить его, похлопать крыльями в ответ». Я раскрошила в ладони остатки песочного теста и подозвала его угоститься. Голубь охотно подошел и радостно принялся склевывать крошки с земли.

Мамаши с колясками решили прогуляться вокруг дома. Солнце клонилось к закату, и я так увлеклась, что, вместо одной, умяла целых две корзинки. «Придется зайти в магазин и восполнить потери!» — решила я. И вдруг осознала свое везение. Двор был пуст. Такое случалось не часто.

Не тратя время понапрасну, я направилась к старой иве. «Если сегодня вечером Верка намерена осуществить свои планы, то нам будет не до того. Обидится, что не дала прочесть?» — мелькнуло в голове. «А, ну и пусть!» — мысленно махнула я рукой. — «Я ведь не обязана согласовывать с ней каждое свое письмо!». И я, облизнув сладкие пальцы, спрятала конверт в дупло.

Мастерица Верка посетила магазин и набрала ингредиентов для коктейлей. В другой жизни она могла бы стать барменом-виртуозом! В отличие от меня, предпочитавшей понятные и простые напитки, Верка любила разнообразие. Она создавала настоящие букеты из фруктового сиропа, сока и горячительных компонентов. Вероятно, этим талантом ее одарил отец, в молодости трудившийся барменом в дальнем южном городе. До нашего времени дожила старая потрепанная «Энциклопедия спиртных напитков», которую Верка берегла и прятала от младшего брата.

Закончив обязательную программу — доев-таки мамин куриный суп, мы предвкушали веселый вечер. Наткнувшись на старенькую кофейную турку, Верке вздумалось узнать свою судьбу старым проверенным способом. Будучи еще девчонками, мы с нетерпением ждали Святок, когда было можно заглянуть в будущее. Мы набирали воду в таз, и развешивали по его бортам бумажки с именами своих фаворитов. А потом с замиранием сердца пускали кораблики со свечой, наблюдая, к какому из берегов они причалят. После выливали в холодную воду растопленный воск и старались угадать застывшую фигуру. Образное мышление — не мой конек! Верка же умудрялась рассмотреть в кусочках бесформенного воска предметы, животных, и даже мужские гениталии.

Вот и сейчас я тупо уставилась в чашку, пытаясь включить воображение. Кофе размазался по дну и прилип к стенкам.

— Вер, у меня опять какие-то мухи, — разочарованно вздохнула я, отодвигая чашку. Верка взяла ее в руки и принялась медленно крутить, смотреть и так и эдак.

— Лена! Ты как всегда! Какие же это мухи? Посмотри, это же звезды! — она наклонилась ко мне, призывая вместе оценить свое открытие. Я еще раз посмотрела на картину из остатков кофе с другого ракурса.

— Ну, максимум, мошки… — с сомнением пожала я плечами. — В общем, комары меня покусают, все ясно!

Верка махнула рукой и потянулась за корзиночкой. Закусывая остывший кофе пирожным, подруга довольно чавкала и делилась новостями.

— Представляешь, пришла сегодня новенькая. Упасть и не встать!

— Чего, жирная? — предположила я.

— Наоборот, худая, как селедка! — Верка втянула щеки, демонстрируя скулы.

— Ага, завидуешь чужой худобе? — ехидно поинтересовалась я.

— Да ну тебя! Не в этом дело! — раздраженно отмахнулась подруга. — Она вообще не красится!

— Ну, Вер, не всем нравится разрисовывать себе лицо, — поспешила я оправдать незнакомую мне девушку.

— Да я не против! Но бальзам для губ никто не отменял. У нее губы сухие, будто она их облизывала в последний раз полгода назад! — распалялась Верка. — Сидит: чав, чав сухими губами… Там не то, что целовать, смотреть неприятно.

— Ну, ты ей намекни… как-нибудь, — с сомнением предложила я.

— Вот еще, — фыркнула подруга. — А ты бы видела ее лицо! На носу воооот такой прыщ! — Верка взяла из миски бублик и приложила его к своему носу.

Я расхохоталась:

— Ну, прям такой?

— Я тебе говорю! — совершенно серьезно воскликнула она. — Сижу, объясняю, а у самой руки чешутся взять и выдавить этот прыщук.

— Ну, так выдави!

— Вот еще, — опять фыркнула подруга. — И ведь молодая девушка. Фигура, лицо, все на месте. Как можно так себя запускать?

— Ну, есть девушки, которые вообще не давят прыщи. Боятся последствий.

— Я тебя умоляю! Ты бы видела ее волосы! — не унималась Верка. — Как будто в них высморкался весь автобус!

— Ой, Вер! Ну, хватит тебе. Мы ж едим! — брезгливо поморщилась я. И, помолчав, добавила, — То ли еще будет, если ты уже сейчас завидуешь тем, кто младше и худее тебя.

— Ах, ты… — возмущенно нахмурилась Верка, и бросила в меня бублик.

Позже, наблюдая, как подруга мурцует очередной алкогольный микс, я пересказывала ей содержание своего письма.

— Лен, а покажи мне его! — с горящими глазами повернулась ко мне Верка.

— Кого? Письмо? Так оно уже в дупле! — я уставилась на подругу.

— Да нет! — протянула Верка. — Своего кошатника.

— Ты предлагаешь заявиться к нему в гости?

— А что? Было бы прикольно! — закивала она.

— Так! — сурово начала я. — Не порти мне атмосферу! Понятно? У тебя есть свой экземпляр, экспериментируй на здоровье.

— Ишь ты, падишь ты! — манерно протянула Верка.

Закончив дегустацию коктейлей, мы перебрались в зал. Верка достала из сумочки флешку.

— Я тут крутой сборник приготовила. Всякие всякости, называется!

Я прибавила звук компактных, но шустрых настольных колонок, и содержимое флешки зазвучало, отражаясь от стен маленькой комнаты. Мы, словно вернувшись в детство, прыгали, бесились и подпевали в полный голос. Пока в дверь не постучали. Тетя Дина в махровом халате и домашних тапках стояла на пороге, и, театрально схватившись за голову, перечисляла все свои болячки.

— Леночка, я не ханжа, ты знаешь! Слушайте на здоровье, но только не пойте, я тебя прошу. — Страдальчески произнесла она. — У меня ведь давление и голова, и еще гастрит, будь он не ладен. Недавно так спину прихватило, что из ванны вылезти не смогла.

Участливо выслушав жалобы соседки, я поняла, что дискотека окончена. Мы с Веркой, разбросав подушки, улеглись на пол. В темноте на потолке мельтешили яркие светлячки настольной лампы.

— Вер, а ты бы вышла за Серегу, если бы он предложил? — вдруг спросила я.

Верка, положив голову мне на плечо, глубоко вздохнула.

— Пусть сначала предложит, потом буду думать.

— Ну, а если? — настойчиво повторила я.

— Да мне и сейчас не плохо. Что там делать, замужем?

— Ну, — я задумалась, — как же? Детей рожать!

Верка усмехнулась моему аргументу.

— Скажи еще борщи варить!

— Ну, и это тоже, — согласилась я.

— А потом глядь, а ты с задницей шэсят шестого размера, и отвисшими сиськами, шинкуешь капусту.

— Почему сиськи отвисли? — уточнила я.

— А ты роди и выкорми троих детей, так и отвиснут! — со знанием дела заключила подруга.

— Ааааа, — протянула я.

— А муж твой, с благородной сединой на висках, приходит с работы все позже, — продолжила Верка рисовать безрадостные картины замужнего будущего.

— Чёй-то? — шепотом спросила я.

— Потому, что у него секретарша сорок четвертого размера в черных чулочках и юбке с разрезом! — констатировала Верка.

Я обреченно вздохнула. И не стала вдаваться в подробности. Ведь секретарше тоже, наверняка, придется не сладко. На правах любовницы получая «огрызки» с барского стола.

Перед сном я задержалась на балконе. Кусочек луны стыдливо выглядывал из-за облака. Снаружи было темно, не считая окон соседних домов. Что-то случилось с уличным освещением! Фонари не горели, а света Луны не хватало, потому улица погрузилась во мрак. Внизу, освещая путь подручными средствами, пробирались домой редкие прохожие. Иногда, пронзая темноту светом фар, во двор крадучись, заезжали машины. «Вот так выглядел бы наш город без электричества. К некоторым вещам привыкаешь, переставая их замечать».