Город мертвых - Дин Кунц

Вооружившись ножом, он заторопился через здание обратно к инженерному отсеку, где персонал станции и гигант с полуразбитым лицом, назвавшийся Девкалионом, стояли над телами тех, кто выглядел как Уоррен и Энди Снайдер, но не являлся ими.

Ральф Неттлс, их инженер, был надежным как скала парнем, отличавшимся ответственностью, искренностью и здравым смыслом. Поэтому, наверное, эти Уоррен и Энди действительно пытались убить его, а татуированный незнакомец спас ему жизнь и выступает в качестве их союзника. Что касается бледно-голубого пара, струившегося из ноздрей Уоррена во время его конвульсий, данный факт говорил о том, что тип был не более человеком, нежели автомат, в котором лопнул резервуар с охладителем. Это должно было быть правдой, однако все предпочли бы получить чуть более убедительные доказательства.

В пультовой кроме Ральфа с гигантом находились еще Барт Когборн, рекламщик, и Мэйсон Моррелл, сотрудник, писавший рекламные тексты, ведущий вечернего ток-шоу сегодняшней программы, который переключился с живой трансляции на записанную часть, специально заготовленную для таких форс-мажоров. Ну, не совсем для таких. Мэйсон скорее готовился к неожиданному приступу поноса во время эфира. Все, за исключением незнакомца, выглядели встревоженными и сбитыми с толку.

В отсутствие Сэмми тело Уоррена Снайдера раздели до пояса, а штаны стянули настолько, чтобы открыть весь живот от груди до паха.

– Я не знаю, что именно вы увидите, – сказал Девкалион, – но уверен, этого будет достаточно, чтобы доказать вам – перед нами не настоящий Уоррен Снайдер.

Гигант опустился на колени рядом с трупом и вогнал в него нож, прямо под грудиной.

Мэйсон Моррелл ахнул, возможно, не потому, что его шокировало или ужаснуло надругательство над телом, а лишь ради эффекта, чтобы доказать, что он, звезда эфира, по природе своей более чувствителен, чем те, кто работал за кулисами его шоу.

Сэмми нравился Мэйсон, хотя этот парень всегда переигрывал тут и там, за микрофоном и без, и порой утомлял.

Тонкая змейка крови заскользила от рукояти ножа по бледному животу, и на миг труп показался все же человеческим. Но затем Девкалион полосонул до пупка и ниже, таким образом срезав иллюзию человечности. Края раны разошлись, и кровь – если это была она – оказалась пропиткой лишь поверхностных тканей.

Глубже все было странным, совершенно не похожим на внутренности человеческого тела. Некоторые органы имели цвет матового стекла, некоторые были белыми с неравномерными потеками серого, словно мясо определенного вида рыб, а отдельные обладали легким намеком на зеленый. Другие казались гладкими и обтекаемыми, иные текстурой напоминали головки домашнего сыра, и абсолютно все имели странную форму и были асимметричными. Двойная спираль опалесцирующих[13] трубок вилась через весь корпус, из тех, что были проколоты или разрезаны, сочилась кремовая жидкость. Всю брюшную полость опутывала тонкая сеть люминесцентных волокон, которые казались скорее электронными, нежели биологическими, и мягко светились, несмотря на то что дубликат Уоррена Снайдера был так же мертв, как и человек, которого он заменил.

Оставив нож торчать из тела, Девкалион выпрямился во весь рост. С дрожью отвращения и страхом в голосе, которые не нравились ему самому, Сэмми Чакрабарти спросил:

– Что это за штука?

– Она была сделана в лаборатории, – сказал гигант. – Сотни или даже тысячи подобных сейчас в процессе захвата контроля над этим городом.

– Какой лаборатории? – спросил Ральф Неттлс и недоверчиво покачал головой. – Наша наука пока недостаточно развита для подобного.

– Доказательство у вас перед глазами, – напомнил ему Девкалион.

Барт Когборн смотрел не на труп, а на свои часы, словно в его мире радиопродаж не было места для развития подобных событий, словно он мог заявить, что приближается дедлайн, поэтому ему нужно вернуться в свой кабинет и писать объявления.

– Может, и в лаборатории, – согласился Ральф. – Но не на этой планете.

– На этой планете, в этом штате, в этом округе, – заверил его Девкалион со зловещей уверенностью. – Я скоро объясню, кто я и кто сотворил этих созданий. Но вначале вы должны подготовиться к защите станции и предупредить других, как в Рейнбоу-Фоллс, так и за пределами города, о том, что происходит.

– Защищать ее чем? – спросил Мэйсон Моррелл. – Парой кухонных ножей? Против сотен, а может, тысяч этих… этих штук? И они сильнее нас? Мужик, это не кино, у нас тут нет суперзвезды большого экрана, способной все исправить в третьем акте. Я не могу спасти мир. Я не в состоянии спасти ничего, кроме собственной задницы, свалив отсюда, уехав из города и оставив это дело армии.

– Ты не выберешься, – сказал Девкалион. – Они захватили полицию и все органы власти. Дороги блокированы с обеих сторон города. Они захватывают ключевые службы – телефоны, энергостанцию. Погода им в этом способствует, поскольку люди не намерены покидать дома, а там дубликатам проще их отыскать.

– Без телефонов и любой возможности передавать сообщения, – сказал Сэмми, – без интернета лишь KBOW – наш единственный способ предупредить широкие массы людей.

– У меня есть оружие, – сказал Ральф Неттлс. – Я… собираю.

Сэмми всегда думал, что у этого уравновешенного, ответственного, одержимого деталями инженера наверняка имеется план на все случаи жизни, от влюбленности до Армагеддона. Хоть он никогда и не слышал, чтобы Ральф даже словом обмолвился о коллекционировании оружия, подобное откровение его не удивило, он подозревал, что коллекция будет обширной, количества лишь чуть-чуть не хватит для оправдания слова параноидальная.

– Достаточно, чтобы защитить это место, – сказал Ральф. – До моего дома меньше мили. Я могу вернуться сюда с оружием и боеприпасами за… двадцать минут или около того.

– Я пойду с тобой, – сказал Девкалион, – и мы будем гораздо раньше.

Зазвучал звонок во входную дверь. KBOW была закрыта для посетителей, после того как приемная запиралась в половине шестого.

– Это Транспорт Номер Один, – промолвил Девкалион. – Они считают, что заберут отсюда четверых зомби. Ждите здесь. Я с ними разберусь.

Сэмми не мог даже подумать, что потрясающее открытие существования репликантов и вид их инопланетных внутренностей окажутся менее поразительными, чем уход Девкалиона из комнаты. И все же он, Ральф, Мэйсон и даже полубессознательный Барт вскрикнули от изумления, когда Девкалион, отвернувшись от них, не просто вышел из комнаты, а исчез из нее.

12

Чтобы приподнять пятилетнюю Крисси Бенедетто, едва достававшую подбородком до столешницы, понадобилось две подушки, уложенные на кухонный стул.

Обеими ручками девочка подносила к губам кружку горячего шоколада, и каждый раз, когда она отпивала из нее, глаза малышки расширялись, словно радуясь вкусу напитка.

– Ты делаешь его по-другому, – сказала она.

– Я использую миндальное молоко, – ответила Эрика, сидевшая за столом напротив девочки.

– Миндальное, то есть из орехов?

– Да. Именно.

– Ты, наверное, давишь очень сильно, чтобы выдавить из них молоко.

– Давят другие люди. Я просто покупаю его в магазине.

– А из арахиса тоже можно добыть молоко?

– Нет, не думаю.

– А можно выдавить молоко из каш-ю?

– Из кешью? Нет, не думаю.

– Ты очень красивая, – сказала Крисси.

– Спасибо, милая. Ты тоже очень красивая.

– Я была Русалочкой в подготовишке. Ну, когда в последний раз отмечали Хэллоуин.

– Готова поспорить, ты очаровала всех мальчиков.

Крисси поморщилась:

– Мальчишки. Они все хотели быть страшными. И были фу.

– Лучше быть красивым, чем страшным. Мальчики рано или поздно понимают это, но, чтобы понять, им нужно много времени.

– А в этом году я буду принцессой. Или свинкой, как Оливия из книжек.

– Я бы на твоем месте выбрала принцессу.

– Ну, Оливия – красивая свинка. Да и папа всегда говорит, что не важно, как ты выглядишь снаружи. Главное, какая ты внутри. А другие печенья у тебя тоже выходят вкусными.

– Я добавляю пекан и кокос к шоколадной крошке.

– Можешь научить мою маму?

– Конечно. Я и тебя могу этому научить.

Последним из качеств, которые Эрика Пятая – теперь Сведенборг – должна была бы обнаружить в своем характере, являлся талант вызывать к себе симпатию и воспитывать юных. Будучи выращенной в резервуаре «Рук Милосердия» в далеком Новом Орлеане, обретя сознание уже взрослой, она была лишена родителей, от которых могла бы перенять нежность, и детства, в течение которого стала бы объектом ласковой заботы других. Она была создана, чтобы служить Виктору, беспрекословно ему подчиняться, ее запрограммировали ненавидеть человечество, в особенности юное. Даже тогда Виктор представлял себе мир, где однажды исчезнут дети, будущее, в котором секс не станет служить ничему, кроме избавления от напряжения. Он мечтал о времени, когда сама концепция семьи будет уничтожена, а члены постчеловеческой Новой Расы будут привязаны не друг к другу, к странам или Богу, а лишь к нему, Виктору.