Мамай. История «антигероя» в истории - Роман Почекаев

В результате все владения Золотой Орды к западу от порогов Днепра и к северу от низовьев Днестра и Южного Буга оказались утраченными. Мамай оставил Сарай и устремился со своими основными силами на запад, чтобы попытаться спасти хотя бы часть территорий, захваченных литовцами. Его поспешность объяснялась, по всей видимости, не столько беспокойством за целостность Золотой Орды, сколько защитой личных и семейных интересов: ведь в случае дальнейшего продвижения Литвы на восток Мамай мог потерять собственные родовые владения в Крыму и Северном Причерноморье!

Как бы то ни было, благодаря своевременному прибытию ему удалось обезопасить ордынские владения к востоку от порогов Днепра, а также удержать за собой узкую полоску земель Северного Причерноморья — от Молдавии до Южного Буга. Однако энергичный бекляри-бек не мог быть одновременно в нескольких местах, чем и воспользовался его не менее деятельный противник, хан Мюрид. Он сумел без труда разгромить Абдаллаха, которого, как надеялся Мамай, должна была поддержать столичная знать, а также признавшие его власть наместники областей Поволжья. Остается только гадать — предали ли столичные аристократы Абдаллах-хана или просто Мюрид оказался более талантливым полководцем, чем сторонники Абдаллаха. Думаем, следует отдать предпочтение полководческим талантам Мюрида: если хана предавала столичная знать, он обычно сразу же погибал от рук победителей, Абддалах же сумел уцелеть и вскоре оказался на западе ордынских владений, в ставке Мамая.[154]

Мюрид, наконец-то утвердившись в столице, сумел укрепить власть настолько, что к нему — впервые после Хызр-хана! — направились за ярлыками русские князья. Новый хан утвердил великое княжение за 13-летним московским князем Дмитрием Ивановичем (будущим Донским). Не исключено, что московские бояре просто-напросто «перекупили» ханский ярлык — ведь брат Мюрида, Хызр-хан, всего полтора года назад выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Константиновичу Суздальскому.[155]

Утрата Сарая, конечно, была неудачей для амбициозного бекляри-бека, однако не в правилах Мамая было отказываться от дальнейшей борьбы. Да и сам факт захвата Сарая, пусть и на короткое время, заставил считаться с бекляри-беком не только ордынскую знать, но и правителей вассальных государств. Одним из подтверждений тому стали переговоры Мамая и митрополита Алексия, фактического правителя Московского княжества. Митрополит и бекляри-бек заключили договор («докончание»), согласно которому Алексий от имени великого князя Дмитрия Ивановича признавал ханом Абдал-лаха, а Мамай (в свою очередь, от имени хана) соглашался уменьшить размер «ордынского выхода» с Руси, который был установлен при хане Джанибеке.[156] Любопытно отметить, что Мамай пошел не только на денежные, но и на протокольные уступки: впервые в истории русско-ордынских отношений не великий князь лично явился в Орду за ярлыком, а ханский посол привез ханский указ прямо в Москву![157] Надо полагать, что тогда же Мамай от имени «своего» хана выдал тому же митрополиту Алексию ярлык, подтверждающий льготы и привилегии русской православной церкви.[158]

Узнав, что московский правитель получил ярлык от Мамая, сарайский хан Мюрид впал в ярость и, в свою очередь, выдал ярлык на великое княжение сопернику Дмитрия Ивановича — Дмитрию Константиновичу Суздальскому, который вместе с ханским послом Иляком прибыл во Владимир, столицу Северо-Восточной Руси, и начал принимать присягу удельных князей. Но московский князь не пожелал подчиниться сарайскому хану и выбил своего соперника из Владимира, а затем обрушился на тех, кто присягал суздальскому князю: за короткое время лишились своих столов удельные князья Дмитрий Галицкий и Иван Стародубскии, которые тотчас же бросились жаловаться Дмитрию Константиновичу.[159]

Суздальский князь был вынужден «взять мир» со своим юным московским соперником, вероятно, уповая на то, что хан Мюрид вмешается в их распрю и вернет ему великокняжеский титул. Однако он просчитался: зимой 1363/1364 г. сарайский хан умер при невыясненных обстоятельствах. По одним сведениям, он скончался от чумы, новый всплеск которой в Поволжье пришелся как раз на это время,[160] по другим — был зарезан собственным бекляри-беком Ильясом, сыном Могул-Буги, разочаровавшимся в своем повелителе.[161]

Гибель талантливого полководца Мюрида заставила поднять голову многих его конкурентов в борьбе за трон. Азиз-Шейх, еще один потомок Шибана, приходившийся Мюриду двоюродным племянником, провозгласил себя ханом и начал чеканить монету в Гюлистане. Ему противостоял его дальний родич — вышеупомянутый Мир-Пулад, изгнанный Мамаем из Сарая, но все еще не покинувший Поволжья. Однако против Мир-Пулада выступил очередной претендент — Пулад (Деулиуллах)-ходжа, потомок Туга-Тимура, заставивший Мир-Пулада окончательно распроститься с претензиями на сарайский трон и вернуться в свои владения в Приаралье.[162]

Пулад (Деулиуллах)-ходжа сумел опередить Азиз-Шейха и первым занять столицу. Едва ли не первым его актом стала отмена ярлыка Абдаллаха на великое княжение Дмитрию Московскому и выдача нового ярлыка Дмитрию Суздальскому. Однако к этому времени суздальский князь в значительной степени утратил свои амбиции и отказался от претензий на великий стол, а вскоре и породнился со своим московским соперником, выдав замуж за него свою дочь Евдокию. А вскоре Пулад (Деулиуллах)-ходжа был убит собственными эмирами — согласно Муин ад-Дину Натанзи, за чрезмерно жестокое правление.[163]

Азиз-Шейх, избавившийся, таким образом, от двух соперников, практически беспрепятственно занял столицу и активно занялся укреплением власти над русскими княжествами. Он отправил на Русь своего посла Байрам-Ходжу, через которого потребовал у русских князей вновь признать власть Сарая и платить ему дань. В 1365 г. Азиз-Шейх выдал ярлык на Нижний Новгород князю Борису Константиновичу Городецкому, спорившему за этот город (оставшийся выморочным после смерти его старшего брата Андрея) со своим братом Дмитрием Суздальским.[164] Кроме того, в 1367 г. хану удалось покончить и с независимостью Волжской Булгарии: местный правитель Пулад-Тимур совершил неудачный поход на Русь, был разгромлен русскими на Пьяне, и Азиз-Шейх, воспользовавшись его неудачей, обрушился на мятежного эмира, захватил его в плен и казнил.[165] Наместником Волжской Булгарии стал лояльный сарайским ханам эмир Асан. Казалось, новый властитель Золотой Орды имеет все шансы восстановить былое могущество сарайского престола.

О повторном взятии столицы Мамаем и о мятеже в Крыму

Что же делали в это время Мамай и Абдаллах? Прежде всего, им пришлось навести порядок в собственных владениях в Крыму, где местные правители, прежде поддержавшие Мамая, после сарайской неудачи вышли из-под его контроля. Так, солхатский даруга Кутлуг-Буга отказался повиноваться Мамаю и даже начал возводить вокруг Солхата оборонительный ров, надеясь, что он защитит его в случае нападения бекляри-бека.[166] Узнав об этом, Мамай со всеми силами поспешил к городу, прежде находившемуся под властью его предков, и осадил его. Армянский современник, переживший осаду Солхата, записал 23 августа 1365 г., что «люди и животные со всей страны, простиравшейся от Кец (Керчи) до Сарукармана (Херсонес), собрались тут; и Мамай [сейчас] в Карасу с многочисленными татарами; и наш город дрожит и шатается …»[167] Оборонительный ров не пригодился: жители Солхата предпочли не искушать судьбу и сдали город Мамаю, который даже позволил Кутлуг-Буге остаться и сохранить пост даруги.[168]

Стоит отметить, впрочем, что Мамай, фактически сделав Солхат своей штаб-квартирой, не превратил его в военный лагерь: город продолжал оставаться одним из важнейших торговых и культурных центров Крыма. За время нахождения здесь ставки Мамая активно развивались также научная и литературная деятельность и даже книжная торговля.[169]

Уладив дела на полуострове, Мамай и Абдаллах начали враждебные действия против сарайского хана Азиз-Шейха. Прежде всего Абдаллах с подачи Мамая выдал ярлык на Нижний Новгород Дмитрию Константиновичу Суздальскому — в противовес ярлыку, выданному Азиз-Шейхом Борису Константиновичу, брату Дмитрия. Таким образом Мамай и «его» хан демонстрировали, с одной стороны, противостояние сарайскому монарху, с другой — поддержку своему вассалу и союзнику Дмитрию Московскому, который к этому времени помирился и даже породнился с Дмитрием Суздальским.

Однако подобные действия были лишь незначительным внешним проявлением враждебности Мамая и Абдаллаха по отношению к Азиз-Шейху. Гораздо более важную работу Мамай вел скрытно: в течение 1365-1367 гг. его сторонникам в Сарае удалось переманить на сторону Мамая и Абдаллах-хана нескольких эмиров Азиз-Шейха (возможно, подкупив их при помощи русского серебра), которые составили против него заговор. В результате в 1367 г. сарайский хан был зарезан своими приближенными прямо в собственной постели. Впоследствии заговорщики стали распространять слухи, что Азиз-Шейх поплатился жизнью якобы за установление им «скверных обычаев», за которые его порицал влиятельный представитель мусульманского духовенства Сайид-Ата и которые хан пообещал отменить, но не сдержал обещания.[170] Однако после его смерти Сарай беспрепятственно был занят Абдаллахом и Мамаем, и это дает веские основания полагать, что покойный хан пал жертвой заговора, организованного бекляри-беком.