Борьба миров (без указания переводчика) - Герберт Уэллс

— Не трогайтесь с места, — сказал я. — Тут вы в безопасности.

Я побежал в трактир «Пятнистая Собака», так как знал, что у хозяина есть лошадь и двухколесный шарабан. Я торопился, предвидя, что скоро начнется повальное бегство с нашей стороны холма. Хозяин трактира стоял у своей конторки. Он не подозревал, что творилось в двух шагах от его дома. Какой-то мужчина, стоявший ко мне спиной, разговаривал с ним.

— Меньше фунта нельзя, — заявил трактирщик. — Да и отвести ее некому.

— Даю два, — сказал я через плечо незнакомца.

— За что?

— И доставлю обратно к полночи, — добавил я.

— Боже, — воскликнул трактирщик, — что за спешка? Я продаю свинью. Два фунта, и сами доставите обратно? В чем дело?

В немногих словах я объяснил, что мне надо уехать из дому, и таким образом нанял шарабан. В то время мне не приходило в голову, что вскоре сам трактирщик будет вынужден покинуть свое жилище. Я быстро запряг лошадь и, оставив ее под присмотром жены и служанки, вбежал в дом и уложил некоторые ценные вещи — серебряную посуду и еще кое-что. Пока я укладывался, буковые деревья перед домом начали гореть, а железная решетка у дороги накалилась докрасна. В это время мимо пробегал один из спешившихся гусаров. Он заходил в каждый дом и предупреждал жителей, чтобы они уходили. Он уже удалялся, когда я вышел на крыльцо со своими сокровищами, завязанными в скатерть.

— Что нового? — крикнул я ему вдогонку.

Он повернулся, взглянул на меня и крикнул, что марсиане вылезают из ямы в каких-то штуках, похожих на крышки от мисок. После этого он направился к воротам дома, стоявшего на вершине холма. Внезапно клуб черного дыма пересек дорогу, и я больше уже не видел этого гусара. Я побежал к дверям соседа и постучал, желая убедиться, уехал ли он с женой в Лондон и запер ли квартиру. Потом, вспомнив о просьбе нашей служанки, снова вошел в дом, вытащил ее сундук, привязал его к задку шарабана и, схватив вожжи, вскочил на козлы. Через минуту мы уже выехали из дыма и грохота и быстро спускались по противоположному склону Мейберийского холма к Старому Уокингу.

Перед нами расстилался мирный, залитый солнечным светом ландшафт. Пшеничные поля тянулись по обе стороны от дороги, и вдали уже можно было различить покачивающуюся вывеску Мейберийской гостиницы. Перед нами ехал доктор в своей таратайке. У подножия холма я оглянулся назад. Густые столбы черного дыма, прорезанные красными языками пламени, поднимались в неподвижном воздухе и отбрасывали черные тени на зеленые вершины деревьев. Дым расстилался широко в обе стороны: до Байфлитских сосновых лесов на востоке и до Уокинга на западе. Вся дорога позади нас пестрела беглецами. Слабо, но отчетливо в знойном неподвижном воздухе слышалось смолкавшее по временам тарахтенье пулеметов и непрерывный треск винтовок.

Очевидно, марсиане поджигали все, что находилось в сфере действия их теплового луча.

Я плохой кучер и поэтому вынужден был все свое внимание посвятить управлению лошадью. Когда я снова обернулся, второй холм был уже скрыт от меня черным дымом. Я стал подхлестывать лошадь и гнал ее крупной рысью, пока Уокинг и Сенд не отделили нас от этого смятения и ужаса. Между Уокингом и Сендом я нагнал и перегнал доктора.

X

Ночная буря

От Мейберийского холма до Лезерхеда около девятнадцати километров. На лугах за Пирфордом пахло сеном, по краям дороги цвела живая изгородь из шиповника.

Спускаясь с Мейберийского холма, мы вдруг услышали орудийный гул. Он прекратился так же внезапно, как качался, и к девяти часам мы благополучно добрались до Лезерхеда. Я поужинал у родных и передал жену на их попечение. Лошадь моя тем временем успела отдохнуть.

Всю дорогу жена была очень молчалива и казалась подавленной, как будто предчувствовала что-то недоброе. Я старался подбодрить ее, говоря, что марсиане привязаны к яме собственной тяжестью и что вряд ли им удастся оттуда выползти. Она отвечала односложно. Если бы не обещание, данное мною трактирщику, она уговорила бы меня остаться на ночь в Лезерхеде. О, почему я не остался! Я помню, что она была очень бледна, когда мы прощались.

Что до меня, то весь этот день я провел в лихорадочном возбуждении. Та, особого рода, воинственная лихорадка, которая порой овладевает цивилизованным обществом, сжигала меня. Я почти радовался, что мне предстоит вернуться ночью в Мейбери. Я даже боялся, что прекращение ружейной стрельбы означает конец войны с марсианами. Мне страшно хотелось присутствовать при нашей победе над ними. Я собрался в дорогу часов в одиннадцать вечера. Ночь была очень темная. Когда я вышел из ярко освещенных сеней на двор, тьма показалась мне кромешной. Было по-прежнему жарко и душно. Вверху быстро неслись облака, хотя внизу не чувствовалось ни малейшего ветерка. Муж моей кузины зажег оба фонаря. К счастью, я хорошо знал дорогу.

Жена стояла у освещенной двери, пока я не сел в шарабан. Потом вдруг повернулась и ушла в дом, покинув родных, желавших мне счастливого пути.

Я отчасти заразился боязнью моей жены и сначала был в довольно унылом настроении, но потом мысли мои вернулись к марсианам. Я еще не знал никаких подробностей вечернего боя, не знал даже, какие обстоятельства ускорили столкновение. Проезжая через Окхем (я возвращался по этому пути, а не через Сенд и Старый Уокинг), я увидел на западной стороне неба кроваво-красное зарево, которое по мере моего приближения медленно разрасталось. Тучи надвигающейся грозы смешивались с клубами черного и багрового дыма.

В Рипли-стрит никого не было. Деревня словно вымерла, лишь в одном-двух окнах виднелся свет. Но у поворота дороги к Пирфорду я чуть не врезался в кучку людей, стоявших ко мне спиной. Они ничего не сказали, когда я проезжал мимо. Не знаю, было ли им что-нибудь известно о том, что творилось по ту сторону холма, не знаю также, покоились ли мирным сном обитатели тех безмолвных домов, мимо которых я проезжал, или дома эти стояли пустые и покинутые во мраке и ужасе ночи. От Рипли до Пирфорда я ехал долиной Уэя, откуда не было видно красного зарева. Но когда я поднялся на небольшой холм за Пирфордской церковью, зарево показалось снова, и деревья зашумели под первым порывом надвигавшейся бури. Я услышал, как позади, на колокольне Пирфордской церкви, пробило полночь, а затем впереди появился силуэт Мейберийского холма с древесными вершинами и кровлями, четко выделявшимися на красном фоне. Я долго рассматривал эту картину. Вдруг яркая зеленая вспышка залила светом дорогу и озарила сосновый лес у Эдльстона. Я почувствовал, как натянулись вожжи, заметил, как зеленая полоса пламени прорезала тучи, осветила их хаос и упала слева от меня на поле. То была третья падающая звезда.