Глобальное порабощение России, или Глобализация по-американски - Геннадий Зюганов

Так, один из докладчиков Римского клуба Э. Ласло прямо говорит о «глобальной системе», управляемой «благотворительной диктатурой технократической элиты». Ему вторит соавтор второго доклада Римскому клубу Э. Пестель: «Два важных института нашей западной демократии, парламентская демократия и социальное свободное рыночное хозяйство, страдают известной слабостью — они способны реагировать преимущественно лишь краткосрочно».

Антидемократический пафос второго доклада был настолько неприкрытым, что в Германии, например, пресса так прокомментировала этот доклад: «За отсутствием благоразумия мировой план требует диктатуры, чтобы функционировать. И поэтому… для политики он не приносит пользы, поскольку в качестве решения может предложить лишь войну».

Идея замены демократии на диктатуру элиты — не случайная оговорка. Это, если можно так выразиться, credo — символ веры идеологов глобализации. Еще в 1970 году один из главных архитекторов глобального мира З. Бжезинский в своей работе «Между двумя эпохами. Американская роль в технотронную эру» сформулировал две принципиально важные идеи: о необходимости замены нынешней западной демократии господством элиты и о создании наднациональной власти путем объединения элит ведущих государств мира. Это должно привести к «постепенному появлению все более контролируемого и направляемого общества».

Фактически Бжезинский публично провозгласил, что западная демократия становится тормозом для глобалистов на пути установления «нового мирового порядка». При этом Бжезинский выразился предельно откровенно: «Освобожденная от сдерживающего влияния традиционных либеральных ценностей, элита не будет колебаться при достижении своих политических целей, применяя новейшие достижения современных технологий для воздействия на поведение общества и удержания его под строгим надзором и контролем». Если это не новая версия жесточайшего «технотронного тоталитаризма», то что?

Яснее всего методологическая порочность и аморальность идеологии глобализации видны в концепции «золотого миллиарда» — новой расы господ, которую составит население ведущих капиталистических стран. Независимо, заметим, от нравственного, культурного и умственного уровня своего развития.

Ж. Аттали, например, формулирует тезис о грядущей судьбе «золотого миллиарда» совершенно недвусмысленно. «В грядущем новом мировом порядке, — говорит он, — будут и побежденные и победители. Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят. Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто не станет обращать внимания из-за простого безразличия. Все ужасы XX столетия поблекнут по сравнению с такой картиной».

Чтобы подготовить мировое общественное мнение к этой новой форме беспощадного апартеида, в культуру Запада долгие годы массированно и целенаправленно внедряется двойной стандарт: человечество недвусмысленно разделяется на «избранных» и «остальных». Учитывая эту тревожную тенденцию, в процессах глобализации некоторые ее противники видят не что иное как возникновение репрессивных структур глобального фашизма. Новая раса господ — «золотой миллиард» — сплачивается и создает соответствующие институты для предупреждения угрозы «революции бедных».

Для такого вывода, увы, есть серьезные основания. Многие эксперты предупреждают нас, что в современном неолиберализме произошло соединение некоторых «родовых признаков фашизма». Среди них:

отказ от свободного рынка в отношениях с «чужими», ориентация на административно-командные рычаги глобального, всемирного «генерального плана»;

потребность в создании особой высшей расы — «золотого миллиарда»;

замена естественного, традиционного языка неолиберальным «новоязом» с полностью искаженным смыслом ключевых понятий и слов.

Раздел второй

Мир в тисках империалистической глобализации

Глава первая

Новое как хорошо забытое старое

«Добреет» ли капитал?

И на Западе, и у нас очень много говорят и пишут о том, что в течение ХХ века, и особенно во время начавшейся после Второй мировой войны фазы глобализации, капитализм радикально переменил свою природу. Он-де утратил свой хищнический эксплуататорский характер, обратился лицом к человеку, удовлетворению его потребностей, все больше и больше служит «общему благу». В доказательство ссылаются на благосостояние, в котором буквально купается население стран «золотого миллиарда». Немножко терпения, выдержки — и капитализм во всем мире окончательно обретет «человеческое лицо», «поделится» своими благами с теми, кто в них нуждается, все так будут жить.

Призывы потерпеть мы часто слышали от гайдаров, чубайсов, грефов и прочих «реформаторов». Но, что греха таить, порой даже представители российской патриотической среды проводят принципиальную грань между отвратительным и антинародным «диким» капитализмом, который навязан России ельцинским режимом, и капитализмом «цивилизованным» — скандинавского образца, который едва ли уже не полностью превратился в «рыночный социализм». С первым будем-де всеми силами бороться, а пришествие второго — от всей души приветствовать.

Что тут сказать? Капитализм по многим параметрам, действительно, уже не тот, каким был в начале XX века. Но почему? В этом стоит внимательно разобраться.

Ленин в свое время отмечал наличие в России, как, впрочем, и в любой другой капиталистической стране, двух разновидностей капитала: демократического («народнического») и черносотенного («октябристского»). Хочется максимально полно процитировать выдержку из его письма А. М. Горькому от 3 января 1911 года, это имеет самое непосредственное отношение к нашей теме.

«…Кроме как в росте капитализма, — пишет Ленин, — нет залога победы над ним. Ни одной реакционной меры вроде запрещения трестов, ограничения торговли и т. п. марксисты не защищают. Но каждому свое: Хомяковы и К° пусть строят железные дороги через Персию, пусть посылают Ляховых (Н. А. Хомяков — крупный помещик, государственный деятель, один из организаторов колониальной политики царизма на Востоке. В. П. Ляхов — полковник, участвовал в подавлении национально-освободительного движения в Иране. — Г. З.), а марксистов дело — перед рабочими обличать. Жрет-де и сожрет, душит и задушит, сопротивляйтесь.

Сопротивление колониальной политике и международному грабежу путем организации пролетариата, путем защиты свободы для пролетарской борьбы не задерживает развитие капитализма, а ускоряет его, заставляя прибегать к более культурным, более технически высоким приемам капитализма. Есть капитализм и капитализм. Есть черносотенно-октябристский капитализм и народнический капитализм…

Международный пролетариат теснит капитал двояко: тем, что из октябристского превращает его в демократический, и тем, что, выгоняя от себя капитал октябристский, переносит его к дикарям. А это расширяет базу капитала и приближает его смерть. В Западной Европе уже почти нет капитала октябристского; почти весь капитал демократический. Октябристский капитал из Англии, Франции ушел в Россию и в Азию. Русская революция и революции в Азии = борьба за вытеснение октябристского капитала и за замену его демократическим капиталом. А демократический капитал = последыш. Дальше ему идти некуда. Дальше ему капут».

Последний вывод и по сей день остается теоретически безупречным. Другой вопрос, как и каким способом осуществляется это предвидение. Здесь нет и не может быть автоматизма. Возможны варианты. Но в этом нет ничего необычного, ибо, как сказал Герцен, «подчиняясь одному закону, железо падает, а пух летит».

Капитал действительно цивилизуется, но лишь постольку, поскольку сталкивается с возрастающим сопротивлением, ведь против него ведется борьба. А обретение капиталом «человеческого лица» в метрополиях прямо связано с глобализацией и еще более кровно — с глобализмом, с переносом наиболее жестоких и бесчеловечных форм эксплуатации из метрополий в колонии и зависимые страны.

Капитал сумел в известной мере приспособиться к изменившимся условиям, пошел на заметные уступки требованиям рабочего класса. Он вынужден был считаться с необходимостью развития системы социальной защиты людей труда, не забывая, конечно, в первую очередь о своих собственных интересах. Но, констатируя эти перемены, не следует забывать и о том, что сделал он это вовсе не добровольно. Изменившиеся условия — это прежде всего результат победы Октябрьской революции в России и порожденный ею мощный всплеск борьбы трудящихся во всем мире за свои экономические, социальные и политические права.