Вспышка страсти - Маргарет Пембертон

– Завтра пятница, – наконец заговорила я.

– Да, и ты уезжаешь к своим друзьям в Офир.

– А ты – к своему другу в Виго. Остановившись, мы взглянули друг другу в глаза, и я поняла, что в моих безошибочно видна боль расставания.

Джонатан повел меня через дюны, и мы уселись под их прикрытием. Устроившись рядом с ним, я ждала так, как не ждала никогда прежде. Я думала, что он заговорит, но вместо этого он издал стон – звук, который шел из глубины его души, – ударил кулаком по песку, а затем я оказалась у него в объятиях, и на этот раз в его поцелуях не было ни капли сдержанности. Страсть, в которой я не сомневалась, в конце концов вырвалась на свободу, его пальцы запутались в моих волосах, заставив меня вскрикнуть от боли и удовольствия, его губы, жесткие и требовательные, потянулись к моим губам. Все мое существо затрепетало в ответ, мне захотелось прильнуть к нему – ближе, еще ближе. Его язык обжег мне рот, руки скользнули от волос к моему телу и, раздвинув складки на лифе шифонового платья, ласкали мою грудь. Потом его рука оказалась на моей оголенной йоге и, обжигая своим жаром, двинулась вверх, а Джонатан сдавленно прошептал:

– Дженни, Дженни, Дженни…

Я нетерпеливо потянула его на себя, а затем столь внезапно, что я почувствовала себя так, словно меня ударили, он вскочил на ноги и замер, стараясь восстановить дыхание и… взять себя в руки. Все это произошло за несколько секунд, но показалось мне вечностью, а Джонатан, обуздав свою страсть, снова сел рядом и привлек меня к себе.

Из всего самого невероятного, что я могла услышать от него, он сказал то, от чего я чуть не задохнулась:

– Давай поженимся, Дженни Рен.

– О Господи… – Я едва могла говорить от облегчения, неожиданности и удивления. – О Господи, конечно, с удовольствием.

Он медленно выдохнул, и я спросила:

– Но если ты хочешь на мне жениться, то зачем… Почему ты остановился?

– Потому, Дженни Рен. – Его голос был полон любви и откровенной насмешки. – Потому, что я мужчина двадцати девяти лет, который не только был несколько лет женат, но который давно остепенился. И я за пятнадцать шагов могу разглядеть девственницу.

– Ради Бога… – Я одновременно засмеялась и заплакала. – В этом причина того, что твое поведение так изменилось после Валенсы?

– В этом и еще кое в чем другом. Я не думал, что снова смогу почувствовать к женщине такое смешанное чувство страстной любви и нежности. Мне понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– Я рада, что тебе это удалось.

– Что скажешь о встрече в Офире через пару недель? – усмехнулся он.

– О, это было бы замечательно! Ты бы познакомился с моей тетей Гарриет, с моими друзьями…

– В чем дело, Дженни? – мягко спросил он.

Я безмолвно смотрела на белые волны прибоя, без конца накатывающиеся на берег. Если я не расскажу ему, то расскажет Розалинда, а если не Розалинда, то кто-нибудь другой. А кроме того, я не хотела иметь секретов от Джонатана. Пришла пора сказать ему все.

– Джонатан, ты не все знаешь обо мне. В моем прошлом есть кое-что такое, что, возможно, заставит тебя изменить свое решение.

– Дженни Рен, не существует ничего, ничего на свете, что могло бы заставить меня передумать.

– Тогда мне хотелось бы рассказать тебе все сейчас.

– Нет, не сейчас. Я вижу, что это может тебя расстроить, а я не хочу, чтобы у меня остались воспоминания об испорченном вечере. В Офире у нас обоих будет достаточно времени, чтобы рассказать друг другу о нашем прошлом то, что необходимо. – Заключив меня в объятия, он заглушил мои слабые возражения поцелуями, которые прогнали прочь все остальные мысли.

Глава 6

Он уехал на следующее утро сразу после завтрака, а через час или два я закончила укладывать вещи, оплатила счет и вывела «фольксваген» на уже ставшую знакомой дорогу в Виану. Я ехала с легким сердцем, весело махала детям, которые помогали на полях или вели на пастбище громадных коров, и с ревом проносилась через грязные деревушки, с обидой чувствуя, что у «фольксвагена» совершенно не та скорость, что у «ламборгини».

Только к середине следующего дня я добралась до дорожного знака, указывавшего на Офир. Я свернула направо и едва не наехала на крестьянку, сидевшую на табурете прямо посреди дороги и с надеждой протягивавшую отвратительного вида морского угря. По одну сторону от меня широкая река несла свои воды к морю, а по другую начинался густой сосновый лес, которым так восхищалась тетя Гарриет. Очень скоро лес с манящими в глубину дорожками обступил меня с обеих стороне Вскоре я увидела песчаные дюны… и огромный четырехзвездочный отель, который Гарольд так безуспешно пытался купить, и песчаную дорожку, шириной едва достаточную для проезда автомобиля, которая вела от отеля прямо в лес. А потом передо мной появился белый оштукатуренный дом с блестящей крышей из букового дерева. Он настолько отличался от всего остального, виденного мной в Португалии, что я сразу же поняла, что наконец-то попала в «Анклав» Розалинды. Я сбавила скорость, а потом остановилась. Вокруг никого, в лесу стояла тишина, только щебетали и порхали среди ветвей ослепительно яркие птицы.

От виллы, расположенной довольно высоко, открывался вид на море и на простиравшийся вниз, до самой дороги и леса, сад с пышными цветочными клумбами, с миниатюрными фонтанами и с небольшим ручьем, который каскадами перетекал из пруда в пруд, берега ручья были густо усеяны желтыми и розовыми лилиями.

Сквозь большие венецианские окна можно было разглядеть выкрашенные белой краской стены и то, что с такого расстояния было похоже на гигантскую картину Пикассо. Выложенная камнем дорожка вела через сад к соседней вилле, которая была намного меньше, но гораздо симпатичнее. Стены в ней были отделаны по-португальски яркими изразцами, а открытые деревянные ставни позволяли видеть бегонии и ползучие лобелии, которые занимали все подоконники. Вокруг верхнего этажа проходил узкий деревянный балкон, где возле плетеного стола я заметила широкополую соломенную шляпу, которая принадлежала тете Гарриет, корзинку для вязания и клубки шерсти, раскатившиеся по деревянному настилу. Я вышла из машины, но вместо того, чтобы отправиться прямо к вилле, в которой, вероятно, обосновалась Розалинда, обогнула дом и пошла к другому, поменьше. Группа деревьев отделяла эту виллу от других зданий «Анклава», но каменные ступеньки, замысловатой дугой спускавшиеся от парадной двери виллы тети Гарриет, выводили на дорожку между деревьями, от которой новая извилистая серия ступенек поднималась вверх, к двум выкрашенным в розовый цвет виллам с коваными балконами и красными черепичными крышами. Я поднялась по ступенькам и, задержав дыхание, повернулась в сторону моря.