Атомы у нас дома - Лаура Ферми

Тайна всегда будоражит пытливый ум. Открыть тайну волчка стало главной задачей мальчиков. Они ни о чем другом не говорили, и, казалось, ничто на свете их больше не интересовало. То, что они знали по механике из учебников, было слишком элементарно и не касалось непосредственно теории волчка. Но мальчики не сдавались, и в конце концов Ферми своим умом пришел к рабочей теории гироскопа. Он долго плутал, пока не вышел на верный путь. Если бы он знал две теоремы, хорошо известные студентам, он сэкономил бы немало времени и сил.

После смерти брата вплоть до окончания средней школы Энрико часто обращался за помощью к одному из сослуживцев отца. У Энрико пошло в привычку встречать отца, когда тот выходил со службы, и вместе с ним возвращаться домой. Частенько их спутником оказывался инженер Амиден. Амиден был легко увлекающийся, экспансивный человек. Он вскоре заметил удивительную ясность ума Энрико, его математические способности и жадный интерес к науке. Как-то раз, подшучивая над мальчиком, Амиден дал ему решить несколько задач, заранее оговорившись, что это ему, конечно, не по силам и вряд ли он их сможет решить…

Однако Энрико решил эти задачи и попросил дать ему еще, потруднее. И с этими он тоже справился. На этот раз то были задачи, которые и самому Амиден не удавалось решить. Интерес этого немолодого человека к любознательному подростку превратился в искреннее восхищение. Он стал давать Энрико свои собственные книги, одну за другой, в известной последовательности, чтобы заложить в нем подлинные знания математических начал и основ физики. И Энрико жадно поглощал книги, которые ему давал Амиден, как и те, что ему случалось откопать на Кампо дей Фьори.

Так мечта Энрико стать физиком постепенно, благодаря воздействию и поддержке старого друга — Амидена, перешла в твердую решимость. Когда Энрико окончил школу, тот же Амиден дал ему добрый совет. В Пизе, сказал он ему, имеется малоизвестное учебное заведение с кафедрами литературы и точных наук для особо одаренных — Реальная высшая нормальная школа. Энрико должен подать туда заявление; можно не сомневаться, что его примут.

Родители Ферми колебались. Виданное ли это дело — позволить молодому человеку оторваться от семьи и ехать куда-то учиться, когда у них в городе имеется прекрасный университет? Но в конце концов они уступили настояниям и доводам Амидена, и Энрико подал заявление.

На вступительном экзамене Ферми впервые имел случай выступить перед представителями ученого мира. Ему дали задание написать работу о колебаниях струны. Он постарался вложить в этот реферат все свои знания. Его экзаменатор, профессор римского Технического училища, пораженный его эрудицией, весьма заинтересовался молодым человеком с такими обширными познаниями и пригласил его к себе для беседы, в конце которой Ферми узнал, что он представляет собой «нечто исключительное».

3 глава

До того, как мы встретились

(продолжение)

В начале ноября 1918 года Ферми уехал из Рима в Пизу. Ему было семнадцать лет. Первая мировая война подходила к концу. Извечные враги Италии — Австрия и Германия — были повержены. Тренто и Триест, два города, за которые бились итальянцы, оставив на полях сражения шестьсот тысяч убитыми, были освобождены от «австрийского ига». Впереди был длительный мир. Молодым людям не надо было идти воевать, будущее представлялось им в розовом свете, как оно всегда представляется молодежи.

Ферми покидал родной дом с легким сердцем и большими надеждами. Теперь уж ему ничто не мешало претворить свои мечты в жизнь. Потому ли, что и другие студенты испытывали то же чувство облегчения от того, что им больше ничто не грозит, потому ли, что Пиза, маленький университетский городок, все еще хранила средневековые традиции веселой студенческой жизни, или, может быть, потому, что, вырвавшись на волю, Ферми оставил позади тяжелую, гнетущую атмосферу, воцарившуюся в доме после смерти брата, а может быть, и по каким-нибудь другим, непостижимым причинам, — но эти четыре года в Нормальной школе были для Ферми самыми счастливыми и веселыми годами.

Реальная нормальная школа в Пизе была основана в 1810 году Наполеоном по образцу Высшей нормальной школы в Париже. Оба учебных заведения были рассчитаны на то, чтобы привлекать и развивать юные дарования, и можно не сомневаться в том, что обе школы достигали своей цели.

Пизанская школа предоставляла студентам бесплатное питание, общежитие и несколько специальных курсов для «нормалистов»; во всем остальном они числились студентами Пизанского университета. Дортуары и аудитории помещались (и ныне помещаются) во дворце, построенном в шестнадцатом веке, в одном из тех старинных дворцов, которые благодаря строгой пропорциональности архитектурных линий создают впечатление такой воздушной легкости, несмотря на свои монументальные размеры. Скудно обставленные студенческие комнаты были похожи на кельи и поражали резким контрастом с великолепным фасадом, изящно, но несколько чересчур обильно изукрашенным Джорджо Вазари.

В то время, когда там учился Ферми, в Нормальной школе не было никакого отопления, а пизанские зимы холоднее римских. Но все же Ферми не приходилось подсовывать под себя руки и переворачивать страницы книги языком, ибо каждому «нормалисту» — выдавался «скальдино» — глиняный горшок с ручками, доверху наполненный горячими углями и золой. Его держали на коленях и грелись.

Если зимой приходилось бороться с холодом, то летом шла непрерывная война с москитами. Тут уж пускали в ход резиновые подвязки и с их помощью били крылатых врагов на лету; это был новый вид спорта, в котором, по словам Ферми, он так преуспел, что приобрел славу лучшего охотника на москитов во всей школе.

Занятиям Ферми посвящал не так уж много часов. Многое из того, что преподавалось, ему уже было известно, а то, что он мог почерпнуть нового на лекциях, он быстро усваивал. У него оставалось немало времени для всяких забав, которыми изобиловала студенческая жизнь маленьких университетских городков… Поединки ведрами с водой на крышах города Пизы за честь юных красоток, которую никто и не думал задевать, шуточные дуэли, возникавшие по какому-то загадочному поводу, не понятному ни тому, кто послал вызов, ни тому, кто его принял, но со ссылками на Рыцарский кодекс, бурная кампания накануне весенних празднеств, завершавшаяся торжественным избранием какой-нибудь дурнушки, к полному ее замешательству, «королевой Мая». Я не думаю, чтобы сам Ферми с азартом ринулся в эту жизнь, если бы его не подбивал к этому его новый друг — Франко Разетти.