Меж двух вулканов. Боевые действия в центре Бородинского поля (Бородино. Хроника сражения) - Андрей Попов

В первой линии, прикрытые небольшой возвышенностью, находились 12-й гусарский голландский полк полковника Лигарда и другой, конно-егерский, номер которого я забыл. Хотя эти войска находились ближе к неприятелю, они были спешены, без сомнения для того, чтобы оставаться для русских незамеченными, поскольку пригорок был слишком невысоким, чтобы скрыть их, если бы они были на лошадях ". Очевидно, что Био имеет в виду 9-ю лег. кав. бригаду корпуса Нея, куда входил 11-й голландский полк. По словам биографа Пажеля, дивизия последнего выдвинулась на высоту бригады Вольфа (1 и 2 вестфальские гусарские полки),"которая имела пристанище позади небольшой возвышенности. Вестфальские гусары сели на коней и заняли левый фланг Пажеля, дивизия которого развернулась напротив флешей ".

В это время Био заметил, как со стороны большого редута к левому флангу дивизии несется в полнейшем беспорядке бригада Бермана, преследуемая русской конницей. Пажель послал своего адъютанта к командиру отступающих войск с приказом остановиться и возвратить уступленную врагу местность. По уверению биографа Пажеля, генерал сам "бросился в середину беглецов, вновь соединил их, сделав серьезное внушение генералу Берману, и приказал ему снова идти в атаку". Отступившая легкая кавалерия собралась позади батареи Серюзье, которая своим огнем отразила русскую конницу, преследовавшую французов. По словам Био, Берман нисколько не смутился грозными приказаниями Пажеля, а только "ускорил это свое отступление, затем повернул и вновь отважно бросился в атаку и отбросил неприятеля"[33]. Видимо, в данном случае речь идет об атаках французской конницы на полки Е.Вюртембергского. По словам последнего, около полудня стали подходить войска 4-го пехотного корпуса и 2-я бригада его дивизии сдвинулась немного влево, ближе к гвардии. Вскоре после полудня адъютант Барклая Беттихер привез принцу Евгению приказ двинуться со 2-й бригадой на соединение с Багговутом, но из-за неприятельских атак он смог исполнить этот приказ лишь через полчаса, после повторного приказания Барклая.

После овладения деревней генерал Фриан, по сообщению его сына, "растянул свою дивизию, чтобы заполнить брешь между Семеновской и центральным редутом. 33-й направился на другую сторону этого редута (имеется в виду укрепление у деревни. А.П.) вдоль лесной поросли". Русские не смирились с потерей деревни и подтянули новые войска и артиллерию. Перед лицом этой угрозы Фриан снова перестроил свои части; он "собрал свою дивизию и занял ею холм позади Семеновской. 33-й построился в каре на месте сожженной дотла деревни". Фриан "сконцентрировал свою дивизию; 48-й и полк Жозефа Наполеона перешли овраг и расположились на крутом холме позади Семеновской; 15-й пристроился слева, уступив свое место в деревне 33-му; 48-й и испанский полки расположились уступами в колоннах". Батальоны 15-го полка свернулись в каре. Атаки русских были очень мощными, огонь их артиллерии - жестоким. По мнению французов, число атакующих вчетверо превосходило их собственные силы. Однако дивизия оказала упорное сопротивление, и русские, понеся большие потери, отступили. В разгар боя Фриан "был поражен картечной пулей, которая ранила его в грудь; аксельбант, который он носил как полковник пеших гренадеров гвардии, смягчив удар, спас ему жизнь. За несколько минут до этого под ним была ранена лошадь". Вынужденный от боли спешиться он сел на ствол дерева, повернувшись лицом к неприятелю, чтобы направлять действия войск по крайней мере своими советами[34].

Тем временем севернее деревни французская кавалерия атаковала русские войска. Генерал Пажель внимательно следил за атакой бригады Бермана и собрался уже направить ему на помощь свои войска, но Мюрат приказал ему не двигаться и велел идти в атаку дивизиям тяжелой кавалерии Ватье и Дефранса. "Тогда мы увидели, - вспоминал Био, - как вперед двинулись два полка карабинеров, которым были приданы три эскадрона уланов; сначала они наступали довольно хорошо, но, когда они приблизились к русской пехоте, та открыла огонь; уланы и карабинеры остановились, возникло колебание в их рядах, а затем небольшой беспорядок. Внезапно они сделали крутой поворот и возвратились гораздо быстрее, чем шли в атаку". Французы наткнулись тогда, как полагает А.А.Васильев, на Перновский пехотный и 34-й егерский полки, о чем упомянуто в рапорте Барклая. Это весьма вероятно, поскольку войска 4-го корпуса к полудню уже стали подходить к центру позиции. Помимо карабинеров в атаке участвовали и кирасиры, заставившие отступить русскую кавалерию; последняя укрылась за твердо стоящей пехотой и затем снова атаковала французов. Видимо, это была драгунская бригада К.А.Крейца. Ее командир позднее вспоминал: "Показались потом вестфальские карабинеры и те были атакованы с успехом и опрокинуты. Дым пороха не дозволял видеть вовсе неприятельских движений, между тем рота артиллерии была истреблена и отослана назад, на место ее прибыла рота Никитина. Ни храбрость начальника, ни меткость выстрелов не предохранили ее тоже от истребления. Лошади и люди побиты, ящики взорваны, орудия и сам полковник ранен. Заменены были ротою Кандыбы. Между тем Крейц был также ранен пехотною пулею, и две лошади под ним были убиты, но еще остался при фронте, которого ряды ежеминутно слабели".

Трубач карабинеров К.Шеель, описывая эти атаки, сообщает: "Нашим главным противником были русские драгуны, многих из которых карабинеры закололи своими длинными эспадонами (палашами — А.П.), и многих взяли в плен. При этой атаке мы потеряли относительно мало людей, поскольку кирасы обеспечивали очень хорошую защиту против изогнутых драгунских сабель. Русские были обращены в бегство. Мы остались хозяевами поля боя, так называемого Семеновского плато, и могли теперь снова наблюдать (за ходом боя). В это время нам был дан новый командир в лице графа Огюста Коленкура". По словам Шееля, корпус опять простоял в бездействии около двух часов.

Наблюдая за неудачной атакой тяжелой кавалерии, Пажель решил, что настала его очередь идти в наступление. Возбуждая боевой дух своих солдат, он объезжал фронт своей дивизии, направляясь от второй бригады к третьей (иностранной) генерала Сюберви. Оба генерала, - рассказывает Био, - "ехали вместе вдоль фронта этой бригады, хладнокровно рассуждая под неприятельским огнем о том, где будет расквартирована армия в случае победы в сражении (в чем никто не сомневался, как и в том, что за победой последует заключение мира). Генерал Пажель высказывался за Украину, а Сюберви - за Подолию, когда я увидел подлетающую гранату. Я крикнул: "Берегись!", но они были слишком заняты рассуждением о будущем расквартировании, чтобы услышать меня". В тот же самый момент к Сюберви подскакал прусский лейтенант фон Арнштедт, бывший при нем офицером-ординарцем. Разорвавшийся снаряд снес бедро лошади Пажеля и всю заднюю часть лошади Сюберви, так что тот упал плашмя через вырванное отверстие. "Когда бригадный адъютант и лейтенант фон Арнштедт подскакали, чтобы поднять генерала, у него под ногами взорвалась граната, подбросила его на несколько футов в высоту и убила двоих ординарцев, находившихся позади него, не ранив серьезно ни самого генерала, ни обоих офицеров: лишь небольшой ожог и незначительная контузия вынудили бригадного командира оставить поле боя". Пажель поднялся цел и невредим и пересел на другую лошадь. Как раз в это время прибыл генерал Коленкур, посланный императором, чтобы сменить Монбрена[35].

Видимо, в это же время генерал Фриан заметил, как вдали справа от Семеновской от кромки леса отделилась большая масса русских войск и направилась на его дивизию. "Он решил, что ей угрожает опасная атака кавалерии, - пишет его сын, - и спешно направил одного из своих офицеров к полковнику Пушлону из 33-го линейного, полк которого подвергался наибольшей опасности, чтобы приказать ему немедленно образовать каре; это было весьма своевременно, так как едва этот маневр был им завершен, как 5-6 тыс. русских кирасир и драгун яростно набросились на этот полк, который, не потеряв мужества, с хладнокровной невозмутимостью в течение трех четвертей часа вынес не только три сильнейшие атаки, но еще и огонь одной батареи, обстреливавшей сбоку третий фас его каре. Оживленной стрельбой он отразил эти атаки, убив и ранив большое число людей и лошадей, и отбился таким образом от этой многочисленной кавалерии, которая, наконец, поспешно и в беспорядке отступила". К началу этой атаки Мюрат, находившийся далеко впереди своих войск, вынужден был укрыться в каре 33-го полка. "Там, будучи очевидцем хладнокровного героизма, с которым этот полк в течение трех четвертей часа сопротивлялся атакам кавалерии и беспрерывному артиллерийскому огню, король с восхищением воскликнул: "Ах, храбрые люди, храбрые и доблестные солдаты!". Капитан Мишель... сказал ему в пылу сражения: "Сир, это солдаты генерала Фриана". "О! Я больше не удивляюсь, - ответил ему король, - узнаю тут руку и сердце этого выдающегося воина".