Неочевидные истины - Савелий Свиридов

Пребывавший в состоянии эйфории Тим ничего этого, естественно, не замечал.

— Вау, сколько богатств! — простодушно восхитился он, добравшись наконец-то до цели. — И, главное, никому почему-то не нужных! Уж я бы смог найти им применение!

— Похоже, не ты первый, — сморщив нос, заметил Эрик.

— Имеешь в виду историю с кражей реактивов?

— Запах. Чесноком отдаёт слегка.

— И чего тут странного? Во многих научных заведениях ещё и не так пахнет.

— В прошлый раз его не было.

Столь важная информация заставила спуститься на грешную землю.

— Действительно. Здесь же вентиляция должна быть, иначе долго не проработаешь. И на столе, смотрю, пыли нет, хотя кругом её полно. Странно, никто из алхимиков не упоминал о посещении данного заведения, тем более о желании поработать в нём.

— Так они тебе и доложились. Держи карман шире!

— Зря смеёшься. Им просто не было смысла. Оборудование, которое они привозили на остров, на порядок круче. Двадцать первый век! А тут сплошной антиквариат эпохи Возрождения. Хоть сейчас в музей. О, я нисколько не сомневаюсь в его работоспособности, но согласись — куда быстрее, к примеру, вскипятить субстанцию колбонагреватем, чем допотопной спиртовой горелкой.

— Ты рассуждаешь с позиции рационализма. Любители древностей вряд ли с тобой согласятся.

— Знаешь, на самом деле мне нравятся старинные вещи. Я одно время даже нумизматикой увлекался — коллекционировал монеты с изображением английских королей чуть ли нес эпохи правления Георга Третьего. Но что касается удобств в повседневной жизни — тут уж, извини. Предпочту нечто посовременнее. Простейший пример: какой компьютер предпочтёшь для работы и развлечений? Шестидесятичетырёхядерный гептиум-3 или модель типа IBM PC/XT, вышедшую из моды ещё полстолетия назад?

— Ясен пень, выберу первый вариант. У нас дома довольно долгое время стоял восьмиядерный пентиум, по нынешним временам полный отстой. Правда, понял я это лишь когда брат решился кардинально поменять начинку.

— Ну хоть где-то нашли взаимопонимание, — снизошёл до ответного сарказма австралиец. — К счастью, рецепт приготовления нужного нам зелья относительно прост и не потребует ухищрений навроде бидистилляции или ректификации. Сейчас соберу всё необходимое для установки.

И, не мешкая более, вытряхнул на столешницу содержимое своей походной сумки. Из груды пакетиков и склянок с разномастным содержимым Тим извлёк упаковку серо-зелёного порошка и пузырёк с вязкой розоватой жидкостью.

— Вот! Помоги немного, перетри их вместе в однородную массу.

— Каким образом?

— Сразу видно человека, знакомого с химией лишь понаслышке. В ступке, естественно! Посмотри на полках, её не может не быть здесь!

И для ускорения процесса тоже включился в поиски. Совместными усилиями они разыскали не только приемлемого размера агатовую ступку, но и фарфоровую чашку, по мнению Тима идеально подходившую для варки. Спорить Эрик не стал — профессионалу виднее. Единственное, счёл нужным уточнить:

— Подогревать чем намерен?

— Колдовским огнём, естественно!

— Его надолго не хватит. И как ты собираешься его контролировать?

Чуть поразмыслив, Тим признал довод разумным и, вздохнув, принялся ломать на дрова грубо сколоченный деревянный ящик, в котором когда-то находилась разбитая их командой реторта. Эрик же, перелив в ступку содержимое флакончика, сыпанул сверху щепотку порошка и принялся энергично работать пестиком. Полужидкая смесь быстро загустела до состояния кашицы и поменяла окраску с бурой вначале на фиолетовую, а затем рубиново-красную.

— Достаточно? Или тереть дальше?

— Вполне, — бросил взгляд Тим. — Давай её сюда.

Найденным попутно шпателем он аккуратно перенёс полученную субстанцию в укреплённую на треноге чашку, под которой стопкой уже были сложены куски древесины, а снизу подстелено асбестовое одеяло. После чего, приправив экстрактом доалланпа, Искрой Пламени разжёг небольшой костерок и стеклянной палочкой принялся перемешивать «супчик». По помещению разнёсся отчётливый запах гниющей рыбы.

— Ну и амбре, — скривился Эрик. — Может, мне лучше снаружи переждать?

— Погодь чуток, ща закипит, закину сублимированный клуаят, враз притихнет.

За время общения с другом из России австралийцу настолько полюбились специфические обороты русской речи, что он частенько вставлял их в разговор.

Дабы не мешать увлечённому процессом человеку, Эрик отошёл подальше, где вонь почти не ощущалась, и присел на грубо сколоченную табуретку. Сразу потянуло в сон, лишь путём немалых усилий удавалось держаться на плаву. Комментарии Тима, бормотавшего себе под нос, пропускались мимо ушей, лишь иногда приходилось поддакивать. Немного прийти в себя удалось лишь после радостного вопля:

— Наконец-то! Кажется, получилось!

Вожделённый эликсир представлял собой тёмно-серую массу с плавающими на поверхности хлопьями пены.

— Однако гадость преизрядная. Уверен, что сможешь выпить это?

— Вспомни историю: великие учёные прошлого частенько опробовали на себе результаты собственных открытий. А здесь даже думать нечего: Зелье Тени известно уже несколько веков! Недаром рецепт его приготовления включили в число ученических. Сейчас только отфильтрую через ткань нерастворившиеся частицы, и готово!

Извлекая следом из кармана скомканный носовой платок. Хорошо если не использовавшийся по прямому назначению.

Жидкости хватило для заполнения трёх пробирок. Две из них юный алхимик запечатал оказавшимися под рукой корковыми пробками. Третью в нерешительности вертел меж пальцами, рассматривая на просвет.

— Случайно не передумал? Может, лучше другое время и место выберем для испытаний?

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское! — ещё одно заимствование из великого и могучего, случайно когда-то обронённого в разговоре и явно пришедшегося по душе выходцу с Зелёного Континента, раз умудрился запомнить дословно. — Просто жду, чтобы остыло чуть-чуть.

И, бравируя отсутствием инстинкта самосохранения, залпом употребил всё содержимое пробирки.

Несколько секунд протекло в обоюдном молчании.

— Как самочувствие? — шёпотом поинтересовался Эрик.

— Вроде всё ОК, — неуверенно отозвался Тим. И неожиданно раздвоился. Всего лишь на мгновение, но и этого оказалось достаточно для понимания: тело отважного экспериментатора обрело способность к перемещению столь быстрому, что мозг просто не успевал обрабатывать импульсы, посылаемые к нему зрительным нервом, и они сливались воедино.